© Надежда Чубарова, текст, 2015
© Ирина Горбунова, рисунки, 2015
© Оксана Ветловская, ил., 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Приблизившись вплотную к зеркалу, Соня, как зачарованная, смотрела на свое отражение. Она с любопытством рассматривала изменения, неожиданно произошедшие с ее лицом и некогда зелеными глазами. Что-то происходило с ней. Именно в эту минуту. Нет, раньше. Гораздо раньше что-то зародилось в ней. Или проснулось?.. Чем дольше она вглядывалась в свои… такие чужиеглаза, тем больше они ей нравились. С каждой секундой Соня становилась увереннее в этом новом образе. Она слегка склонила голову и улыбнулась, не отрывая взгляда от своего отражения. Что-то изменилось не только в глазах Сони, но и в ее душе, мыслях, хотя пока она и этого не осознавала. Изменилась даже ее улыбка.
Хлопнула входная дверь. Соня, очнувшись, резко повернула голову в сторону звука. Немигающим взглядом она смотрела на стену, словно вовсе и не было никакой стены, разделяющей прихожую и ее комнату. И, хотя все было на своем обычном месте, и даже дверь в ее комнату была закрыта, Соня точно знала, что в квартиру зашла Наташа. Это было какое-то необъяснимое чутьё. Никогда раньше Соня не испытывала ничего подобного. Не нужно было прислушиваться к шагам, подсматривать в приоткрытую дверь… «Наверное, это и есть тот самый инстинкт, о котором говорила Найдана. Значит, теперь и я могу чувствовать на расстоянии не только ведьм и колдунов, а даже обычных людей…» – подумала Соня. С задумчивой улыбкой она подошла к кровати и легла, глядя в потолок и прислушиваясь к своим новым ощущениям.
– Есть кто дома? – послышался голос сестры.
Соня промолчала. Она закрыла глаза, чтоб лучше прочувствовать эти невероятные ощущения, которые, разливаясь по ее венам, наполняли тело. Сила? Да, определенно, сила ведьмы. Но было и еще что-то. Соня никак не могла понять – что.
Наташа заглянула в комнату:
– Спишь, что ли? Не отвечаешь…
Соня открыла глаза и недовольно взглянула на сестру, которая почему-то вдруг стала раздражать.
– Ты чего это лежишь? Плохо себя чувствуешь? Болит что-то? – заволновалась Наташа. Она подошла к кровати и потрогала лоб Сони: – Жара, кажется, нет…
– Да ничего у меня не болит! – неожиданно закричала Соня и грубо откинула Наташину руку. – Чего прицепилась?
– Да я… – Наташа замялась, не ожидая такой реакции сестры, и прижала руки к груди, словно боясь, что они сами по себе снова полезут проверять у Сони температуру. – Я просто интересуюсь… Ты же болела в деревне… я подумала… я же волнуюсь.
– А не надо волноваться! – раздраженно ответила Соня, села на кровати и пристально посмотрела на Наташу. – Со мной все в порядке. Иди лучше в свою комнату.
– Соня, что случилось? Я не понимаю…
– ОТ-ВА-ЛИ! – громко и четко выговорила Соня, глядя в глаза сестре. – Теперь поняла?
Наташа растерянно пожала плечами и вышла из Сониной комнаты. Когда дверь за ней закрылась, Соня опять откинулась на подушки и уставилась в потолок. В ее взгляде не было сожаления. Не было ничего, кроме спокойствия, которое граничило с безразличием.
Вскоре домой с прогулки вернулись мама с малышом Санькой. Соня отметила про себя, что и маму она почувствовала еще до того, как та заговорила. Но вставать с постели и тем более выходить из комнаты, чтоб ее встретить, не было желания. Никто и ничто не смогло бы сейчас отвлечь ее от того таинственного, что происходило с ней. Соня ощущала, как магическая сила разливается по венам, пробуждая в ней не только дремавшие умения, но и еще что-то ранее ей неведомое… Яд, попавший в рану, разбудил-таки микроскопическую каплю темной крови, доставшуюся ей в наследство от Ворона и злобной ведьмы Огнеяры. Как упрямый захватчик подчиняет себе все новые и новые земли, так и темная кровь отравляла шаг за шагом Сонино тело и душу. Сладкий, тягучий яд закрадывался, принося с собой притворную радость, обманывая разум, пропитывая мысли, пытаясь разрушить все доброе и заполнить собой освободившееся место. Произошло то, чего так боялась Маргарита Тихоновна: Соня, сама того не желая, перерождалась. Она становилась темной ведьмой…
* * *
За стенкой мама о чем-то разговаривала с Наташей. Соня слышала их приглушенные голоса, но даже не пыталась прислушаться к словам. Ей было все равно. Теперь ей вдруг многое стало безразлично, и от этого невероятно легко.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
Неожиданно дверь в комнату открылась, и на пороге показалась мама. Из-за ее плеча выглядывала Наташка с обиженно поджатыми губами.
– Вот посмотри – лежит, – сказала Наташа с таким видом, как будто лежать – это самое ужасное преступление, – и хамит старшим.
– Это ты, что ли, старшая? – усмехнулась Соня.
– Вот видишь? Опять хамит.
– Соня, у тебя что-то болит? – забеспокоилась мама.
– Ооох!.. – протяжно выдохнула Соня и закатила глаза. – Да ничего у меня не болит!
– А что случилось? Ты как-то неважно выглядишь…
– Ни-че-го! – громко ответила Соня и отвернулась к стене. – Отстаньте все от меня!..
– Ты как с мамой разговариваешь? – возмутилась Наташа.
– А я никого в свою комнату не звала, – парировала Соня, не поворачивая головы.
– Очень надо! – Наташа хмыкнула, развернулась и вышла.
– Девочки, да что такое произошло? – Мама растерянно посмотрела на своих дочерей. Соня так и лежала, отвернувшись к стене, показывая всем своим видом, что не желает ни с кем общаться. Мама помедлила секунду и вышла следом за Наташей в коридор: – Наташа! Вы поссорились?
– Я не знаю, – грустно усмехнулась Наташа, – эта малявка наорала на меня на пустом месте, без причины!
– Совершенно на нее не похоже! – удивилась мама. – Может быть, ты ее чем-то обидела? Наташа, ты же взрослая, контролируй свои слова.
– Ну, мама!.. Чем я могла ее обидеть? Я просто спросила, как она себя чувствует. Ты же не обижаешься, когда тебя об этом спрашивают? Вот. А она наорала на меня.
Вдруг они обе вздрогнули от резкого и громкого хлопка. Соня встала со своей кровати, чтоб со всего размаху захлопнуть дверь в своей комнате и лечь обратно. В спальне родителей от этого звука проснулся и заплакал маленький Сашка, и мама, всплеснув руками, побежала его успокаивать. От детского крика Соня будто очнулась, она подскочила с кровати и сделала шаг к двери, но тут же ее виски пронзила ужасная резкая боль. Соня схватилась руками за голову и застонала. Невыносимая боль, звеня, пронизывала ее мозг тысячами раскаленных игл. Малейшее движение в сторону двери – и даже мысли о том, что ей нужно выйти, что она неправа, что нужно извиниться, вызывали все новые и новые импульсы боли, от которых хотелось сжаться и стонать, потому что даже на крик не хватало сил. Соня, не глядя, сделала шаг назад и рухнула на кровать. Постепенно боль ушла, уступая место безразличию.
* * *
Утром Соня едва открыла глаза и тут же поняла, что все вокруг изменилось. Нет, в ее комнате все осталось по-прежнему: мебель, книги, зеркало… Солнце так же, как и вчера, шарило лучами по полу и стенам, и так же в приоткрытое окно залетали с улицы звуки от шума машин вперемешку со щебетанием птиц и шелестом листьев, потревоженных ветром. Только теперь это не радовало, а, наоборот, раздражало… Соня поморщилась, как от боли, встала с постели и захлопнула окно.
– О, проснулась наша красавица, – улыбнулась Наташа, когда Соня в одной ночной сорочке вышла из своей комнаты. – Ну что, выспалась? Улучшилось настроение?
Соня смерила ее взглядом и, ничего не ответив, прошла в ванную.
– Видать, не улучшилось… – сама себе ответила Наташа.
Соня включила воду и, устало опершись на раковину, взглянула на себя в зеркало.
– Я как развалюха… – прошептала она. – Как будто ночью не спала, а огород вскопала…
Вздохнув, она подставила под струю холодной воды руку и медленно провела ею по лицу и шее. Прохлада воды освежала и возвращала к жизни. Постепенно Соня пришла в норму. Настроение не улучшилось, нет. Просто она словно натянула на себя маску, оградившись от возможности проявлять добрые чувства, которые теперь вызывали у нее только мучительную боль. Воспоминания о вчерашнем приступе были еще слишком свежи, и она не хотела, чтоб он повторился.
Вернувшись в комнату, Соня открыла шкаф и с удивлением уставилась в него, как будто увидела всю эту одежду впервые.
– Как я могла такое носить?.. – брезгливо поморщившись, пробормотала она.
Помедлив, Соня решительно отодвинула в сторону вешалку со школьной формой, передвинула еще несколько вешалок с одеждой, бегло рассматривая их. Наконец она выбрала черные узкие брюки и черный тонкий свитер, надела все это и, посмотрев на себя в зеркало, одобрительно улыбнулась. Черная одежда, волосы, глаза – образ, который теперь казался ей совершенством. От отражения в зеркале веяло силой. Соня заплела волосы в косу и, еще раз бросив оценивающий взгляд на свое отражение, прошла на кухню. Мама уже приготовила завтрак и накрывала на стол.
– Я готова, – объявила Соня, появившись на пороге.
– А как же форма? – удивилась мама, застыв с тарелкой в руках.
– Нам сказали, можно и так, – не моргнув глазом, соврала Соня и уселась за стол.
– Да? – Мама недоверчиво оглядела ее.
– Ага, – Соня взяла из ее рук тарелку с омлетом, – главное, чтоб цвет одежды был не яркий. Так и сказали. Ну у меня же не яркий.
– Ну да, – согласилась мама, все еще недоверчиво смотря на дочь. – А что же у вас форму только на один год ввели?
– Не знаю… Наверное, – с невозмутимым видом пожала плечами Соня, не переставая жевать.
На кухню зашла Наташа. Она молчала, чтоб в очередной раз не нарваться на хамство и грубость, и только мельком посмотрела на сестру. Соня проследила взглядом, как Наташа села за стол и принялась завтракать.
– Чего молчишь? – усмехнулась Соня. Наташа даже поперхнулась:
– А чего с тобой разговаривать? Ты на каждое мое слово или молчишь, или кричишь, как ненормальная.