Я удалилась в гостиную, а его ввели в мою комнату. Там ему позволили снять с глаз повязку.
- Да, - сказал Бюсси, - именно в эту минуту я пришел в себя и мои глаза остановились на вашем портрете, а потом мне показалось, что и сами вы вошли.
- Так и было, я вошла: тревога за вас возобладала над осторожностью. Я задала молодому хирургу несколько вопросов, он осмотрел рану, сказал, что отвечает за вашу жизнь, и у меня словно камень с души свалился.
- Все это сохранилось в моем сознании, - сказал Бюсси, - но лишь в виде воспоминания о каком-то сне, который я почему-то не позабыл, и, однако, вот здесь, - добавил он, положив руку на сердце, - что-то говорило мне: «Это был не сон».
- Доктор перевязал вашу рану, а потом достал флакон с жидкостью красного цвета и капнул несколько капель вам в рот. По его словам, этот эликсир должен был усыпить вас и прогнать лихорадку.
Действительно, через несколько секунд после того, как он дал вам лекарство, вы снова закрыли глаза и, казалось, опять впали в тот глубокий обморок, от которого очнулись несколько минут тому назад.
Я испугалась, но доктор заверил меня, что все идет как нельзя лучше. Сон восстановит ваши силы, нужно лишь не будить вас.
Гертруда снова завязала лекарю глаза платком и отвела его на улицу Ботрейи. Вернувшись, она рассказала, что он, как ей показалось, считал шаги.
- Ей не показалось, сударыня, - подтвердил Бюсси, - он и на самом деле их сосчитал.
- Это предположение нас напугало. Молодой человек мог нас выдать. Мы решили уничтожить всякий след гостеприимства, которое мы вам оказали, но прежде всего надо было унести вас.
Я собрала все свое мужество. Было два часа утра, в это время улицы обычно пустынны. Гертруда попробовала вас поднять, с моей помощью ей это удалось, и мы отнесли вас ко рву у Тампля и положили на откос. Затем пошли обратно, до смерти перепуганные своей собственной смелостью: подумать только, мы - две слабые женщины - решились выйти из дому в такой час, когда и мужчины не выходят без сопровождения.
Бог нас хранил. Мы никого не встретили и благополучно вернулись, никому не попавшись на глаза.
Войдя в комнаты, я не вынесла тяжести всех треволнений и упала в обморок.
- Сударыня, ах, сударыня! - воскликнул Бюсси, молитвенно соединив руки. - Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня?
Наступило короткое молчание, во время которого Бюсси пожирал глазами Диану. Молодая женщина сидела, опершись локтем на стол и уронив голову на руку.
Тишину нарушил бой часов на колокольне церкви святой Екатерины.
- Два часа! - вздрогнула Диана. - Два часа, а вы еще здесь.
- О сударыня, - взмолился Бюсси, - не отсылайте меня, пока вы не расскажете все до конца. Не гоните меня, не подсказав, чем я могу быть вам полезен. Вообразите, что господь бог ниспослал вам брата, и скажите этому брату, что он может сделать для своей сестры.
- Увы! Уже ничего, - сказала молодая женщина. - Слишком поздно.
- Что случилось на другой день? - спросил Бюсси. - Что вы делали в тот день, когда я думал только о вас, не будучи еще уверен, не мечта ли вы, порожденная бредом, не видение ли, порожденное лихорадкой?
- В тот день, - продолжала Диана, - Гертруда снова встретила Орильи. Посланец герцога вел себя настойчивее, чем когда-либо; он не обмолвился ни словом о том что произошло накануне, но от имени своего господина потребовал свидания.
Гертруда притворно согласилась ему помочь, но просила обождать до среды, то есть до сегодняшнего дня, сказав, что за это время сумеет меня уговорить.
Орильи пообещал, что герцог потерпит до среды.
Таким образом, в нашем распоряжении были еще три дня.
Вечером вернулся господин де Монсоро. Мы рассказали ему все, умолчав только о вас. Мы сказали, что накануне герцог открыл нашу дверь поддельным ключом, но в ту самую минуту, когда он собирался войти, на него напали пятеро дворян, среди которых были господа д'Эпернон и де Келюс. До меня донеслись эти имена, и я повторила их графу.
- Да, да, - сказал граф, - разговоры об этом я уже слышал. Значит, у него есть поддельный ключ. Я так и думал.
- Может быть, сменить замок? - спросила я.
- Он прикажет изготовить другой ключ, - ответил граф.
- Приделать к дверям засовы?
- Он приведет с собой десять человек челяди и сломает и дверь и засовы.
- Ну, а то событие, которое, как вы говорили, должно было дать вам неограниченную власть над герцогом?
- Оно задерживается, и, может быть, на неопределенное время.
Я замолчала, холодные капли пота выступили у меня па лбу, я больше не могла уже скрывать от себя, что мне не остается иной возможности ускользнуть от герцога Анжуйского, как стать супругой господина де Монсоро.
- Сударь, - сказала я, - герцог через посредство своего наперсника обязался ничего не предпринимать до вечера среды; а я, я прошу вас подождать до вторника.
- Во вторник вечером, в этом же часу, сударыня, - ответил граф, - я буду у вас.
И, не прибавив ни слова, он поднялся и вышел.
Я следила за ним из окна; но он не ушел, а в свой черед спрятался в темном углу Турнельского дворца и, по-видимому, собирался охранять меня всю ночь. Каждое доказательство преданности со стороны этого человека поражало меня в самое сердце, как удар кинжала.
Два дня пронеслись, словно один миг, никто не потревожил нашего уединения. Сейчас я не в силах описать все, что выстрадала за эти два дня, с тоской следя за стремительным полетом часов.
Наступила ночь второго дня, я была в подавленном состоянии, казалось, все чувства меня покидают. Я сидела, холодная, немая, по виду бесстрастная, как статуя, только сердце мое еще билось, все остальное мое существо словно уже умерло.
Гертруда не отходила от окна. Я сидела на этом же самом кресле, не двигаясь, и лишь время от времени вытирала платком пот со лба. Вдруг Гертруда протянула ко мне руку, но этот предостерегающий жест, который раньше заставил бы меня вскочить с места, не произвел никакого впечатления.
- Сударыня! - позвала Гертруда.
- Что еще? - спросила я.
- Четыре человека.., я вижу четырех мужчин... Она идут к нашему дому.., открывают дверь.., входят.
- Пусть входят, - сказала я, не шелохнувшись.
- Но ведь это наверняка герцог Анжуйский, Орильи и люди из свиты герцога.
Вместо ответа я вытащила свой кинжал и положила его на стол перед собой.
- О, дайте я хоть взгляну, кто это! - крикнула Гертруда и бросилась к двери.
- Взгляни, - ответила я. Гертруда тут же вернулась.
- Барышня, - сказала она, - господин граф. Не произнеся ни слова, я спрятала кинжал за корсаж.