Она оказалась одной из победительниц и три года спустя поступила на работу в “Глоубл Компьютер Грэфикс Корпорейшн”. Вначале Эшли пыталась писать Джиму Клири, но каждый раз рвала письма. Его исчезновение и упорное молчание яснее слов говорили о том, что отец оказался прав.
Безапелляционный голос Стивена вернул Эшли к реальности.
- Ты где-то за сотни миль от меня. О чем только думаешь?
- Ни о чем, - небрежно бросила она, не глядя на отца.
Доктор Паттерсон знаком подозвал официанта и, великодушно улыбнувшись, объявил:
- Теперь, пожалуй, можно нести меню.
***
После долгого мучительного обеда Эшли, обреченно вздохнув, выбежала из ресторана и только тогда вспомнила, что забыла поздравить отца с очередным свидетельством его всемирной славы.
Ничего не поделаешь, может, она позвонит.., позже. У стола Эшли уже отирался Деннис Тиббл.
- Говорят, ты общалась с папашей.
"Он еще подслушивает, слизняк несчастный! Вечно сует свой нос в каждую щель! Не успокоится, пока не пронюхает, что творится в каждом отделе!"
- Совершенно верно.
- Должно быть, скука смертная! Он интимно понизил голос.
- Почему бы тебе не пообедать как-нибудь со мной?
- Деннис, я уже говорила, ты меня не интересуешь.
- Ничего, - ухмыльнулся Тиббл, - заинтересуешься. Еще не вечер.
Несмотря на улыбку, слова его прозвучали почти угрозой. Что-то в нем неприятное.., пугающее, отчего мороз по коже пробирает. Неужели именно он преследует...
Эшли покачала головой. Нет. Нужно забыть обо всем и жить дальше.
***
По пути домой Эшли остановилась у “Эппл Три Бук Хаус”, большого книжного магазина. Прежде чем войти, она долго изучала свое отражение в витрине, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Но за спиной никого не было, да и улица оказалась почти пустынной. Она открыла дверь. Навстречу шагнул молодой человек.
- Чем могу помочь, мисс?
- Вы... У вас есть книга о маньяках?
- Маньяках? - переспросил продавец, как-то странно поглядев на нее. Эшли почувствовала себя окончательной идиоткой.
- Да, - пролепетала она. - И еще мне нужны книги по садоводству.., и африканской фауне.
- Значит, маньяки, садоводство и африканская фауна?
- Именно, - коротко подтвердила она. “Кто знает? Может, когда-нибудь я разведу сад и поеду в Африку”.
***
Эшли едва успела вернуться к машине, как снова заморосило. Дождь все усиливался. Прозрачные капли били по ветровому стеклу, искажая видимость и превращая улицы в сюрреалистические пуантилистские <Одно из направлений импрессионизма - способ рисования “точками”.> картины. Девушка включила “дворники”. Резиновые скребки шуршали по окну, шипя, словно рассерженные змеи:
- Он тебя достанет.., достанет.., достанет... Эшли поспешно дернула ручку переключателя. Нет, не может быть. Они просто говорят:
- Здесь никого нет.., никого нет.., никого нет... Она снова включила “дворники”.
- Он достанет тебя.., достанет.., достанет...
***
Эшли оставила автомобиль в гараже, вызвала лифт и поднялась к себе.
..
***
Эшли оставила автомобиль в гараже, вызвала лифт и поднялась к себе. Повернув ключ в замке, она открыла дверь и застыла на пороге.
Вся квартира сияла огнями, как праздничная елка. Лампы, светильники бра и торшеры были включены. Кем? Кем?!
Глава 2
Вокруг тутовника вприпрыжку
Гонялась за хорьком мартышка
И чуть не падала от смеха:
Вот так игра! Ну и потеха!
Но - прыг да скок - удрал хорек.
Глупая песенка, верно? Совсем идиотская. Но в глубине души Тони Прескотт точно знала, почему так любит ее напевать. Мамаша на стенку лезла, едва заслышит мелодию.
- Перестань нудить! Опять это дурацкое нытье! Слышишь? Немедленно замолчи! И голос у тебя, как у вороны! Вместо того, чтобы каркать, уроки учи!
- Хорошо, мама.
И Тони продолжала упорно петь, только на этот раз про себя или едва слышно. Как давно это было, и все же до сих пор мысль о том, как она ухитрялась делать матери назло, греет душу.
***
Тони Прескотт тоже работала в “Глоубл Компьютер Графике” и терпеть не могла самый воздух своей унылой клетушки. Будь ее воля, непременно нашла бы что-то получше. Паршивая дыра с наглыми снобами-поганцами, которые только и знают, что носы задирать! Однако она изо всех сил старалась не выказывать своих истинных чувств. Да и кто бы мог заподозрить в лицемерии изящную двадцатидвухлетнюю красотку с точеной фигуркой, веселыми карими глазами и лукавым овальным личиком, всегда готовую па озорную проделку и остроумный розыгрыш. Уроженка Лондона, она до сих пор говорила с очаровательным британским акцентом и в довершение ко всему была заядлой спортсменкой и обожала зимние виды спорта, особенно лыжи, коньки и бобслей.
***
Несколько лет назад Тони училась в одном из лондонских колледжей и если днем ничем не выделялась из обычной студенческой толпы, вечером мало кто мог бы узнать скромно одетую мисс Прескотт в размалеванной развязной девице в почти не существующей мини-юбке и ярком прикиде в стиле диско. Она посещала все модные Уэст-Эндские тусовки, клубы и дискотеки, вроде “Электрик Болрум” на Камден Хай-стрит и “Лепед Лаундж”. У нее оказался чудесный голос: чувственный, низкий, чуть хрипловатый, и Тони иногда выходила на эстраду, садилась за пианино и пела. Публика, как правило, награждала ее шумными овациями. Только в такие минуты она оживала и могла дышать полной грудью.
Но дальше все шло по накатанной дорожке, избитому, изъезженному шаблону, от чего у Тони сводило скулы и в душе поселялась тихая неизбывная тоска.
- Знаете, Тони, вы чертовски хорошая певица.
- Наверное.
- Разрешите угостить вас? Что будете пить?
- Неплохо бы попробовать, какой здесь “Пиммз” <Фирменное название алкогольного напитка из джина, разбавленного особой смесью.>.
- Будет сделано.
И кончалось все совершенно одинаково, словно иных слов они не знали. Мужчина наклонялся поближе и заговорщически шептал:
- Почему бы нам не отправиться ко мне и не повеселиться на всю катушку?
- Отвали, - коротко бросала Тони и исчезала. По ночам она долго лежала без сна, размышляя о том, как глупы и ничтожны мужчины и как легко ими манипулировать. Бедняги, сами того не зная, хотели, чтобы их дергали за ниточки. Их необходимо дергать за ниточки.