Восхитительное зрелище.
– И что обнаружит полиция, когда придет в ваш дом с обыском, мой юный друг?
Вместо того чтобы упасть, Зауберс собрался с силами. Если бы это не раздражало, то было бы достойно восхищения.
– А как насчет вас, мистер Холлидей? Вы уже попадали в неприятную ситуацию, попытавшись продать чужое.
Да, это был удар… но скользящий. Дрю добродушно кивнул:
– Поэтому ты и пришел ко мне, верно? Узнал про книгу Эйджи и подумал, что я помогу тебе провернуть что-то незаконное. Только мои руки были чисты тогда, и они чисты теперь. – Дрю демонстративно вскинул руки. – Я скажу, что сначала выяснял, что именно ты собираешься мне продать, а как только понял, что дело нечисто, выполнил свой гражданский долг и позвонил в полицию.
– Но ведь это неправда! И вы это знаете!
Добро пожаловать в реальный мир, Питер, подумал Дрю. И промолчал, позволяя мальчишке самому оценить положение.
– Я мог бы сжечь их, – произнес Зауберс, словно обращаясь к самому себе, обдумывая этот вариант. – Мог бы пойти д… туда, где они лежат, и просто их сжечь.
– Сколько их? Восемьдесят? Сто двадцать? Сто сорок? Останется зола. Пепел. А если и не останется, у меня есть фотокопии двух страниц. Копы начнут задавать вопросы, как твоей семье удалось достаточно безболезненно пережить рецессию, учитывая увечья твоего отца и все эти медицинские счета. Я думаю, компетентный бухгалтер сможет выяснить, что расходы твоей семьи превосходили доходы на приличную сумму.
Дрю понятия не имел, есть ли в его словах хоть толика правды, но мальчишка тоже этого не знал. Чувствовалось, что он в панике, и Дрю полагал, что это хорошо. Паника лишала рассудка.
– Доказательств нет. – Зауберс мог только шептать. – Деньги потрачены.
– Я уверен, что потрачены, иначе ты бы сюда не пришел. Но деньги всегда оставляют след. И кто может пойти по нему, кроме полиции? Правильно, налоговое управление! Как знать, Питер, может, твои отец и мать тоже сядут в тюрьму за уклонение от налогов. Так что твоя сестра… Тина, если не ошибаюсь… останется одна, хотя, возможно, найдется добрая тетушка, у которой она сможет пожить до освобождения ваших родителей.
– Чего вы хотите?
– Не тупи. Мне нужны записные книжки. Все.
– Если я их вам отдам, что получу взамен?
– Уверенность, что ты свободен и никто ни в чем тебя не обвинит. А это, учитывая ситуацию, в которой ты оказался, бесценно.
– Вы серьезно?
– Сынок…
– Не смейте меня так называть! – Мальчишка сжал кулаки.
– Питер, хорошенько подумай. Если откажешься отдать записные книжки, я сдам тебя полиции. Но как только ты мне их передашь, я уже ни в чем не смогу тебя обвинить, потому что взял краденое. Ты будешь в полной безопасности.
Говоря, Дрю держал указательный палец правой руки на тревожной кнопке под столом. Ему совершенно не хотелось ее нажимать, но очень не нравились сжатые кулаки. В панике Зауберс мог решить, что есть еще один способ заткнуть рот Дрю Холлидею. Конечно, все происходящее фиксировалось камерой видеонаблюдения, но мальчишка мог этого не осознавать.
– А вы останетесь с сотнями тысяч долларов. – В голосе Зауберса звучала горечь. – Может, с миллионами.
– Ты помог семье пережить трудные времена, – ответил Дрю. Хотел добавить: Так чего жадничать? – но понял, что эти слова, учитывая обстоятельства, определенно неуместны. – Я думаю, ты можешь быть доволен.
На лице мальчишки читался безмолвный ответ: Тебе легко говорить.
– Мне нужно время подумать.
Дрю кивнул, но не соглашаясь:
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но – нет. Если ты сейчас выйдешь отсюда, обещаю, что у твоего дома тебя будет поджидать патрульный автомобиль.
– И вы потеряете кучу денег.
Дрю пожал плечами:
– Не в первый раз. – Хотя таких денег он не терял никогда, что верно, то верно.
– Вы знаете, что мой отец занимается недвижимостью?
Неожиданная смена темы озадачила Дрю.
– Да, я это отметил, когда проводил свое маленькое расследование. Теперь у него своя компания, дела которой идут неплохо. Хотя есть у меня подозрения, что деньги Джона Ротстайна могли пойти на ее основание.
– Я попросил его провести анализ ситуации во всех книжных магазинах города, – произнес Зауберс. – Сказал, что данные нужны мне для реферата о влиянии электронных книг на традиционную книготорговлю. Это произошло до того, как я к вам пришел в первый раз, когда еще размышлял о том, стоит ли рискнуть. Он выяснил, что в прошлом году вы взяли третью ссуду под залог своего магазина, и сказал, что ее дали вам только благодаря местоположению. Лэйсмейкер-лейн сейчас котируется высоко.
– Не думаю, что это имеет хоть какое-то отношение к предмету нашего раз…
– Вы правы, мы пережили действительно тяжелые времена, и знаете что? Подобные испытания прививают нюх на людей, у которых серьезные проблемы. Даже детям. Может, детям особенно. Я думаю, что вы сейчас в крайне стесненном положении.
Дрю убрал палец с тревожной кнопки, поднял руку, нацелил палец за Зауберса:
– Не зли меня, малыш.
На щеках Зауберса зарделись лихорадочные пятна румянца, и это явно не понравилось Дрю (поскольку не входило в его планы): он разозлил мальчишку.
– Я знаю, вы пытаетесь заставить меня принять поспешное решение, но ничего не выйдет. Да, записные книжки у меня. Их сто шестьдесят пять. Полностью исписаны не все, но большинство. И знаете что? Это была не трилогия про Голда – это был цикл. В записных книжках – еще два романа. Черновые варианты, но достаточно чистые.
Мальчишка говорил все быстрее и быстрее, явный испуг не помешал ему – хотя именно на это рассчитывал Дрю – разобраться в ситуации.
– Записные книжки спрятаны, но, полагаю, вы правы: если вы позвоните в полицию, их найдут. Только мои родители ничего не знали, и, думаю, полиция им поверит. Что касается меня… я еще несовершеннолетний. – Он даже улыбнулся, словно только что это осознал. – Со мной ничего не сделают, потому что я не крал ни записные книжки, ни деньги. Когда это произошло, я еще не родился. Вы выйдете чистым, но никаких дивидендов вам это не принесет. Когда банк заберет ваш магазин за долги – мой отец говорит, что заберет, рано или поздно, – а здесь, надеюсь, откроют французскую булочную-кондитерскую, я приду и съем круассан за ваше здоровье.