— Пожалуй, надо рассказать по порядку, — вздохнул отец и, достав из кармана трубку, стал набивать ее табаком. — Так понятнее будет. Ты знаешь, кто твоя мать?
— Какая-то ведьма, — этот вопрос перестал меня интересовать с той поры, когда маленькая семилетняя девочка поняла, что ее просто бросили, как ненужную ношу, спихнув на шею отцу, который о ее существовании даже не знал, пока к его двери не подбросили корзинку с двухгодовалым младенцем. — Она вроде бы приезжала из академии Форт-Даланша, потому как ты в молодости был готов на рисковые эксперименты и согласился делать для желающих остовы некрокадавров. Восстановить утраченное знание не получилось, зато получилось сделать меня. Потом у нее начались проблемы с законом и она исчезла.
— В общем, верно, — вздохнул отец. — Мне в молодости было крайне обидно, что все мое состояние заработано твоим дедом, а не собственными руками и очень хотелось прославить собственное имя. Когда родители погибли, попав под обвал в шахте, которую собирались приобрести, я, после траура, оказался обладателем громадной кучи денег и еще большего количества свободного времени. Но ратная стезя не нравилась, новых месторождений благородных металлов, вызывавших золотую лихорадку, не открывали, а изобретателю, увы, нужны долгие годы экспериментов и не факт, что они принесут что-то полезное. Когда я краем уха услышал, что какая-то волшебница из столичной академии волшебства ищет мастера, согласного сделать для ее ручной нежити механические улучшения, то ухватился за представившуюся возможность обеими руками, ведь даже такая дурная слава лучше безвестности. Хенея Микрай, так она себя называла. Никто не знал, кто она и откуда, просто одним прекрасным днем эта молодая, но могущественная ведьма пришла в Форт-Дланш и без особых усилий смогла получить место преподавателя некромантии. Стоило мне написать всего одно письмо, и спустя неделю твоя мать уже постучалась в дверь нашего дома. Ты знаешь, я по росту ближе к людям, чем к гномам, а тогда еще и бородой то не зарос, только усы и имелись. В общем красавцем не красавцем, а симпатичным точно был. А она… знаешь, никого похожего на нее я раньше не встречал и лишь спустя очень много лет понял, почему. Высокая, стройная, с завораживающей грацией, больше подошедшей бы большой хищной кошке, чем человеку. Если бы не круглые уши, я бы решил, что передо мной эльфийка. У тебя ее черные волосы и большие, прекрасные карие глаза… не сейчас, конечно, а в обычное время. К тому же мы были уверены в собственной гениальности, полны энтузиазма и энергии. Нет ничего удивительного в том, что спустя примерно полмесяца после начала работ пара желающих прославиться начинающих ученых стала ночевать в одной постели. Наш роман был мимолетным, но ярким как пламя костра, куда подбросили порох. Я вмонтировал в трех ее зомби, которых Хенея привезла с собой в специальной телеге, обложенных магическим льдом, подкожную броню и пружины, которые должны были усиливать удары их рук и ног, а моя любимая как-то сумела сделать так, что мускулы кадавров могли работать нисколько не мешая механизмам. Едва дождавшись окончания работ, она помчалась в столицу, чтобы получить заслуженное звание мастера магии, за возрождение частички древних знаний… а там ее попытались арестовать. До сих пор корю себя, что не поехал тогда вместе с ней, но наступила годовщина смерти родителей, и я не мог не задержаться, чтобы воздать почести их могилам.
— За что? — удивилась я. Этот момент в тех сведениях, что я когда-то давно собирала о матери как-то отсутствовал.
— Ее эксперименты признали аморальными, — вздохнул отец. — Но я так думаю, это был просто повод, что дал бы государству наложить лапу на перспективного мага-исследователя и ее разработки. Ну, сама посуди, если подъем мертвецов разрешен, равно как их эксплуатация на особо опасных для живых производствах, то что плохого в их усилении? Впрочем, возможно я не все знаю… неважно. В общем, Хенея, когда ее на въезде в столицу, окружила стража, сдаваться не пожелала. Наши улучшенные зомби разорвали два десятка солдат, а она убила то ли трех то ли четырех магов, которые обеспечивали им поддержку и скрылась в неизвестном направлении.
— А как же ты? — спросила я. — Тебе ничего не было за участие в ее опытах?
— Да что я, — фыркнул отец. — Я же не волшебник, я механик. Сама знаешь, нас властители до сих пор считают чем-то вроде мелких колдунов-артефакторов. Прошел поначалу как мелкий подручный, а после и вовсе переквалифицировался в свидетеля, поскольку не стеснялся дать следователям на лапу и по мнению магов-ищеек быть крупной рыбой просто не мог.
Я медленно кивнула. Это было правдой. Темные Времена, наступившие после окончания Эпохи Смерти, когда все живые были порабощены ордами нежити, что однажды схватилась сама с собой и сгинула в пламени магической войны, породили в качестве главенствующего строя абсолютно всех государств магократию в той или иной форме. Где-то власть передавалась по наследству, где-то выбирали самого достойного из нескольких кандидатов, но всегда на престол и хоть сколько-нибудь значимые посты всходили чародеи. И это было логично. Почти бессмертные волшебники, прожившие как минимум несколько столетий, были самыми опытными правителями, на голову превосходящими своих краткоживущих коллег, а до изобретения пороха явились, одновременно и основной ударной силой любой армии. Конечно, сейчас, когда все больший вес набирает наука, их преимущества весьма сильно сократились, но были еще очень велики. Если на поле брани со школой магов мог на равных, а то и даже и с некоторым отрывом конкурировать артиллерийский батальон, то вот в мирной жизни альтернативы бытовым чарам, лечащим, дающим высокие урожаи и управляющим погодой, не было и в ближайшее время не предвиделось.
— Ну, выпотрошили жандармы мою лабораторию и забрали чертежи, — продолжал рассказывать папочка, — что, думаешь, у меня копий не сохранилось? Да если бы Хенея вернулась, хоть армию живых мертвецов в почти неуязвимые конструкты перековал бы… Я не дожидаясь ее визита нанял лучших юристов и они смешали тех, кто посмел выдвинуть против нее обвинения с землей. Клер, можешь потом поднять официальные бумаги, пять чиновников военного министерства, которых их руководители сделали крайними в гибели людей за отсутствием основной виновницы, отправились на каторгу, а мои адвокаты провели все ее действия, как самозащиту. О невиновности мастера магии, так желанный ей титул оказалось так просто купить, Хенеи Микрай было объявлено глашатаями во всех крупных городах страны и я был уверен, что ее возвращение лишь дело времени. Но она так и не пришла, хотя я ждал ее. Только почти через три года, одним весенним утром, служанка притащила мне в кабинет корзину с громко орущим младенцем. К ней прилагалась записка, в которой моя возлюбленная утверждала, что ребенок — наша дочь. Ты. И больше ничего. Ни имени, ни даты рождения, ни слова о том, где сейчас находиться сама прекрасная ведьма. Я нанял лучших магов и убедился, что это действительно так, в нас течет одна кровь, после чего официально удочерил тебя и назначил наследницей.
— Ну, незнание, под какими звездами я родилась, сильно осложняет постижение ритуальной магии, — задумчиво сказала я, осмысливая услышанное. — Мое день рождения — это дата, когда подбросили корзинку, да? Теперь понятно, почему было столько неудач… Зато стало ясно, откуда имеются такие способности к волшебству… Но ты ни слова не сказал о том, почему я являюсь дампиром. Эта Хенея оказалась кровососом? Или… вампир — ты?!
Если подумать, это объясняло многие странности в поведении отца… секундочку, но ведь оно стало таким через много лет после моего рождения! Или мама вернулась еще раз и укусила папочку?
— Нет-нет, — поспешно уверил меня отец. — Я обычный полугном. Вернее, очень богатый полугном, ставший, хотелось бы верить, не самым плохим изобретателем. А вот Хенея… я… я не знаю. Она никогда не говорила о своем прошлом, а ты… ты совершенно точно не человек, не гном, не эльф и даже не смесь этих рас в любой возможной пропорции.
— Как так? Объясни! — мое требование вызвало у папочки настоящий шквал эмоций. Он вскочил с кресла и принялся расхаживать из стороны в сторону туда-сюда, дымя трубкой как паровой котел.
— Барон Кертольф и его гоблинодав, — наконец сказал он. — Ты помнишь их?
— Смутно, — созналась я. — Мне тогда было десять лет, и я очень испугалась, когда эта псина напала на меня. Хорошо, что ты ее вовремя убил. Говорят, эта порода может на равных сражаться с обученным воином, если он конечно не закован в латный доспех. Ее вроде бы вывели специально, чтобы избавить леса Локийский болот от гоблинов, которые там кишмя кишат или же хотя бы ограничить их агрессию от отношению к людям.
— Да, — кивнул отец. — Все верно. Несмотря на то, что эти зеленокожие коротышки не достигают и пояса нормального человека, они очень опасны, дьявольски ловки, небывало сильны для своих крохотных размеров и, что самое худшее, обладают пусть примитивным, но разумом. А гоблинодавы, как понятно из названия, предназначены для охоты на них. Вот только того пса, напавшего на тебя во время нашей прогулки, я на самом деле не убивал, равно как и его хозяина. Просто не успел. Их загрызла ты. Хорошо, что рядом не было свидетелей и я взял всю вину на себя.
— Не смешно, — разозлилась я, подавшись с кресла вперед так, чтобы приблизить свое лицо ближе к папочке — Собак этой породы хоббиты могут вместо лошадей использовать! И некоторые гномы — тоже!
Отец замер и осторожно сделал два шага назад, прижавшись к стене.
— Не нервничай, — попросил он меня. — И, Клер, перестань, пожалуйста, скалиться, твои клыки меня нервируют.
Клыки? Клыки! Какие еще к демонам клыки?! Но стоило языком пощупать свои зубы, как я убедилась в его правоте. Две пары отличных, длинных, острых и наверняка снежно-белых, как на картинках из страшных сказок, клыков стали украшением моего рта.
Каждая уважающая себя молодая леди имеет право хоть раз в жизни устроить настоящую истерику, тем более что повод у меня был просто великолепный. Но крайне испуганные глаза отца сработали намного лучше «капель королевы Велгельмины» пользующиеся просто громадным спросом у единственного аптекаря нашего городка, особенно в разгар осеннего сплина. Во всяком случае, тетушка Нельдис, монументальной красоты женщина, потребляла эти капли просто таки в пугающих объемах. Шепотки о изрядной доли трольей крови в предках у жены мэра — так это просто слухи распускаемые видимо для того чтобы испортить настроение этой милейшей женщине, знаменитой на весь городок своей выпечкой и периодически устраиваемыми мэру скандалами.
Поэтому я всего лишь прислонилась к показавшейся такой надежной и мягкой стене и принялась по ней сползать, конечно же сохраняя приличный вид и стараясь не терять женственность — обучение, хоть и краткое, в пансионе мадам Жюли все же оставило свои следы, хотя они и были сильно сглажены последующим тлетворным влиянием любимого папеньки. Пристрастившего единственную дочь к возне с разной «стреляющей мерзости» и научившего, на свою голову паре тройке просоленных, как хорошая шахтная крепь, гномских выражений, услышь которые та же мадам Жюли выпала бы в нерастворимый творожистый осадок.
Попытка упасть в обморок была защитанна — мозолистые, но такие надежные руки отца подхватили меня и к моему большому смущению я, как в детстве, неожиданно для себя ухватила его за шею и разрыдалась, уткнув лицо куда-то в район пропахшего машинным маслом и химикатами воротника.