Неожиданно Нэш спросил:
– А что вы сами думаете о том письме, которое получила миссис Симмингтон?
Элси ответила с возмущением:
– О, по-моему, это была мерзость.., настоящая мерзость!
– Да, конечно, но я не это имею в виду. Была ли в нем какая-то правда?
Ответ Элси прозвучал уверенно:
– «Нет, я не верю в это. Миссис Симмингтон была очень восприимчива.., болезненно восприимчива, ей даже приходилось принимать всякие лекарства от нервов. И у нее были большие.., ну, большие странности. – Элси покраснела, – Такая мерзость должна была быть для нее страшным ударом.
Чуть помолчав, Нэш спросил:
– Вы и сами получали подобные письма, мисс Холланд?
– Нет, не получала.
– Вы уверены? Пожалуйста, – он поднял руку, – не спешите с ответом. Невелика радость получить такое письмо, это я знаю. Люди часто предпочитают отрицать, что это и с ними случилось. Но в данном случае очень важно, чтобы мы знали об этом. Не смущайтесь, нам ведь известно, что все эти письма – сплошная ложь.
– Но я правда не получала таких писем, инспектор. Честное слово! Ничего подобного не было.
Она чуть не плакала, и ее «нет» звучало впрямь убедительно.
Когда Элси снова вернулась к детям, Нэш подошел к окну и, глядя наружу, проговорил:
– Вот тебе и на! Говорит, что не получала никаких анонимок, и похоже, что говорит правду.
– Она не лжет. Уверен, что не лжет.
– Гм, – буркнул Нэш. – Чертовски хотел бы знать, почему она их не получала.
– Это красивая девушка, не так ли?
– Более чем красивая.
– И то верно. Прямо скажем – красавица. К тому же молодая. Для той, кто пишет анонимки, – цель лучше некуда. Почему же именно ее эта женщина пощадила?
Я только пожал плечами.
– Знаете, это любопытно. Надо будет сказать Грейвсу – он ведь спрашивал, знаем ли мы кого-то, определенно не получавшего анонимок.
– Это уже второй человек, – сказал я. – Вспомните, что Эмили Бартон тоже их не получала.
Нэш негромко засмеялся.
– Не всему верьте, что слышите, мистер Бертон. Мисс Эмили получила анонимку – и не одну!
– Откуда вы знаете?
– От ее верного дракона, у которого она сейчас живет, – ее бывшей горничной и кухарки, Флоренс Элфорд. Вот та-то высказала все, что думает! Требовала, чтобы мы живьем содрали кожу с той, кто это пишет, как только поймаем ее.
– Зачем же мисс Эмили утверждала, что не получала никаких писем?
– Да как вам сказать. Особо нежными выражениями эти письма не изобиловали, а мисс Бартон всю жизнь избегала всего грубого и непристойного.
– Что было в ее письме?
– Обычные вещи, в ее случае просто смешные. Помимо всего прочего, обвинение в том, что мисс Эмили отравила мать и большую часть сестер.
Я спросил недоверчиво:
– Надеюсь, вы не считаете, что эта опасная сумасшедшая ходит между нами, а мы так и не поймаем ее на крючок?
– Поймаем, – угрюмо ответил Нэш. – Напишет на одно письмо больше, чем следовало бы.
– Помилуй бог, не хотите же вы сказать, что она будет продолжать свою ядовитую писанину – особенно теперь!
Нэш посмотрел на меня.
– Будет, конечно же, будет. Понимаете, теперь она уже не может перестать, это стало манией. Письма будут приходить и дальше, в этом можете не сомневаться.
Прежде чем уйти от Симмингтонов, я пошел посмотреть, как там Миген. Она была в саду и выглядела уже нормально. Меня она встретила даже довольно весело.
Я предложил ей снова побыть у нас несколько дней, но она, мгновенье поколебавшись, покачала головой.
– Это очень мило с вашей стороны, но я, пожалуй, останусь здесь. В конце концов, это.., ну, это ж мой дом. И я могу немного помочь мальчикам.
– Хорошо, – сказал я, – как хотите.
– Ну, так я лучше останусь дома. А мне можно будет… можно будет…
– Что? – спросил я.
– Если случится что-нибудь плохое, можно будет позвонить вам, чтобы вы пришли?
Меня это тронуло.
– Разумеется. Только что же может случиться плохого?
– Не знаю, – она неуверенно посмотрела на меня. – Здесь все время творится что-то неладное, вам не ка жегся?
– Ну, и хватит уже! – сказал я. – И больше чтоб не смели находить никаких трупов. Совсем неподходящее для вас занятие.
Она мимолетно улыбнулась мне.
– Что нет, то нет. Совсем вышибло меня из седла. Не очень мне хотелось оставлять ее там, но в конце концов, как она и сказала, это был ее дом. К тому же я, предполагал, что Элси Холланд будет теперь чувствовать ответственность и за нее.
Мы с Нэшем отправились в «Розмарин». Пока я рассказывал Джоан о своих утренних переживаниях, Нэш побеседовал с мисс Партридж. Вскоре он присоединился к нам, но лицо его выглядело не слишком довольным.
– Мало толку. Судя по тому, что она говорит, Агнес сказала только, что ее что-то беспокоит, что она не знает, что делать, и хотела бы посоветоваться с мисс Партридж.
– Мисс Партридж об этом кому-нибудь упоминала? – спросила Джоан.
Нэш с досадой кивнул.
– Да, сказала миссис Эмори, вашей уборщице, что-то в том духе, что некоторые девушки просят совета у своих старших знакомых, а не подумают о том, что могли бы и сами решить свои проблемы! Ну, и о том, что Агнес в общем-то девушка милая и умеет себя вести, хотя пороха, конечно, не выдумает.
– Себя-то мисс Партридж ценит высоко, – пробормотала Джоан. – А миссис Эмори, надо полагать, разнесла это по всему городку?
– Разумеется, мисс Бертон.
– Меня все время удивляет одна вещь, – отозвался я. – Почему автор анонимок включил в число своих адресатов мою сестру и меня? Мы здесь чужие – никто не мог питать против нас зла.
– Вы не учитываете склад ума таких людей: будь то Петр или Павел – им все мешают. Можно сказать, что их ненависть обращена против всего человечества.
– По-моему, – заметила Джоан, – именно это имела в виду и миссис Калтроп.
Нэш вопросительно посмотрел на нее, но Джоан не стала подробнее объяснять свои слова, и он заговорил дальше:
– Не знаю, мисс Бертон, хорошо ли вы присмотрелись к конверту, в котором пришла анонимка к вам. Если да, вы, быть может, заметили, что первоначально он был адресован мисс Бартон, а потом «а» было перебито на «е».
Если бы мы еще тогда сумели правильно объяснить это обстоятельство, у нас был бы ключ ко всей загадке. Но никто из нас не приписал ему особого значения.
Нэш ушел, и мы с Джоан остались одни. Она сразу же спросила:
– Ты не думаешь, что мое письмо было и впрямь предназначено для мисс Эмили?
– Вряд ли оно бы тогда начиналось: «Ты, крашеная стерва», – возразил я, и Джоан не могла со мной не согласиться.
Потом она предложила мне сходить вниз, в городок.
– Послушаешь, что говорят люди. Сегодня вряд ли найдется человек, у которого эта история не была бы на языке.
Я пригласил было ее пойти вместе, но, к моему удивлению, Джоан отказалась. Сказала, что пойдет в сад и поищет там чего-нибудь вкусненького. Я остановился в дверях и сказал, понизив голос:
– Надеюсь, мисс Партридж не имеет ничего общего с этими письмами.
– Мисс Партридж?
В голосе Джоан звучало такое изумление, что мне стало стыдно. Я продолжал извиняющимся тоном:
– Так просто стукнуло в голову. Все-таки она немножко брюзга.., и вообще со странностями.., у таких людей случается религиозная мания.
– Но при чем тут религиозная мания?.. Грейвс, по твоим же словам, утверждает совсем другое.
– Ну ладно, сексуальная мания. Насколько я понимаю, они ходят рука об руку. Мисс Партридж – женщина с подавленными инстинктами, ограниченная условностями, да еще целые годы провела тут с массой старух.
– Что тебя навело на такую мысль?
– Послушай, – проговорил я медленно, – о том, что ей сказала Агнес, мы знаем только от самой же мисс Партридж. А что, если Агнес спросила, почему это мисс Партридж неделю назад приносила им письмо, и та ответила, что зайдет к ней после обеда и все объяснит
– А потом, чтобы затереть следы, пришла к нам и попросила разрешения пригласить девушку?
– Да.
– Но ведь мисс Партридж вчера никуда не уходила.
– Этого ты не знаешь. Вспомни – нас ведь не было дома.
– Да, правда. В общем-то, это возможно, – Джоан, судя по всему, со всех сторон обмозговывала мою идею, – и все же не думаю, что так оно и было на самом деле. Не верится мне, что мисс Партридж сумела так ловко замести следы: не оставить отпечатков пальцев и все такое прочее. Тут уже одной хитрости недостаточно – нужны и знания. Вряд ли они у нее есть. Послушай… – Джоан чуть поколебалась и негромко спросила:
– Они абсолютно уверены, что за всем этим кроется женщина?
– Не думаешь же ты, что мужчина? – воскликнул я недоверчиво.
– Нет.., необычный мужчина.., мужчина особого сорта. Конкретно я имею в виду мистера Пая.
– Значит, ты решила остановиться на Пае?
– А тебе не кажется, что такая возможность существует? Он принадлежит к типу людей, которые могут чувствовать себя одинокими.., и несчастными.., и озлобленными. Над ним ведь чуть не все подсмеиваются. Разве не может быть, что он втайне ненавидит всех нормальных, счастливых людей и получает извращенное, «артистическое» удовольствие от того, что делает?
– Грейвс сказал, что автор – не лишенное странностей существо средних лет.
– Мистер Пай и есть не лишенное странностей существо средних лет.
– Чудовищно, – медленно проговорил я.
– Согласна, ну и что? Он богат, но деньги не дают ему радости, и я чувствую, что он, очень даже может быть, душевно неуравновешен. Честное слово, он пугает меня.
– Но вспомни: он ведь тоже получил анонимку.
– Этого мы не знаем, – заметила Джоан, – мы только думали, что это так. В конце концов, это могло быть сценкой.
– Для нас?
– Да. Он достаточно хитер, чтобы такая идея могла прийти ему в голову.., и чтобы не переиграть.
– Тогда он должен быть первоклассным артистом.
– Конечно, Джерри, но, кто бы там ни был этот человек, он должен быть первоклассным артистом. В этом и частица его радости.
– Ради бога, Джоан, не говори так, словно.., словно ты понимаешь это чудовище.
– Мне кажется, понимаю. Я способна вчувствоваться – даже в такого человека. Если бы я не была Джоан Бертон, не была молода и довольно привлекательна, не имела возможности развлекаться, если бы я – как это выразить? – была выброшена из жизни и только со стороны присматривалась, как ей радуются другие, – кто знает, может, и во мне поднялась бы злая, черная волна и сделала из меня человека, стремящегося ранить, мучить, а то и уничтожать?
– Джоан! – Я схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Она чуть вздохнула, провела рукой по волосам и улыбнулась мне.
– Напугала тебя, Джерри? И все же мне кажется – именно так и надо делать. Надо знать, что чувствует такой человек, какие побуждения толкают его, и тогда – только тогда можно будет догадаться, как он поступит.
– Ой-ой-ой! – сказал я. – А я-то приехал сюда приятно провести время и развлекаться невинными провинциальными скандальчиками! Невинные провинциальные скандальчики! Мерзкие оскорбления, клевета и убийство!
Джоан, разумеется, была права. На Хай-стрит было полно группок людей, оживленно обсуждавших последние события. Я решил выяснить, кто как реагирует.
Оуэна Гриффита я встретил сразу же. Выглядел он больным и страшно измученным. Я даже слегка удивился этому. Конечно, убийство и для врача вещь не слишком обычная, но профессия приучает его спокойно смотреть на страдания, темные стороны человеческой натуры и смерть.
– Что-то вы неважно выглядите, – сказал я.
– Да? – Он смутился. – В последние дни была пара трудных случаев.
– Включая деятельность этой сумасшедшей анонимщицы?
– Само собою, – он отвел от меня взгляд и засмотрелся через улицу. Я увидел, как у него нервно подергивается веко.
– Есть подозрения – кто бы это мог быть?
– Нет, никаких. А хотел бы иметь их.
Внезапно он спросил, что поделывает Джоан, и неуверенно добавил, что у него есть пара фотографий, которые она хотела видеть. Я предложил взять их и передать Джоан.
– Не стоит. После обеда я как раз буду проезжать мимо вас.
Во мне укрепилось неприятное подозрение, что Джоан успела вскружить голову Гриффиту. Чертова сестричка! Слишком он хороший парень, чтобы его скальп висел у нее на поясе!
Я не стал его задерживать, потому что увидел приближающуюся Эме, а на сей раз мне хотелось поговорить с нею.
Эме начала, словно продолжая только что прерванный разговор.
– Потрясающе! – загремела она. – Я слыхала, что вы были там.., прямо с самого утра?
Слова ее явно звучали как вопрос, а когда она произносила «с самого утра», глаза ее прямо засверкали. Мне и в голову не пришло объяснить ей, что меня вызвала по телефону Миген. Вместо этого я сказал:
– Понимаете, вчера вечером меня беспокоило то, что Агнес должна была прийти на чай в «Розмарин» и не пришла.
– И вы сразу почуяли беду? Удивляюсь вашей сообразительности!
– Да, я оказался почище полицейской овчарки.
– В Лимстоке это первое убийство на людской памяти. Возмущение невероятное! Надеюсь, полиция быстро сумеет справиться с делом.
– Ни малейших сомнений, – кивнул я, – кадры у их здесь великолепные.
– Совершенно не могу припомнить, как выглядела эта девушка, хотя она, наверняка, раз двадцать открывала мне дверь у Симмингтонов. Какое-то спокойное, незаметное создание. Оуэн сказал мне, что ее ударили сначала в затылок, а потом вертелом в висок. По-моему, это работа ее поклонника. Как вы полагаете?
– Вы серьезно думаете, что это он?
– Мне это кажется крайне правдоподобным. Должно быть, повздорили, а в наших местах у людей горячая кровь к тому же у многих с неважной наследственностью. – Она помолчала и заговорила вновь:
– Говорят, тело нашла Миген Хантер. Для нее это должно было быть страшным потрясением.
Я довольно строго заметил:
– И было.
– Приятного тут мало – это я могу себе представить. А что касается нервов, они у нее, на мой взгляд, и так неважные, а это могло еще добавить.
Я внезапно решился. Мне нужно было получить уверенность.
– Скажите, мисс Гриффит, это вы уговорили вчера Миген вернуться домой?
– Ну, «уговорила» это слишком сильно сказано.
– Но что-то в этом смысле вы ей говорили? – продолжал я наступление.
Эме Гриффит посмотрела мне в глаза и, став в защитную стойку, ответила:
– Ни к чему это – если, конечно, она хочет честно выполнить свой долг. Она молода и не знает, что дает повод к лишним сплетням, и я сочла своим долгом дать ей это понять.
– Сплетням? – взорвался я, потому что это меня здорово задело и спокойно продолжать я уже не мог.
Эме, однако, вела свое с характерной для нее самоуверенностью:
– До ваших ушей все эти здешние сплетни не доходят. До моих – доходят. Я знаю, что говорят люди. Разумеется, я и на мгновенье не поверю, что в этом что-то есть – даже на мгновение! Но вы же знаете людей – уж если они могут плеснуть на кого-то грязью, то обязательно плеснут! А для девушки, которой приходится самой зарабатывать себе на жизнь, это немаловажно!
– Зарабатывать себе на жизнь? – удивленно спросил я.
Эме продолжала:
– Ситуация для нее, разумеется, нелегкая, но я думаю, что она вела себя совершенно правильно. Не могла же она взять расчет и бросить детей без присмотра. Она была великолепна – просто великолепна. Это я каждому готова сказать! Но положение у нее щекотливое, и косточки перемывать ей люди будут!
– О ком вы это говорите? – спросил я.
– Об Элси Холланд, о ком же еще, – нетерпеливо ответила Эме – На мой взгляд, это милая, заботливая девушка, и она только выполняла свой долг.
– А что же о ней говорят?
Эме Гриффит засмеялась Мне ее смех показался довольно неприятным:
– Говорят, что она подумывает уже, как бы стать преемницей миссис Симмингтон
Что она так и трясется, как бы это стать в доме незаменимой и утешить вдовца.