До смерти отца они не виделись почти полтора года. Как оказалось, Квентин не счел нужным даже сообщить сыну о своей болезни, которая в конце концов и свела его в могилу. Уэйд очень горевал о том, что не общался с отцом; главным образом поэтому он приехал в Мельбурн. Ему хотелось спасти издательство, бывшее для отца делом его жизни.
Он должен был знать, что у отца больное сердце, и попытаться наладить отношения до того, как стало слишком поздно. Скорбь по отцу смешивалась с чувством вины.
Может быть, спасение «Кью паблишинг» хоть немного ослабит угрызения совести, возникавшие у него всякий раз при воспоминании о Квентине. Когда, вскоре после смерти отца, он узнал о недовольстве сотрудников, падении продаж и финансовых проблемах, понял, как должен поступить. К тому же, не успев похоронить мужа, Бабз тут же начала называть его издательство «убыточным» и «тяжким бременем». Уэйд понял, что у него не остается другого выхода.
Он назначил себе в Лондоне заместителя и поспешил в Мельбурн. Судя по тому, как прохладно отнеслись члены совета директоров к его плану по спасению издательства, он успел вовремя.
Ну а вчерашняя ссора с Бабз перед приемом… Слава богу, отцу хватило ума и проницательности составить очень четкое, недвусмысленное завещание. Бабз достался дорогущий особняк в престижном пригороде Мельбурна и крупная сумма наличными. Уэйд же получил в наследство отцовское издательство.
К сожалению, большой пакет акций издательства получила Бабз. Значит, теперь у них равные права. Если она сумеет подольститься к нужным людям – чем она, по всей видимости, все время и занимается, – и если дело дойдет до голосования, издательство, скорее всего, решат продать, несмотря на его возражения. Он не допустит этого, и они ничего не смогут сделать, особенно теперь, когда он сумел привлечь на свою сторону Лизу.
Мысль о Лизе вернула его к тому, с чего он начал: он давно уже перестал пытаться понять женщин. Вот почему он понятия не имел, почему полчаса назад она вдруг переменила решение. И вот почему он не доверял ее повороту на сто восемьдесят градусов. Только что она держалась резко и вызывающе, а в следующую секунду сидит на полу у лифта… Тот, кто позвонил ей по телефону, наверное, сообщил дурные вести. Мысль о том, что ее мог расстроить какой-нибудь мужчина, почему-то огорчила его.
А может, она прибегла к уловке, чтобы заставить его повысить аванс? И, хотя последнее казалось ему неправдоподобным, он не мог до конца поверить ей, а ее переменчивость лишь разожгла в нем любопытство.
Может быть, Лиза просто хорошая актриса? А если так, то каковы ее цели? Хотя… это не имеет никакого значения. Он не имеет права отвлекаться от главного, дорога каждая минута.
И все-таки, почему Лиза вдруг согласилась на его предложение? И почему ему кажется, что в личной жизни с ним давно уже не случалось ничего такого хорошего?
Он уже думал о том, что обязательно разыщет ее. А она пришла сама. И надо же такому случиться: именно она оказалось той подружкой спортсменов, за чьей биографией охотятся все издательства города! Он все больше нервничал и сомневался в своей способности разбираться в людях.
Он не мог допустить, чтобы сорвалась его затея с книгой. А Лиза, судя по всему, непостоянна. То категорически отказывала ему, то согласилась… возможно, она снова передумает. На словах она согласилась на сделку, но, пока она не подпишет договор, приступать к делу нельзя.
Накануне она показалась ему довольно замкнутой. И флиртовала без всякого удовольствия, что не вязалось с его представлением о женах и девушках профессиональных спортсменов.
В Лондоне и дня не проходило без того, чтобы в желтой прессе не появлялось очередной статьи о выходках спутниц известных спортсменов, начиная с того, во что те были одеты на открытии очередного ночного клуба, и заканчивая слухами о потасовках.
Женщина, которая согласилась выпить с ним прошлой ночью и с которой затем он пережил самый потрясающий секс в своей жизни, никак не соответствовала сложившемуся образу. Невольно напрашивался вопрос: чем Лиза заслужила свою громкую и не всегда добрую славу?
Какой была ее жизнь на самом деле?
У Лизы было в запасе очень мало времени, чтобы придумать более-менее правдоподобную историю своей жизни. Как во сне, она возвращалась домой на трамвае, размышляя о том, как резко изменилась ее жизнь. Вместо привычного порядка наступил полный хаос.
Правда, все могло сложиться намного хуже, не подвернись Уэйд с его предложением. Как ни противно было думать о том, что Уэйд использовал ее, без его контракта у нее было бы сейчас гораздо больше проблем.
Контракт пришел на ее электронную почту в тот момент, когда она вошла в дом. Она тщательно перечитала его, ожидая увидеть скрытые оговорки и целый ворох непонятных юридических терминов. К своему удивлению, ничего подобного она не обнаружила, напротив, контракт был составлен совершенно прозрачно, а указанные размеры аванса немного облегчили тугой узел, свернувшийся в груди после звонка Ульрика.
Переслав контракт на одобрение менеджеру Джимми – он, кстати, считался одним из лучших юристов в шоу-бизнесе, – она взяла ручку и бумагу и принялась набрасывать тезисы для завтрашней встречи с литобработчиком.
Уэйду нужна была особенная книга: откровенная биография с упором на самые пикантные подробности жизни спутницы спортсмена.
Хотя Уэйд уверял, что ее биография будет написана хорошим, литературным языком и основной акцент будет сделан на фактах, Лиза была не настолько наивной, чтобы не знать, что литобработчики любят приукрашивать, привнося в свой труд некоторое количество вымысла.
Пока она встречалась с Джимми, желтая пресса постоянно распространяла о ней грязные слухи. Стоило ей улыбнуться чемпиону мира по теннису или слишком близко наклониться к рок-звезде в ночном клубе, и ее уже обвиняли в интрижке на стороне. Спустя какое-то время у нее выработался иммунитет против таких приемов. Она понимала, что это неизбежное зло.
Ради младшей сестренки, она охотно сочинит свою биографию для публики, которая и без того смакует грязные подробности ее жизни. Она обеспечит Синди будущее.
На следующее утро ровно в девять часов Лиза уже была в издательстве, ярко и стильно одетая, с подробно проработанным планом.
Она хотела произвести впечатление на литобработчика; поэтому решила вернуться к образу подружки профессионального спортсмена. Для первой встречи она выбрала красное платьев в обтяжку, с глубоким вырезом и длинными рукавами, черные лакированные туфли на заоблачно высокой шпильке и чулки со швом. Волосы уложила феном и не пожалела косметики. Одним словом, постаралась. Судя по восхищенным взглядам прохожих на Коллинз-стрит, она добилась желаемого результата.
Просто смешно! Мужчины не смотрели на нее, когда она ходила за продуктами, собрав волосы в хвост, ненакрашенная, в простых лосинах и толстовке. Но сейчас, одетая с иголочки, покрытая толстым слоем косметики, скрывающей любые недостатки, она разила их наповал. Вот дураки!
Войдя в приемную, она подумала: не ее ли сногсшибательная внешность вчера вечером привлекла к ней внимание Уэйда? Его потянуло к ее образу, маске…
И все-таки он сказал правду. Она первая подошла к нему. Она завела разговор и даже немного флиртовала с ним, когда он еще не знал, как ее зовут. Она представилась только в баре. Такой неглупый человек, как Уэйд, наверняка все давно о ней разузнал, раз ему так не терпелось подписать с ней договор. Скорее всего, он знал ее по многочисленным фотографиям в Интернете.
И все-таки ей хотелось верить ему, хотелось верить, что в ту ночь их просто потянуло друг к другу. Обоим захотелось сбежать со скучного приема…
Но Лизу слишком часто предавали близкие люди, горький опыт научил ее, что доля здоровой подозрительности бывает далеко не лишней. Лиза обожала отца. А отец бросил их, не в силах смириться с тем, что его младшая дочь – инвалид. Лиза обожала и мать, хотя та тоже не была в состоянии со всем справиться. Когда Луиза тоже бросила их, ее старшая дочь почти почувствовала облегчение, она с радостью взяла на себя заботы о Синди.
Для начала она будет раскручивать собственную биографию. Неплохой способ приступить к новой работе. И хотя именно о такой деятельности она мечтала всю жизнь, после университета она не работала по специальности, и теперь немного волновалась.
Если она не справится, ее уволят до того, как она успеет вникнуть в дела. Кроме того, глава издательства наверняка выместит на ней свой гнев.
Помимо бесед с литобработчиком она должна составить маркетинговый план и регулярно встречаться с Уэйдом. Стоило ей подумать об Уэйде, как он тут же открыл дверь и вышел ей навстречу – высокий, сильный и невероятно привлекательный.
Ей доводилось тесно общаться со многими признанными красавцами – кинозвездами и известными спортсменами. И все же было в Уэйде Уркварте нечто особенное. Он каким-то образом воздействовал на ее гормоны.
Его темные волосы были чуть длиннее, чем нужно, а однодневная щетина подчеркивала волевой подбородок. Карие глаза как будто видели ее насквозь. Идеально сшитый костюм облегал фигуру. У Лизы вдруг перехватило дыхание.
Одежда не так впечатляла ее, как тело, скрытое под ней, и от осознания того, что она видела и прикасалась к нему, у нее по спине пробежали мурашки.
– Ценю пунктуальность. – Он едва заметно улыбнулся, наверное, заметил ее волнение. Она еще больше смутилась. Он пожал ей руку, и она, чувствуя себя полной идиоткой, поспешно выдернула ее.
– Мне не терпится поскорее приступить к работе. – Она указала на свою сумку. – У меня тут целая тонна записей и фотографий. Можем начать прямо сейчас.
– Рад слышать.
Она последовала за ним, вынужденная слегка прибавить шагу, чтобы не отстать.
– Не могу передать, как важно выпустить твою биографию как можно быстрее. – Он остановился у двери в конференц-зал и жестом пригласил ее войти. – Очень многое зависит от ее успеха.
Лизу захлестнула волна страха, смешанного с чувством вины.
Накануне вечером, когда она сочиняла небылицы, все казалось ей вполне терпимым. Но сейчас, услышав в голосе Уэйда нотки отчаяния, она невольно засомневалась, правильно ли поступила. Что, если ее разоблачат? Обвинят в мошенничестве? А если… страшно подумать… если откроется правда о Синди?
– Что с тобой?
Все плохо, но назад пути нет. Лиза привыкла полагаться только на себя; она и Синди приучала к мысли о независимости. Значит, она должна справиться, и тут же изобразила улыбку, которая сводила с ума миллионы:
– Давай приступим.
Недоверчиво покосившись на нее, он пропустил ее перед собой в комнату, где их уже ждала Дэнни, литобработчица, дама за сорок. Дэнни буквально излучала энергию.
– Ну, дамы, приступайте к делу, а я вас оставляю. – Уэйд посмотрел на часы. – Лиза, жду тебя в своем кабинете в половине второго.
– Хорошо, – сказала она, хотя не горела желанием снова встретиться с ним.
Она еще может притворяться при Дэнни, но Уэйд видел ее без всего… Вряд ли ей что-то удастся от него скрыть.
Следующие четыре часа Лиза излагала историю своей жизни. Точнее, историю, кое-где обрезанную, а кое-где – приукрашенную.