Но смерть этих двоих поставила в тяжелое положение
многих членов нашей организации и навлекла на них совершенно незаслуженное негодование. Все мы знаем, что у нас в стране есть люди, пытающиеся
разрушить фундамент, на котором держится наше общество. Само существование демократической системы, становым хребтом которой являются наши
граждане, проникнутые самыми высокими идеалами, и наши выдающиеся бизнесмены, благодаря которым живет и процветает эта система, находится ныне в
крайней опасности. Первопричина ее - то событие, а теперь уже два события, которые подрывные элементы либо сами подготовили и осуществили, либо
воспользовались ими для своих преступных целей. Убийства как таковые не угрожают, разумеется, общественному благополучию, но в данном...
- Извините, - прервал его Вулф. - Я и сам мастак на подобную демагогию.
Насколько я понимаю, вы имеете в виду недовольство Национальной ассоциацией промышленников, широко распространившееся в стране из-за этих
убийств?
- Да. Одно дело вообще совершить убийство и совершенно другое, когда оно наносит огромный ущерб...
- Одну минуту. Об этом вы уже говорили. Валяйте дальше, но сначала скажите: вы представляете Национальную ассоциацию промышленников?
- Я представляю, если хотите, великих людей - подлинных столпов нашего государства, я представляю жизненные интересы американского народа.
Я...
- Хорошо, хорошо! Дальше.
Смит снова сплел пальцы - на этот раз у него возникла необходимость почесать подбородок, затем продолжил:
- Возникшее положение совершенно нетерпимо, оно, повторяю, создаст благоприятные условия для деятельности самых опасных элементов,
пропаганды их теорий. Любое вознаграждение за ликвидацию нынешнего положения - немедленную ликвидацию! - не показалось бы чрезмерным. Родина
будет благодарна тому, кто возьмется за это. Он заслужит великое спасибо своих сограждан.
- Иначе говоря, - высказал предположение Вулф, - такому человеку хорошо заплатят.
- Ему обязательно хорошо заплатят.
- Жаль, что я уже занят. Очень люблю, когда мне платят.
- Так в чем дело? Наши интересы совпадают.
- А знаете, мистер Смит, - нахмурился Вулф, - мне понравилось, как вы начали беседу. Короткой фразой вы сказали сразу все, за исключением
кое-каких деталей. Кто вы и откуда?
- Странный вопрос! - воскликнул Смит. - Вы не настолько беспомощны, чтоб при желании не выяснить, кто я, если, разумеется, найдете нужным
тратить на это время. Я не один. Есть еще семь уважаемых весьма уважаемых мужчин и женщин, с которыми сегодня после ужина я буду играть в бридж.
Смит снова сплел пальцы, но не нашел, что почесать, и достал из внутреннего кармана довольно объемистый сверток.
- Вы правильно заметили, - кивнул он, - я не упомянул о некоторых деталях. Вы получите гонорар в триста тысяч долларов. Вот треть этой
суммы.
Вулф слегка поднял бровь.
- Вы пришли сюда, мистер Смит, будучи убеждены, что имеете дело с мерзавцем. А раз так, не кажется ли вам, что вы поступили несколько
необдуманно, захватив с собой такую крупную сумму денег? Я уже говорил, что мистер Гудвин - мой доверенный помощник. А вдруг он отнимет у вас
деньги, а вас самого вышвырнет вон?
Впервые выражение лица Смита несколько изменилось, но, в общем-то, он не встревожился.
- Никому и в голову не приходило считать вас мерзавцем, - ровным голосом сказал он. - Мы хорошо знаем и вашу деятельность, и ваш характер.
Вам предоставляется возможность оказать услугу...
- Довольно! Все это мы уже слышали.
- Как угодно. Дело вот в чем: существуют определенные причины, по которым вам предлагают такой крупный гонорар. Во-первых, все знают, что
вы обычно берете большое вознаграждение за услуги. Во-вторых, растущее негодование общественности против уполномочивших меня лиц прямо или
косвенно принесет им убытки в сотни миллионов долларов, по сравнению с чем триста тысяч сущий пустяк. В-третьих, вам предстоят расходы, и,
возможно, крупные.
В-четвертых, мы понимаем, что выполнение нашего поручения связано с немалыми трудностями, и, говоря откровенно, мы не знаем никого, кроме
вас, кто способен с ними справиться. Повторяю, никто не считает вас мерзавцем. Ваше утверждение беспочвенно.
- Значит, я не правильно истолковал фразу, которую вы произнесли в начале нашей беседы. - Вулф уставился на Смита. - Разве вы не сказали:
"Есть кое-кто, виновный в убийстве Буна и Гантер"?
- Да, сказал.
- Кто же это?
- Пожалуй, я выразился не совсем точно. Видимо, следовало сказать: мы намерены предложить кое-кого.
- Кого же?
- Либо Соломона Декстера, либо Элджера Кэйтса. Мы предпочли бы Декстера, но сойдет и Кэйтс. Мы поможем вам получить кое-какие улики, но
какие именно уточним позже, когда вы разработаете план дальнейшего расследования. Мы еще обсудим с вами этот вопрос. Кстати, выплату остальных
двухсот тысяч мы не ставим в зависимость от вынесения обвинительного приговора, мы понимаем, что это от вас не зависит. Вторую треть вы
получите, как только огласят обвинительный акт, а последнюю - в день начала процесса.
Мы считаем, что будет вполне достаточно того эффекта, который вызовет оглашение обвинительного акта.
- Вы адвокат, мистер Смит?
- Да.
- Вы бы не согласились уплатить за Декстера несколько больше, чем за Кэйтса? Как-никак, Декстер - исполняющий обязанности директора Бюро
регулирования цен, для вас куда важнее убрать в первую очередь его.
- Нет, нет! Мы и так не поскупились на гонорар. - Смит постучал пальцем по свертку. Не будем торговаться. Думаю, никто и никогда не платил
столько.
- Что вы! - воскликнул Вулф. - А известный скандал с многомиллионными взятками в нашем сенате в двадцать четвертом году? Да я на память
могу назвать восемь, десять, двенадцать примеров! Крез Лидийский преподнес своему полководцу десять тонн золота. Ришелье уплатил одному из
шпионов сто тысяч ливров - около двух миллионов долларов по нынешним временам... Так что, мистер Смит, не обманывайте ни себя, ни других. Вы
просто скряга, если иметь в виду действительную стоимость того, что вы хотите получить от меня.
Речь Вулфа не произвела на Смита никакого впечатления.
- Да, но всю сумму вы получаете чистоганом, из рук в руки! - возразил он. - Вам не надо платить ни налогов, ни разных сборов.
- Правильно, - кивнул Вулф. - Вообще-то, строго говоря, я не могу назвать вас скупым. И торговаться тоже не люблю. Однако, - он тяжело
вздохнул, - однако должен вам сказать, что существует одно непреодолимое препятствие.