- Я не сразу написала матери. Перво-наперво я предупредила девицу и потребовала, чтобы духу ее здесь не было. А ведь я могла посадить ее на скамью подсудимых!
- За самовольное проникновение в квартиру?
- Да, и за воровство еды в течение месяца. Когда вернулась племянница, я ей без обиняков сказала, что я думаю о ней и о ее знакомствах. Жанна оказалась не лучше! Скоро она тоже ушла из дома и поселилась в отеле. Мадемуазель хотела свободы, понимаете, месье? Чтобы встречаться с мужчинами!
- А вы уверены, что она с ними встречалась?
- А зачем еще нужно было жить отдельно, если у меня ей было, где спать и что есть. Я выпытала у Жанны все о ее подружке. Она сказала мне, как ее зовут и где живет ее мать. Я колебалась почти неделю, а потом все-таки написала письмо. У меня есть копия. Не знаю, какие были последствия. По крайней мере, мать не может сказать, что я ее не предупреждала. Хотите прочитать?
- Это не обязательно. У вас были встречи с племянницей после ее ухода?
- Она никогда не приходила, чтобы проведать меня, ни разу ей не пришло в голову хотя бы прислать мне новогоднее поздравление. Думаю, что молодежь вся такая. Я все сообщила моему брату, который ничего не понял.
Уж его она умеет обработать. Время от времени пишет ему, что живет хорошо, что есть работа, и в каждом письме обещает, что скоро его навестит.
- И что, так и не навестила?
- Один раз, на Рождество.
- Кроме нее в семье есть дети?
- Был брат, но он умер в санатории. Если вкратце... Мегрэ начал машинально считать эти обороты.
- Она совершеннолетняя. Может быть, и рассказала отцу о своей свадьбе. Мне он об этом не сообщил. Я узнала только из газеты. Но вот что интересно, обратили ли вы внимание, месье, что ее подружку убили как раз в день свадьбы!
- Они не общались?
- Откуда я знаю? Но если месье меня внимательно слушал, он мог понять, что такая девушка, как Луиза, так просто не отвяжется от подруги. Та, что живет нахлебницей и прячется под кроватями, не погнушается ничем. А этот Сантони, очевидно, богатый человек...
- И неужели вы с племянницей ни разу не виделись за три года?
- Немного больше, чем три года. Один раз, в прошлом году, кажется, в июле, я увидела ее в поезде. Это было на вокзале Сен-Лазар. Я решила выбраться на целый день в Мант-ла-Жоли <Мант-ла-Жоли - дачная местность недалеко от Парижа>. Стояла прекрасная погода. Я очень скучала по природе, а тут как раз выходной. На соседнем пути стоял великолепный экспресс на Довиль <Довиль - модный курорт на берегу Ла Манша>. Наш поезд уже тронулся, когда в окне экспресса мелькнула Жанна. Она показала на меня пальцем кому-то, кто был рядом с ней, и в последний момент сделала в моем направлении иронический жест.
- Она ехала с женщиной?
- Не успела заметить. Увидела только, что Жанна была шикарно одета, а в этом экспрессе были только вагоны первого класса.
Жанвье, как всегда, делал записи, очень короткие, так как всю ее болтовню можно было изложить несколькими словами.
- Когда племянница жила у вас, вы были не в курсе, есть ли у нее друг?
- Судя по тому, что говорила, она не встречалась ни с кем. Но трудно верить девушке, которая прятала под кроватью неизвестно кого.
- Большое вам спасибо.
- Это все, что месье хотел узнать?
- А у вас есть еще что-то?
- Может быть, я еще что-то вспомню.
- Большое вам спасибо.
- Это все, что месье хотел узнать?
- А у вас есть еще что-то?
- Может быть, я еще что-то вспомню...
Не без сожаления она смотрела, как все трое исчезают в дверях. Ей так хотелось рассказать что-нибудь еще...
Лоньон пропустил вперед Мегрэ с Жанвье и спускался последним. Внизу комиссар не мог сразу придумать, что сказать Растяпе.
- Извините, старина... Если бы я знал, что вы здесь...
- Это не имеет значения.
- Вы проделали огромную работу. Не исключено, что теперь дело пойдет значительно быстрее, просто помчится галопом.
- Это значит, что я больше не нужен.
- Я этого не говорил.
Жена Люсьена выглядывала из окна своего магазинчика.
- Сейчас ничего конкретного для вас нет. Было бы неплохо, чтобы вы немного отдохнули и занялись своим бронхитом.
- Это только обычная простуда. Но несмотря на это, спасибо.
- Вас подбросить?
- Нет, я на метро.
Лоньон умышленно подчеркивал разницу между ним, ездящим на машине, и собой, который тащится на метро и, поскольку близилось к шести, будет мучиться в переполненном вагоне.
- Ну, хорошо. Если вам что-нибудь станет известно, позвоните. Я тоже буду информировать вас обо всем.
Сев в машину рядом с Жанвье, Мегрэ вздохнул:
- Бедный Лоньон! Дорого бы я заплатил, чтобы с ним не встречаться.
- Возвращаетесь на набережную, патрон?
- Нет. Подвези меня домой.
Мегрэ жил совсем рядом, и у них не было времени, чтобы обсудить только что услышанное. Оба думали о шестнадцатилетнем подростке под кроватью.
Вдова Кремье считала ее гордой зазнайкой, которая ни на кого не обращала внимания. Служанка семьи Лаше, Роза, видела ее просиживающей долгие часы в одиночестве на скамейке перед собором Святой Троицы. Одна она приходила к мадемуазель Ирэн. Никто не сопровождал ее к "Ромео".
Одна оттуда вышла, отказавшись, несмотря на дождь, ехать на такси, водитель которого видел ее на площади Сен-Огюстен, а позднее на углу Сен-Оноре...
А потом было только мертвое тело, лежащее на мокром асфальте площади Вэнтимиль. Не было на ней уже ни взятого на прокат бархатного пальто с капюшоном, ни вышитой серебром сумочки, а на одной ноге не хватало туфли на высоком каблуке.
- До завтра, патрон.
- До завтра, старина.
- Будут указания?
Не было возможности допросить Жанну Арменье, новоиспеченную мадам Сантони, проводящую медовый месяц во Флоренции.
- Вечером жду звонка из Ниццы.
Было еще много темных мест, на которые необходимо пролить свет. И где-то рядом был тот, кто сначала убил девушку, а потом положил ее труп на площади Вэнтимиль.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой рассказывается о странном отце и угрызениях совести Мегрэ
За обедом мадам Мегрэ рассказывала что-то о дочке соседки по лестничной клетке, как она первый раз сходила к зубному врачу и сказала... Что она там сказала? Мегрэ слушал в полуха, а сам смотрел на жену, голос которой звучал, как знакомая приятная музыка. Мадам Мегрэ замолчала и спросила:
- Разве не забавно?
- Да-да, очень смешно.