Если вам это очень нужно, я поищу получше и позвоню месье.
- Я буду вам очень благодарен.
- Он с вами работает? - она показала на Лоньона. - Он мог бы рассказать месье обо мне кое-что интересное. Правда, должна признаться, что вот уже много лет у меня все в порядке. Не так ли, красавчик?
Мегрэ завернул вещи в ту же самую серую бумагу.
- Месье не оставит мне мое голубое платье?
- Не сейчас. Мы позднее пришлем его.
- Как вам будет угодно. Комиссар уже пошел к выходу, когда вспомнил еще об одной детали:
- Когда она пришла вчера вечером, то просила любое платье или именно то, которое уже один раз брала?
- То, которое уже брала.
- Как вам кажется: если бы его не было, взяла бы она другое?
- Не знаю. Просила именно это.
- Благодарю вас.
- Не за что.
Они вернулись к машине. Рабыня закрыла за ними дверь. Лоньон по-прежнему молчал. Наверное, ждал вопросов.
- Сидела?
- Три или четыре раза.
- Скупка краденого?
- Да.
- Когда была последняя судимость?
- Года четыре или пять назад. Сначала она была танцовщицей, затем совладелицей публичного дома, когда такие заведения еще существовали.
- У нее всегда живет такая невольница?
Шофер ждал указаний.
- Лоньон, вы вернетесь к себе?
- Если у месье Мегрэ нет срочного задания.
- Площадь Константэн-Пэкер, - распорядился Мегрэ.
- Я могу пойти пешком! Черт бы его побрал с этой его ненавязчивой покорностью!
- Вы знаете эту Вивьен?
- Ее - нет. Они часто меняются.
- Что, выгоняет?
- Нет, сами уходят. Она принимает их, когда им уже так плохо, что некуда деться.
- Зачем она это делает?
- Может быть, просто для того, чтобы не спали на улице...
Лоньон, казалось, говорил: "Знаю, что вы в это не верите и подозреваете Бог знает какие отвратительные штуки. Неужели вы не можете понять, что даже такая женщина может иметь доброе сердце и ей не чуждо милосердие. Я тоже... А все воображают, что я..."
Мегрэ вздохнул.
- Лучше всего было бы, чтобы вы выспались. Скорее всего вы мне понадобитесь этой ночью. А что вы вообще думаете об этой истории?
Вместо ответа Лоньон пожал плечами. "Зачем притворяться, что я что-то думаю, если и так - он не сомневался в этом ни на минуту - все меня держат за идиота".
Это было несправедливо. Лоньон не только отличался интеллигентностью, но и был одним из самых добросовестных сотрудников париж ской полиции.
Слишком занудным, правда.
Машина остановилась на небольшой площади перед обычным доходным домом.
- Месье будет звонить мне в комиссариат?
- Нет, домой. Так будет лучше. Через полчаса Мегрэ был уже на набережной Орфевр и, держа сверток под мышкой, вошел в комнату инспекторов.
- Есть что-нибудь для меня, Люка?
- Нет, патрон.
Он разочарованно нахмурился. После выхода утренних газет с, фотографией неизвестной прошло уже несколько часов.
- Никто не звонил?
- Если ты надолго, надень теплое пальто. После захода солнца становится холодно.
На столе не было ни одного донесения. Мегрэ вызвал Люка.
- Опять ничего? Никаких звонков?
- Нет, патрон. Вот, принес вам дело Элизабет Кумар. Мегрэ стоя пролистал его, не найдя там ничего, что бы он уже не знал от Лоньона.
- Лапуэнт разослал фотографии в газеты.
- Он здесь?
- Ждет вас.
- Позови.
Фотографии были просто шедеврами монтажа. Глядя на них, Мегрэ испытал что-то похожее на шок. Он видел девушку дважды: первый раз - в свете фонарей на мокрой от дождя площади Вэнтимиль, второй - на мраморном столе в институте у доктора Поля. Сейчас он видел ее такой, какой она была вчера, когда вечером зашла к мадемуазель Ирэн.
На Лапуэнта фотографии тоже произвели впечатление.
- Что вы об этом скажете, патрон? - спросил он неверным голосом. И, помолчав, добавил:
- Красивая, правда?
Лапуэнт неточно выразился. Девушку нельзя было назвать красивой. Это было нечто большее, что нелегко поддается точному определению. Фотографу удалось вдохнуть жизнь в ее глаза, которые будто задавали вопрос. И никто не мог на него ответить.
На двух фотографиях она была в своем черном платьице, на третьей - в плаще, еще на одной - в вечернем туалете. Можно было представить ее на улицах Парижа, среди толпы таких же девушек. Вот она идет по улице, останавливается около витрин, а потом спешит дальше, один Бог знает куда.
У нее были отец, мать. Позднее, в школе - подружки и приятели. Потом самые разные люди окружали ее, звали по имени. А теперь, когда ее нет в живых, оказалось, что все о ней забыли, как-будто она никогда и не жила на свете.
- Было очень трудно?
- Что?!
- Найти похожую.
- Нет, только немного неловко. Меня окружила дюжина девиц, и когда я показал им платье, каждая захотела его примерить.
- При тебе?
- Они к этому привыкли.
Доблестный Лапуэнт после двух лет работы в полиции еще не разучился краснеть!
- Пошли фотографии во все провинции.
- Я позволил себе сделать это, не дожидаясь вашего распоряжения.
- Прекрасно. А во все комиссариаты здесь, в Париже?
- Полчаса назад.
- Соедини меня с Лоньоном.
- Звонить в округ?
- Нет, домой.
Через минуту в трубке раздался голос:
- Инспектор Лоньон слушает.
- Это Мегрэ.
- Я понял.
- Я распорядился послать фотографии в ваш комиссариат А через час или два они будут в газетах.
- Патрон хочет, чтобы я повторил свой обход?
Мегрэ был бы изрядно растерян, если бы его попросили объяснить, почему он не верит, что этот обход может дать какой-то результат. Ведь визит к мадемуазель Ирэн, происхождение голубого платья, час, в который нашли тело, - все говорило о какой-то связи происшедшего с районом ночных увеселительных заведений.