.. - произнес он в тот миг, когда в беседке зазвучала музыка.
Вряд ли и с детьми. Скорее с очень пожилой особой, требующей ее забот, - старой матерью, например.
В таком случае она, вероятно, была дурной сиделкой, ибо ей не хватало мягкости и дара общения. Если ее взгляд не останавливался на людях, а лишь невидяще скользил по ним, то это потому, что он был направлен внутрь.
В себя, в себя одну всматривалась она и, несомненно, получала от этого тайное удовлетворение.
- Сделаем еще круг?
Они пришли сюда не для того, чтобы слушать музыку. Просто у них стало ритуалом проходить в этот час мимо беседки, в которой играла музыка, - впрочем, не каждый день.
В иные вечера эта часть парка бывала почти пустынной. Они пересекали ее, потом поворачивали направо и шли по крытой аллее, которая вела к изобилующей ярко освещенными вывесками улице с отелями, ресторанами, магазинами, кинотеатрами. Они еще не ходили в кино - просмотр фильмов их распорядок дня не предусматривал.
Одни прохожие шли тем же маршрутом и почти тем же неторопливым шагом, что и супруги Мегрэ, другие направлялись в противоположную сторону. Некоторые срезали угол, чтобы побыстрее добраться до театра, куда попадут с опозданием; изредка встречались мужчины в смокингах, попалось несколько дам в вечерних платьях.
Эти люди вели разный образ жизни в парижских квартирах или в провинциальных французских городах, в Брюсселе, Амстердаме либо в Риме, а то и в Филадельфии.
Каждый из них принадлежал к определенной среде, имеющей свои правила, свои табу, свои пароли. Одни были богаты, другие бедны. Встречались здесь очень больные люди, чье лечение затягивалось надолго, но были и такие, кому здоровье позволяло не слишком следить за собой оставшуюся часть года.
Мегрэ привел сюда банальный случай, а началось все однажды вечером, когда они обедали у Пардонов. Мадам Пардон приготовила утку с кровью, которая прекрасно ей удалась. Комиссар очень любил это блюдо.
- Плохо прожарено? - забеспокоилась хозяйка, видя, что Мегрэ съел лишь несколько маленьких кусков.
Пардон вдруг посмотрел на своего гостя серьезно и внимательно:
- Вам плохо?
- Немного... Но это ничего...
Тем не менее врач заметил, что лицо друга побледнело, а на лбу проступили капельки пота, однако во время еды предпочел больше об этом не говорить.
Комиссар едва смочил губы в бокале вина. Когда же вместе с кофе ему подали старый арманьяк, он отказался:
- Не сегодня... Прошу меня извинить...
Только после этого Пардон прошептал:
- А не пройти ли нам на минутку в мой кабинет?
Мегрэ нехотя пошел за ним. С некоторых пор он предвидел, что в один прекрасный день будет вынужден обратиться к врачу, но откладывал и откладывал этот визит. Кабинет врача не был ни большим, ни роскошным. На столе стетоскоп соседствовал со склянками, тюбиками мазей и деловыми бумагами, а кушетка, на которую ложились больные, еще сохраняла глубокую вмятину, оставшуюся от последнего пациента.
Что вас беспокоит, Мегрэ?
- Не знаю. Возраст, наверное...
- Вам пятьдесят два?
- Пятьдесят три... В последнее время у меня было много работы, навалилось всякое... Никаких сенсационных расследований... Ничего увлекательного, напротив...
С одной стороны, ворох рутинной писанины, ибо как раз сейчас меняется структура уголовной полиции.
.. С другой стороны, эта эпидемия нападений на одиноких девушек и женщин, с изнасилованием или без такового... Пресса подняла большой шум по этому поводу, но у меня не хватает сотрудников для того, чтобы организовать нужное число патрулей, не развалив работу своей службы...
- Вы плохо перевариваете пищу?
- В иные дни... Случается, как сегодня, у меня возникает боль в желудке, а скорее какое-то сжатие в груди и животе... Я чувствую себя отяжелевшим, усталым...
- Вы не будете возражать, если я послушаю вас?
Жена за стеной, должно быть, обо всем догадалась, мадам Пардон - тоже, и это смущало Мегрэ. Он терпеть не мог всего, что прямо или косвенно относилось к болезни.
Снимая галстук, пиджак, рубашку, майку, он вспомнил одну из идей своего отрочества.
"Я не хочу жить, - объявил он тогда, - с пилюлями, настойками, строгим режимом и ограничением деятельности. Лучше умереть молодым, чем войти в состояние болезни".
Он называл состоянием болезни тот период существования, во время которого люди прислушиваются к биению сердца, внимательны к желудку, печени и почкам и с более или менее регулярными интервалами выставляют голое тело на обозрение врача.
Он больше не желал умереть молодым, но всячески откладывал миг вхождения в состояние болезни.
- Брюки тоже снимать?
- Приспустите их немного...
Пардон измерил ему давление, выслушал сердце, прощупал живот, нажимая пальцами в некоторых местах.
- Я вам делаю больно?
- Нет... Может быть, немного чувствительно... Нет, пониже...
Вот он и стал похож на других - встревоженный, стыдящийся своих страхов и не осмеливающийся взглянуть другу в лицо. Он неуклюже оделся. Голос Пардона не изменился.
- Когда вы в последний раз были в отпуске?
- В прошлом году смог ускользнуть на недельку, потом меня отозвали в связи с тем, что...
- А в позапрошлом году?
- Я оставался в Париже...
- При такой жизни, которую вы ведете, ваши органы должны были бы износиться раз в пять или шесть сильнее, чем сейчас...
- А печень?
- Она героически справляется с той работой, которую вы ей навязываете... Конечно, слегка увеличена, но в пределах нормы и сохраняет упругость...
- Так что же вышло из строя?
- Ничего определенного... Все понемногу... Вы утомлены, это факт, и неделя отпуска не снимет с вас эту усталость... Как вы себя чувствуете при пробуждении?
- Тоскливо...
Пардон рассмеялся:
- А спите вы хорошо?
- Жена утверждает, что я сплю неспокойно, иногда разговариваю во сне...
- Почему вы не набиваете свою трубку?
- Стараюсь меньше курить...
- Почему?
- Не знаю... Я также стараюсь меньше пить...
- Садитесь...
Пардон тоже сел. За рабочим столом он больше походил на врача, чем в столовой или гостиной.
- Послушайте меня внимательно... Вы не больны и вообще обладаете исключительным здоровьем, учитывая ваш возраст и работу... Вбейте себе это в голову раз и навсегда. Перестаньте обращать внимание на всякую резь, возникающую то тут, то там, на смутные боли и не начинайте подниматься по лестнице с осторожностью.