Поэтому все данные он заносил в журнал, а тот запирал в сейфе. Весь проект хранился в этом сейфе!
Боннар застонал:
— Значит, повторить его достижение мы не сможем.
— Не обязательно, — осторожно возразил Жан-Люк.
— Что? — Капитан нахмурился. — Что ты хочешь сказать?
— Что мы сможем повторить его работу. Построить ДНК-компьютер без него. — Жан-Люк заколебался, явно сражаясь с собственными страхами. — Наверное, поэтому те люди явились за мной в Аркашон.
Боннар уставился на него.
— У тебя есть копия его журнала?
— Нет, мои собственные заметки. Они, конечно, не так полны. Я понимал не все, что он делал, и он запретил и мне, и тому чудаку-американцу делать собственные записи. Но я потихоньку сделал копии всех журналов, по памяти, вплоть до конца прошлой недели — я тогда ушёл в отпуск. Разумеется, журнал профессора был бы гораздо полнее и понятнее, но, думаю, другой специалист в той же области сможет повторить работу профессора или даже улучшить её.
— Твои заметки! — возбуждённо повторил Боннар. — Ты взял их с собой в отпуск? Они при тебе?
— Да, сударь. — Жан-Люк похлопал саквояж по пухлому боку. — Я не выпускаю их из виду.
— Тогда нам нельзя мешкать. Они могли проследить твой путь. В любую минуту они могут ворваться сюда. — Десантник шагнул к окну, выглянул на тёмную улицу. — Подойди-ка. Ты не видишь там тех людей? Или похожих? Мы должны быть уверены, чтобы знать: выходить нам через парадное или чёрным ходом.
Жан-Люк шагнул к распахнутому окну, послушно вглядываясь в освещённый неяркими фонарями пейзаж внизу. Трое входили в пивную на берегу, двое — выходили. С полдюжины грузчиков выкатывали одну за другой тяжёлые винные бочки со склада и взгромождали их в открытый кузов грузовика. На тротуаре сидел бездомный и клевал носом.
— Нет, сударь, — сознался Жан-Люк, оглядев каждого. — Их я не вижу.
Капитан Боннар довольно хмыкнул.
— Bon. Тогда поторопимся, прежде чем они двинутся по твоему следу. Хватай чемодан. Мой джип за углом. Пошли.
— Merci!— Жан-Люк обернулся, подхватил саквояж и шагнул к двери. Но стоило ему повернуться к десантнику спиной, как Боннар, одной рукой подхватив подушку с кушетки, другой вытащил из кобуры на поясе пистолет — «ле франсэз милитер» с навинченным глушителем. Пистолет был очень старый — эту модель сняли с производства в конце пятидесятых. Серийный номер кто-то тщательно спилил. Предохранителя не было вовсе, так что тому, кто предпочитал «милитер» другому оружию, приходилось быть осторожным. Боннару нравилось ощущение лёгкого риска, а справиться даже с таким пистолетом для него не составляло труда.
— Жан-Люк! — бросил он в спину Массне.
Лаборант обернулся. Лицо его сияло от облегчения и радости, и, даже увидев пистолет и подушку, он удивился, но не понял, и только вскинул руку в недоумении.
— Капитан?
— Прости, сынок, — прошептал Боннар. — Но мне нужны эти записки.
Прежде чем Массне успел заговорить или шевельнуться, капитан Дариус Боннар прижал подушку к его темени, а другой рукой прижал дуло к виску юноши и спустил курок. Послышался хлопок. Подушка дрогнула, забрызганная кровью, мозгом и осколками кости. Пуля пробила ткань и глубоко ушла в штукатурку.
Придерживая подушку, чтобы не залить пол кровью, капитан Боннар уложил тело на кушетку, придав ему расслабленную позу. Потом он отвинтил глушитель и засунул в карман. Пистолет он вложил в мёртвые, но ещё гибкие пальцы Жан-Люка, подвинул подушку, примерился и рукой лаборанта нажал на спуск. В тесной комнате выстрел прозвучал оглушительно громко, хотя Боннар знал, чего ожидать.
Место было, конечно, не самое фешенебельное, но даже здесь стрельба привлечёт внимание. Времени оставалось немного. Боннар проверил, как лежит подушка.
Но выстрел был произведён почти идеально — вторая пуля попала почти точно в отверстие, оставленное первой. А пороховые ожоги на руке Жан-Люка убедят судмедэкспертов, что юноша, потрясённый смертью любимого научного руководителя, покончил с собой.
Со стола капитан взял только блокнот. Вмятинки на верхнем листе подсказывали, что предыдущий лист тоже был использован, и недавно. Смятый листок Боннар вытащил из мусорной корзины и, не тратя времени на чтение, засунул вместе с блокнотом во внутренний карман. Заглянул под кровать, под все остальные предметы скудной меблировки. Первую пулю выковырнул из штукатурки и задвинул отверстие исцарапанным от старости бюро.
Когда он подхватил саквояж несчастного Жан-Люка, вдалеке уже раздавалось завывание сирен. Десантник прислушался; сердце его бешено колотилось, подстёгнутое адреналином.Oui. Они едут сюда. С обычным хладнокровием Боннар заставил себя в последний раз окинуть комнату взглядом, довольно кивнул — ничто не упущено — и открыл дверь. Когда спина капитана Боннара скрылась за поворотом лестницы, перед мебилирашкой уже останавливались, визжа тормозами, полицейские машины.
Глава 3
Париж, Франция
Вторник, 6 мая
Транспортный самолёт «С-17», вылетевший строго по графику в понедельник с базы ВВС Бакли рейсом на Мюнхен, взял на борт единственного пассажира, чьё имя не значилось ни в списке членов экипажа, ни в грузовой декларации. В шесть часов утра во вторник реактивная громадина совершила незапланированную посадку в Париже, чтобы принять на борт некую посылку. К транспортнику подъехала принадлежащая ВВС США машина, и мужчина в мундире подполковника армии занёс на борт металлическую коробку — пустую. Человек этот остался на борту. А вот несуществующего пассажира там уже не было, когда пятнадцать минут спустя транспортник взлетел.
Вскоре машина ВВС остановилась снова, у одного из служебных корпусов международного аэропорта имени Шарля де Голля, к северу от французской столицы. Двери фургончика распахнулись, и оттуда вышел высокий мужчина в мундире подполковника армии США. Этим подполковником был Джон Смит. Подтянутый и сильный, скуластый и синеглазый, он выглядел очень по-военному. А то, что тёмные волосы были отпущены чуть длиннее, чем полагалось по уставу, скрывала фуражка.
Окинув раскинувшееся под тёмным предрассветным небом поле внимательным взглядом, Джон вошёл в здание — ничем не примечательный военный с вещмешком на плече и портативным компьютером «Ай-Би-Эм» в особо прочном алюминиевом кейсе. Когда подполковник Смит через полчаса покинул здание, формы на нем уже не было. Была штатская, излюбленная Джоном одежда — твидовый пиджак, синяя рубашка, бежевые брюки и поверх — плащ. А под спортивным пиджаком — портупея с кобурой, и в кобуре — «зиг-зауэр» калибра 9 мм.
Пройдя по бетону взлётной полосы, Джон влился в поток пассажиров, просачивающийся через французскую таможню. Удостоверение подполковника американской армии позволило ему пройти без досмотра. На стоянке у аэропорта его уже ждал лимузин. Смит забрался на заднее сиденье, не выпуская из рук ни компьютер, ни чемодан.
Парижане известны своим жизнелюбием, и к парижским водителям это относится в превосходной степени. В частности, сигнал служил здесь средством общения: длинный гудок — «уйди с дороги, козёл!», короткий гудок — «осторожней», серия гудков, часто в ритме танца, — весёлое приветствие. В особенности же любому представителю многонациональной армии шофёров, управлявших многочисленными такси и лимузинами города, требовались ловкость, быстрая реакция и полнейшее бесстрастие. Водитель Смита, американец, обладал всеми тремя качествами, за что его пассажир был весьма благодарен.