Сначала одна партия, затем одна нация, затем полмира. И сами наци поставили диаг-ноз, определили эту болезнь.
Всему миру известно, что этот шарлатан гомеопат, который лечит Гитлера, раньше был спе-циалистом-венерологом. Тем не менее, бессвязная болтовня лидера является святой, служит свя-щенным Писанием.
Взгляды, которые заразили цивилизацию, и которые, подобно семенам зла, слепые блондин-ки-наци спешат занести не только на всю Землю, но и на другие планеты, сеют повсюду скверну и заразу.
Вот вам награда за кровосмешение: безумие, слепота, смерть.
Брр! Она встрепенулась.
– Чарли, – позвала она повара. – Вы уже справились с моим заказом?
Она почувствовала себя совершенно одинокой.
Встав из– за стола, она подошла к стойке и уселась возле кассы.
Никто не обратил на это внимание, кроме молодого шофера итальянца. Он не сводил с нее своих черных глаз. «Джо, так его зовут. Джо – кто?» – ей стало интересно.
Сейчас, вблизи, он не казался ей таким уж молодым, как прежде. Его возраст было трудно определить: та напряженность, которая исходила от него, мешала вынести суждение.
Он то и дело проводил рукой по волосам, как бы зачесывая их назад огрубелыми кривыми пальцами. "В этом человеке что-то есть, – подумала она.
– От него исходит дыхание смерти". Это огорчало ее, но вместе с тем и влекло к нему. Води-тель постарше наклонился к его уху и что-то прошептал.
Затем они оба внимательно посмотрели на нее, на этот раз таким взглядом, в котором был не только обычный интерес к красивой женщине.
– Мисс, – сказал старший.
Оба мужчины насторожились.
– Вы знаете, что это такое?
В руках у него появилась не слишком большая плоская белая коробка.
– Да, – сказала Юлиана, – нейлоновые чулки из синтетической ткани, которую делает только один огромный картель в Нью-Йорке, ИГ Фарбен. Очень дорогие и редкие.
– Вы угадали, но все-таки сама идея монополий не так уж плоха.
Старший из шоферов передал коробку своему компаньону, который подтолкнул ее локтем по прилавку в ее сторону.
– У вас есть автомобиль? – спросил итальянец.
Он допил кофе.
Из кухни появился Чарли. В руках у него дымилась тарелка с ужином для Юлианы.
– Вы могли бы отвезти меня куда-нибудь?
Неистовые, жгучие глаза продолжали изучать ее, и она забеспокоилась, хотя и чувствовала, что как бы прикована к своему месту.
– В этот мотель, или куда-нибудь, где я смог бы переночевать. Ну как?
– Ладно, – сказала она. – У меня есть автомобиль, старый «студебеккер».
Повар взглянул на нее, затем на молодого водителя грузовика и поставил тарелку перед ней на стойку.
* * *
Громкоговоритель в конце прохода объявил:
– Ахтунг, майне демен унд геррен.
Мистер Бейнес приподнялся в кресле и открыл глаза. Через окно справа он различил далеко внизу коричневую и зеленую сушу, а за ней голубой цвет Тихого океана. Он понял, что ракета начала свой медленный постепенный спуск.
Сначала по-немецки, затем по-японски и только после этого по-английски последовало из громкоговорителя разъяснение, что курить или вставать со своего мягкого сидения запрещалось.
Спуск займет всего восемь минут.
Затем включились тормозные двигатели, так внезапно и так громко, так неистово трясся ко-рабль, что у большинства пассажиров перехватило дух.
Мистер Бейнес улыбнулся, а другой пассажир, сидевший через проход рядом, молодой чело-век с коротко подстриженными волосами, улыбнулся в ответ.
– Зи фюрхтен даск… – начал молодой человек.
Мистер Бейнес тотчас же сказал по-английски:
– Простите меня, я не говорю по-немецки.
Молодой человек вопросительно взглянул на него и на этот раз тоже самое сказал ему по-английски.
Молодой человек вопросительно взглянул на него и на этот раз тоже самое сказал ему по-английски.
– Вы не говорите по-немецки? – удивился молодой человек по-английски с сильным акцен-том.
– Я – швед, – сказал Бейнес.
– Вы сели в Темпельхофе.
– Да, я был в Германии по делу. Мой бизнес заставляет меня бывать во многих странах.
Было совершенно ясно, что этот молодой немец никак не мог поверить тому, что кто-то в современном мире, тот, кто занимается международными сделками и позволяет себе летать на но-вейших ракетах люфтганзы не может или не хочет говорить по-немецки. Он сказал Бейнесу:
– В какой отрасли вы работаете, майн герр?
– Пластмассы, полиэстеры, резина, полуфабрикаты для промышленного использования. По-нимаете? Не для товаров широкого потребления.
– Швеция производит пластмассы?
В голосе немца звучало недоверие.
– Да, и очень хорошие. Если вы соблаговолите назвать свое имя, я отправлю вам по почте рекламные проспекты фирмы.
– Не беспокойтесь, это будет пустой тратой времени. Я художник, а не коммерсант. Возмож-но, вы видели мои работы. На континенте. Алекс Лотце.
– К сожалению, я почти незнаком с современным искусством, – сказал мистер Бейнес. – Мне нравятся старые, довоенные кубисты и абстракционисты.
Я люблю картины, в которых есть какой-то смысл, а не просто представление идеала.
Он отвернулся.
– Но ведь в этом задача искусства, – сказал Лотце. – Возвышать духовное начало в человеке на чувственным. Ваше абстрактное искусство представляло период духовного декадентства или духовного хаоса, обусловленного распадом общества, старой плутократии. Еврейские и капиталистические миллионеры, этот международный союз поддерживал декадентское искусство. Те времена прошли, искусство же должно развиваться, оно не может стоять на месте.
Бейнес вежливо кивнул, глядя в окно.
– Вы бывали в Тихоокеании прежде? – спросил Лотце.
– Неоднократно.
– А я нет. В Сан-Франциско выставка моих работ, устроенная ведомством доктора Геб-бельса при содействии японских властей. Культурный обмен с целью взаимопонимания и доброжелательства. Мы должны смягчить напряженность между Востоком и Западом. Не так ли? У нас должно быть больше общения, и искусство может помочь в этом.
Бейнес кивнул.
Внизу были видны огненное кольцо под ракетой, город Сан-Франциско и весь залив.
– А где можно хорошо поесть в Сан-Франциско? – снова заговорил Лотце.
– На мое имя заказан номер в Палас-Отеле, но, насколько я понимаю, хорошую еду можно найти и в таком международном районе, как Чайн-таун.
– Верно, – сказал Бейнес.
– В Сан-Франциско высокие цены? У меня на этот раз совсем немного денег. Министерство очень бережливо.
Лотце рассмеялся.
– Все зависит от того, по какому курсу вам удастся обменять деньги. я полагаю, у вас чеки Рейхсбанка. В этом случае я предлагаю вам обменять их в Банке Токио на Самсон-стрит.
– Данке зер, – сказал Лотце. – Я бы скорее всего поменял их прямо в гостинице.
Ракета уже почти коснулась земли. Уже были видны взлетное поле, ангары, автостоянки, ав-тострада, ведущая в город, дома.
"Очень симпатичный вид, – подумал Бейнес. – Горы и вода, и несколько клочьев тумана, проплывающих на «золотыми воротами».
– А что это за огромное сооружение внизу? – спросил Лотце. – Оно только наполовину за-кончено, одна сторона совершенно открыта. Космопорт? Я думал, что у японцев нет космических кораблей.
– Это бейсбольный стадион «Золотой мак», – ответил Бейнес.
Он улыбнулся.
Лотце рассмеялся.
– Да, они ведь обожают бейсбол. Невероятно.