- Тебя Лялей звать? - я решил, что раз уж девчонка едет рядом, то не грех воспользоваться случаем и расспросить ее - вдруг что-то знает.
- Лялей. - кивнула она, чуть не прикусив язык при очередном скачке телеги.
- Ты как нас нашла?
- Я, когда стрелять начали, за соседним домом пряталась. А потом там немцы через двор побежали. А я, как их увидела - сразу в лес. Там и пряталась пока вы мимо не прошли. Потом за вами шла.
- Понятно. Значит, что в селе было, когда мы ушли, ты не видела?
Ляля замотала головой. Я лишь вздохнул. Была надежда, что девчонка может пролить свет на судьбу наших товарищей. Даже если бы она сказала, что видела, как Семена с Филиппом убили - я думал, что стало бы, хоть немного, но легче. Это означало бы, что я не предал... Не бросил их на произвол судьбы... Но надежды рассеялись.
- А за нами ты зачем увязалась? - немного помолчав, спросил я.
- А куда мне идти? - грустно ответила девочка. - Дядю Семена вы убили. Родственников никаких у меня нет. К кому я пойду? И в селе мне оставаться нельзя. Как дядя Семен меня к себе взял, так все меня гнать начали. Ребята, вон, крысой фашистской обзывали. Они же не знали, что я там спала на подстилке в сенях и из еды мне только кусок хлеба на день давали...
- Ладно, успокойся. - я чувствовал, что еще чуть-чуть и девчонка расплачется. - А родители твои где?
Вопрос, похоже, я задал неудачный. Ляля таки заплакала.
- Отец на фронте, - всхлипывая сказала она, - а маму бомбой убило еще когда немцы только пришли.
Я вздохнул. И что здесь сказать? Куда мне ее? Остается надеяться только на то, что найдутся добрые люди, которые согласятся принять к себе эту сироту. Блин, ну не таскать же ребенка за собой по лесам и болотам! Кстати...
- Ян, здесь есть болото неподалеку?
- То верст двадцять до него. - Ян повернулся ко мне. - Левише только взяты надо.
Светало. Небо уже окрасилось розовым и окружающий лес проступал вокруг все четче. Мы пересекли дорогу и, проехав пару минут по открытой местности, снова углубились в лес. Как далеко мы ушли? Вряд ли достаточно далеко, что бы не опасаться преследования. С такой скоростью, свободно вздохнуть можно будет только после обеда.
- Командир, - идущий в арьергарде Генрих догнал телегу и пошел рядом со мной, - повозку бросать надо.
Я непонимающе уставился на Генриха, а он, в ответ, указал на землю.
- Мы такую колею оставляем, что и слепой за нами пойдет.
Я посмотрел на следы, оставленные колесами. Генрих на все сто процентов прав. Но больше двадцати километров пешком? И, при этом, тащить на себе раненого Антона? Я и сам сомневаюсь, что осилю такой переход... Но, если не оставим телегу - за нами пойдут даже сотню километров.
- Казик, тормози! - сказал я.
Парень послушно остановился. Подошли и Славко с Аликом. Я спрыгнул с телеги и еле сохранил равновесие - шатало меня изрядно. Спрыгнул и Ян, сразу же взяв меня под руку и поддерживая, чтобы не упал.
- Телегу бросаем. - объявил я, как только перед глазами прояснилось. - Алик, Славко, срубите две палки для носилок. Ян, ты идти сможешь?
- Та чого нэ смогу? - Ян, казалось, даже обиделся.
- Вот и хорошо. Подумай, из чего сделать носилки...
- Тихо! - перебил меня Генрих.
Я посмотрел на него и увидел, что он к чему-то прислушивается. Я тоже прислушался. От дороги, которую мы недавно пересекли, доносился слабый шум моторов.
- Отставить носилки! - скомандовал я. - Берите Антона и уходим от телеги.
Когда Антона снимали с телеги, тот застонал и открыл глаза. Хоть что-то хорошее за сегодня. Наконец-то пришел в сознание!
- Антон, ты как? - я склонился над ним.
- Живой, командир. - боец попытался улыбнуться, но улыбка вышла слишком вымученной. - Спать только хочется.
- Ты потерял много крови. - пояснил я. - Ничего. Скоро устроим привал - там поспишь.
Алик и Генрих подхватили Антона. Тот начал было протестовать, утверждая, что и сам может идти, но я тут же приказал Антону заткнуться. Мне, для того что б идти, тоже потребовалась помощь. На выручку пришел Ян. Хоть и раненый, он сам, без всяких подсказок, подставил мне плечо. Забрав с телеги вещи и оружие (хозяйственный Ян не забыл даже обрезать поводья), мы пошли дальше. Впереди - Славко, за ним шли мы с Яном, шатающиеся и в обнимку, будто парочка пьяных, потом - Генрих и Алик, тащившие шипящего и ругающегося сквозь зубы Антона, а замыкали группу Казик и Ляля. Я продолжал вслушиваться в звуки за спиной. Шум моторов все нарастал. Когда он достиг пика, сердце невольно екнуло. Худшим вариантом мне представлялось то, что этот шум вот-вот исчезнет. Это означало бы, что машины остановились. Я прямо видел, как из кузовов выскакивают фигурки во вражеской форме, выстраиваются в цепь и начинают прочесывать лес... Судя по тому, что остальные тоже время от времени озирались, подобные мысли пришли в голову не мне одному. Слава Богу, моторы продолжали реветь и затихать будто не думали. Вот шум начал удаляться. Я облегченно вздохнул. Проехали мимо. Пронесло...
Но расслабляться, все же, не стоит. Продолжая время от времени озираться, мы шли со всей возможной в нашей ситуации скоростью. Идущий впереди Славко все время вырывался вперед, но потом останавливался и, недовольно поглядывая на отстающих, дожидался остальных. Ян, поддерживающий меня, стал все сильнее припадать на левую ногу. Ругани Антона уже не было слышно. Я оглянулся, чтобы посмотреть не потерял ли он снова сознания, споткнулся и мы с Яном чуть не покатились по земле. Все. Хватит!
- Привал! - объявил я. - Отдыхаем десять минут.
Все, кроме самых молодых, с облегчением попадали кто где стоял. Только Казик и Славко недовольно переглянулись, но ничего не сказали. Синхронно пожав плечами, они тоже принялись устраиваться на отдых.
- Ребята, - поманил я их. - найдите все-таки палки для носилок. Так мы далеко Антона не унесем.
Поглядев вслед исчезнувшим среди деревьев пацанам, я повернулся к Яну, который, тяжело дыша, сидел, привалившись к тому же дереву, что и я.
- Врача искать надо. - сказал я. - Что бы Антону ногу посмотрел. И мою руку тоже не мешает посмотреть...
Ян устало кивнул.
- Есть кто-то поблизости? - не дождавшись ответа, спросил я.
- В Тучине доктор був. - подумав, ответил Ян. - Чы жывэ там зараз - нэ знаю.
- Адрес помнишь?
Ян непонимающе смотрел на меня. Я пояснил:
- Ну, или, хотя бы, объяснить как его дом найти, сможешь?
- Зможу. - кивнул Ян.
- Вот и хорошо. Отойдем подальше, разобьем лагерь и подумаем, как бы его сюда вызвать.
Вернулись ребята. Быстро справились! Казик нес две длинные палки - пацаны срубили и очистили от ветвей два молодых деревца. Хорошие палки. Ровные, сантиметра три-четыре в диаметре. Как раз то, что надо! Генрих с Яном быстро смастерили носилки. В ход пошло все, что было под рукой - моя многострадальная куртка, кусок веревки, извлеченной Яном из своего мешка, обрезанные поводья... В общем, получилось не особо красиво, но свою функцию носилки исполнять могли. Когда работа была закончена, Ян снова подставил мне плечо и мы пошли дальше.
****
До болота мы в тот день так и не дошли. Хорошо, если преодолели хоть полпути с нашей черепашьей скоростью. И дело здесь было не только в носилках, которые здорово замедляли нас. Сам я тоже еле шел. От сильной потери крови жутко хотелось спать. Перед глазами то темнело, то начинали плавать разноцветные круги. Несколько раз я чуть не вырубился. В общем, из-за всего этого приходилось делать останавливаться на отдых чуть ли не каждый час. Радовало одно - никаких признаков погони заметно не было. Ни лая собак, ни голосов, ни звуков стрельбы. Вокруг были слышны только обычные звуки леса да постоянный шум в ушах. Под вечер, вконец выбившись из сил, я приказал устраиваться на ночлег.
Утром оказалось, что продолжать путь мы не сможем. Еще до света меня разбудили крики. Антон лежал на своих носилках и бредил.
- Командир, - шептал он и тут же шепот переходил в крик, потом снова шепот - танки!!! Танки!!! Синявина убило... Олег, гранату...
Судя по крупным каплям пота, стекавшим по его лицу, у бойца был сильный жар. Прикосновение ко горячему лбу подтвердило мои догадки.
- Лихорадит. - просто сказала Ляля, которая, судя по всему, всю ночь не отходила от раненого. - Я ему лицо всю ночь водой протирала. А он все бредит...
Одобрительно кивнув девчонке, которая, без всяких просьб и напоминаний, сама взяла на себя заботу о раненом, я принялся размышлять, что же делать дальше. Продолжать путь мы явно не сможем. Сомневаюсь, что и сам я дойду, а то, что Антон дороги не перенесет - это точно. Но как быть с погоней? Может по нашим следам кто-то уже идет и мы не замечаем этого только потому, что вырвались вперед? Тогда надо, невзирая ни на что, идти дальше. И загубить Антона? Хватит! Двоих я уже потерял. Хотя здравый смысл подсказывал, что оставшись на месте я могу потерять и всех остальных бойцов отряда, обречь на смерть еще и Антона было выше моих сил. Что ж... Придется рискнуть и надеяться, что и на этот раз удача не отвернется.
- Казик, Славко! - позвал я.
Ребята, простоявшие половину ночи в карауле, лишь заворочались во сне. Пришлось повторить погромче. Вот они проснулись, непонимающе захлопали глазами. Наконец-то до них дошло, что их зовет командир и, стряхивая остатки сна, пацаны вытянулись передо мной.
- Чего тянетесь? Садитесь давайте. Разговор есть. - подождав, пока ребята усядутся на землю рядом, я продолжил. - С Антоном беда. Ян говорил, что в Тучине, вроде бы, врач был. Надо сходить туда и, если он еще там, привести этого врача. Справитесь?
Переглянувшись, пацаны кивнули.
- Нэ пэрэжывай, командир, прывэдэмо доктора.
Я кликнул Яна.
- Ребята пойдут в Тучин, - когда Ян подошел, я принялся вводить его в курс дела. - Объяснишь им как найти врача.
Ян, услышав о предстоящем его племянникам задании, резко помрачнел.
- Чого дитэй посылать? - он глянул на ребят, потом на меня, - Куды их прямо до германцив? Давай...
- Без 'давай'! - я говорил спокойно, но твердо. - Кого ты предлагаешь послать? Наших евреев к немцам послать? Или сам, раненый, пойдешь?
- Так то ж диты... - пытался настоять на своем Ян, но я не дал ему договорить.
- Ян, я знаю, что это дети. Но сейчас война. И, поверь, там, в Сенном, им было гораздо опаснее, чем будет в Тучине. Они - бойцы! Я бы никогда не послал их туда, будь у меня выбор. Подумай сам. Я ранен. Ты ранен. Здоровых бойцов у нас - Генрих, Алик, Славко и Казик. Генриха и Алика я послать туда не могу. Они - евреи. Понимаешь? Если их остановят и проверят, то считай, что мы их просто послали на смерть. В любом случае, два взрослых мужика привлекут внимание гораздо сильнее, чем два пацана. Остаются только Славко и Казик. Даже если их остановят, то они смогут попытаться как-то обмануть немцев. Тем более, они - местные. Давай лучше подумаем, как им выполнить задание так, что бы было без большого риска.
Яна я все же убедил. Но он все равно опасался за жизнь своих родственников. Поэтому, в обсуждении предстоящего похода за врачом Ян принимал самое деятельное участие. После долгих обсуждений, мы решили, что не стоит пытаться искать врача днем. Ян дал весьма подробное описание дома врача и рассказал как его найти. К нему, услышав о чем мы говорим, подключился и Генрих. Оказалось, что он до войны был хорошо знаком с врачом, которого звали Максим Сигизмундович, и который, судя по отзывам Генриха, был неплохим человеком - в помощи никому не отказывал и цену за свои услуги никогда не ломил. Ребята должны были прокрасться к его дому ночью, огородами. Идти по улицам, опасаясь немецких патрулей, я им строго настрого запретил. Найдя искомый дом, Славко с Казиком должны будут, по обстоятельствам, или как-то вызвать врача во двор, или прокрасться внутрь и говорить с ним уже в доме. Одним из главных условий, которое мы с Яном наперебой повторяли несколько раз, стараясь крепко вбить его в головы юных бойцов, было то, чтобы они не рисковали понапрасну. Из оружия Славко и Казик должны были взять с собой только наганы. Я особо предупредил, что бы, в случае чего, ребята постарались незаметно скинуть револьверы и притвориться дурочками. Мол, ходим в лесу - грибы собираем... А если поймают в самом селе, то пусть скажут, что они с какого-нибудь хутора, которые в бесчисленном множестве имелись в окрестных лесах, и пришли сюда в поисках работы. В бой пацанам я разрешил вступать только в случае, если этого избежать будет невозможно. И то - стараться скрыться, а не перебить побольше врагов. И напоследок, мы договорились о месте встречи. Оставаться на этом месте после того как уйдут в набитое немцами село Славко и Казик, я счел слишком опасным. Мало ли - вдруг они, все же, попадутся. В способностях соответствующих специалистов гестапо выбить любую информацию даже из крепкого мужика, не то что из этих ребятишек, я не сомневался. Поэтому, как только Славко и Казик отправятся в путь, мы решили перейти на другое место, а ребят, на обратном пути, кто-то встретит и проводит в новый лагерь. Ехеть обратно они должны будут по дороге к одному, названому Яном, хутору. Вот там-то их и будут ждать.