- Постарайтесь поскорее вернуться. Ждать вас будем четыре дня. Если к этому времени не вернетесь... - я не стал продолжать, а просто крепко пожал на прощание пацанам руки.
Славко и Казик исчезли среди деревьев. Снова подал голос мечущийся в бреду Антон и залепетала что-то успокаивающее так сидящая над ним Ляля. Когда Антон успокоился, я позвал девочку и протянул ей захваченный из дома старосты кусок колбасы. Ляля набросилась на еду с такой жадностью, что мне стало просто страшно. Это ж до чего надо довести ребенка?!! Поев сам, я обратил внимание на сидящего чуть в стороне от остальных Генриха. Подошел к нему и присел рядом.
- Чего грустишь? - спросил я.
- Филиппа жалко... - пожал плечами Генрих. - Хороший парень был...
- Ты же понимаешь, - начал оправдываться я, - что у нас не было другого выхода. Ждать там мы больше...
- Не переживай, Алексей, - Генрих повернулся ко мне и попытался улыбнуться, - я все понимаю. Ты правильно сделал, что не стал дожидаться. Просто Филипп спас меня там, на лесопилке. В первый день, когда нас только туда привезли, я, увидев ту миску помоев, которую нам дали вместо ужина после целого дня работы... В общем, я не стал это есть. Тогда полицаи начали меня бить. А Филипп бросился на помощь и полицаи, оставив меня переключились на него. Чуть до смерти не забили. Я потом его три дня выхаживал - он и на ногах-то еле стоял, работать совсем не мог. Вот так... А теперь...
- А теперь, - перебил я его, - он спас тебя снова. И не только тебя. К тому же, никто ж их с Семеном мертвыми не видел. Но, если они все же убиты, мы за них отомстим.
Мы посидели немного молча, а потом, голосом в котором зазвенела злость, я продолжил:
- Жестко отомстим. - я повысил голос, чтобы слышали все. - За каждого убитого нашего, мы будем убивать по два... Нет - по десять немцев. И убивать так, что бы остальные потом боялись даже собственной тени. Террор я им обеспечу!
****
Славко и Казик вернулись через три дня. За это время мы уже успели перейти на новое место и даже немного там обжиться. Новый лагерь был разбит на небольшой, заросшей лесом, возвышенности, у подножия которой журчал ручей. Все то время, пока мы ждали врача, Ляля ни на шаг не отходила от Антона, ставя ему компрессы и успокаивая, когда тот начинал особенно сильно метаться в бреду. Она же всем нам, кто был ранен, меняла повязки и вообще - взяла на себя обязанности медсестры. Глядя как она хлопочет над Антоном, или на то, с каким серьезным лицом она перематывает мою раненую руку чистой тряпкой, даже не верилось, что девочке всего двенадцать. Похоже, война, продлившая пока еще лишь несколько месяцев, и все перенесенные тяготы, заставили этого ребенка повзрослеть раньше срока. Ей бы в куклы играть, а не возиться с окровавленными тряпками...
Как бы там ни было, но под конец третьего дня, Алик и Ян, посланные встречать возвращающихся ребят, вернулись в лагерь не одни. Позади них спокойно шел лысый человек с пышными усами, среднего роста, одетый в абсолютно дико смотревшийся в этих лесах костюм с тонким галстуком, поблекшие от дорожной пыли туфли и с небольшим саквояжем в руках. За ним гордо вышагивали выполнившие свое задание Славко и Казик.
- Алексей. - я пожал руку человеку в костюме и, заметив, что он как-то неодобрительно кривиться, переводя взгляд с меня на все суетившуюся возле Антона девочку, пояснил. - О перестрелке в Сенном слышали? Она у старосты там в прислуге была. А потом за нами увязалась...
- Конечно слышав. - взгляд пришедшего немного потеплел. - Последние дни только про то все и говорят. Меня звать Максим Сигизмундович.
- Как поживает уважаемая Яся Ярославовна? - из-за дерева вышел Генрих, сияя улыбкой, будто новенький червонец.
- Генрих Герхардович! - просиял доктор. - Все добрэ. Жывы-здоровы. Очень рад вас видеть, хоч хотилось бы встретиться в другом месте и не при таких обстоятельствах...
- Ну, извиняйте, Максим Сигизмундович. - развел руками Генрих. - Как все это закончится, буду рад встретиться с вами в более подходящей обстановке.
- Ловлю вас на слови, Генрих Герхардович. - улыбнулся врач, повернулся ко мне и указал на Антона. - Я так понимаю, то и есть мой пациент?
Мы подошли к Антону. Ляля, все это время следившая за Максимом Сигизмудновичем, робко встала и отошла на шаг назад. Врач, улыбнувшись девочке, присел рядом с раненым и принялся аккуратно снимать повязку.
- Принесите воды. - попросил он, не отрываясь от своего занятия.
Славко, которому объяснили как добраться до ручья, схватил котелок и мигом исчез из виду. Вернулся он спустя минуту и застыл, не зная что делать с водой дальше. Максим Сигизмундович, справившись наконец с повязками, все сидел на корточках и изучал ногу Антона. Я тоже посмотрел и увиденное мне очень не понравилось. Кожа вокруг раны сильно покраснела и распухла, а из-под сорванной вместе с повязкой корочки проступили белесые капли гноя. Заражение - налицо. И смачивание самогоном повязки, судя по всему, не помогло совсем. Как бы Антон без ноги не остался...
- Его надо в больницу. - задумчиво произнес врач, глядя на рану. - Давно он так?
- В Сенном ранили. - ответил я. - Без сознания уже около четырех дней. Только, вы же понимаете, что в больницу определить никак не можем...
- Сделаю, шо змогу. - вздохнул Максим Сигизмундович и, уже другим тоном, приказал. - Принэсить щэ воды и вскипятить.
Пока вода закипала, врач копался в своем саквояже, что-то шепча под нос. Потом он начал вынимать оттуда блестящие инструменты, кое-какие отправляя в бурлящую воду, а какие-то бросая обратно.
- Надо руки вымыты. - сказал он, вытаскивая из саквояжа завернутый в тряпочку кусок мыла. - Генрих Герхардович, поможэтэ? Тоже руки вымыйтэ.
Славко слил воды из фляги сначала на руки врача, потом помог Генриху.
- Ничого не касайтэсь. - предупредил Генриха Максим Сигизмундович и принялся, указывая на инструменты в котелке, говорить Генриху их названия.
Я еще немного понаблюдал за подготовкой к операции и, поскольку все равно ничем не мог помочь, отошел к Казику, который стоял чуть в стороне и наблюдал за действиями врача.
- Как сходили? - спросил я его.
- Всэ добрэ. - вытянувшись, отрапортовал Казик. Но потом он расслабился и начал рассказывать уже другим, каким-то хвастливым тоном. Ей Богу - мальчишка! Куда ему воевать... - Вночи, как приказали, зайшлы в село. Хату найшлы одразу. Славко в окна позаглядав, а я его прыкрывав. А потом, як Славко рукою махнув, постукалы в двери. Хозяин выдкрыв и, як мы розказалы про все, нэ хотив з нами иты. Я уже думав револьвэра дистати, а тут Славко про Германа сказав. Так Максим Сигизмундович сразу сказав, шо з нами, як разсвите, за селом встретится...
Подошел Славко, в помощи которого Максим Сигизмундович больше, вроде бы, не нуждался. Слушая рассказ Казика, он время от времени вставлял свои замечания или дополнял его. Я задал еще пару вопросов и, получив ответы, дальше слушал вполуха. Основное я уже понял, а подробности - главное, что закончилось все благополучно. Вскоре к нам присоединился Ян. Увидев нового слушателя, ребята начали свой рассказ с начала, а я снова подошел к врачу.
С Антоном Максим Сигизмундович провозился почти два часа. Наконец, наложив новую повязку, он устало разогнулся и попросил снова слить воды на руки.
- Пулю я вытяг, - намыливая руки, произнес он, - и рану почыстыв. Дальше всэ только в його руках. Организм крепкий - должен выжыты. Только кормыты його добрэ надо - крови много потеряв.
Максим Сигизмундович вытер руки и, отметая мои слова благодарности, протянул мне извлеченный из саквояжа бумажный сверток.
- Тут порошок. Сыпьтэ на рану, как повязку менять будете. - тут его взгляд упал на мою повязку. - Вы, смотрю, тож ранены. Давайте я посмотрю.
- Да вы хоть отдохните, Максим Сигизмундович! - я отступил на шаг назад. - Два часа с Антоном провозились! Давайте хоть поедим сначала...
- Не люблю работу оставляты на потом. - отмел все мои возражения врач, уверено разматывая тряпку с моего плеча. - От с Антоном тем. Щэ день-два, и була бы гангрена. Так шо показуйтэ свою руку.
Сняв повязку и не обращая внимания на мое шипение - тряпка пристала к ране и пришлось ее отрывать - Максим Сигизмундович осмотрел мое плечо и поцокал языком.
- Вы тоже, як будете перевязуваты, сыпьте той порошок. - сказал он. - Рано чуть воспалилась, но заражения вроде нэма.
Он немного поковырялся в ране, вызвав новые вспышки боли и тихий мат с моей стороны. Сам же посыпал на рану порошок и перебинтовал чистой тряпкой.
- За мисяць будэ як нова. - сказал врач, закончив с моим плечом. - Только старайтесь шоб грязь нэ попала.
Дальше он осмотрел рану Яну, которому сказал, что ничего страшного в ней нет и тоже порекомендовал следить, чтобы туда не попадала грязь. После того как осмотр закончился, мы наконец-то сели перекусить. Поскольку, в нашем отряде был гость, который, к тому же, сделал все, чтобы спасти нашего товарища от смерти, мы расщедрились и выложили на 'стол' чуть ли не все припасы. Как же - не отблагодарить такого гостя!
- У вас не будет проблем из-за того, что вы так надолго ушли из села? - спросил я после того, как с трапезой было покончено.
- Ничого. - покачал головой Максим Сигизмундович. - Я ж тех шуцманив тоже лечу. Воны мэнэ и не трогають.
- А немцы?
- А шо немцы? Староста мэни дав таку характеристику, шо я чуть ли не 'особа, лояльна до Рейха'. А спросят, де був - скажу з хутора вызывалы до больного.
- Ну, если так... Но, вы все же смотрите - если понадобится помощь...
- Добрэ. - кивнул врач. - Только помощь сейчас вам самим нужна.
- Нужна. - согласился я. - Расскажите о последних новостях.
Максим Сигизмундович рассказал все, что знал. Из его слов мы узнали, что в Тучине расквартировано больше сотни немцев. На мой вопрос, он уточнил, что там стоят солдаты вермахта - эсэсовцы в селе бывают только проездом, как в тот день, когда мы столкнулись с ними в Сенном. Также мы узнали и о судьбе наших пропавших товарищей. Максим Сигизмундович сам слышал, как один из немецких офицеров рассказывал другому о той ночи. Оказалось, что мы столкнулись со взводом СС, который сопровождал представителей гестапо для руководства операцией по уничтожению 'бандитов', и который должен был, в случае необходимости, прийти на усиление полицаям. В Сенном они оказались проездом и, поскольку время было позднее - хотели остановиться на ночлег. Именно поэтому машины остановились у дома старосты, который должен был расквартировать солдат по домам. Но... В доме старосты оказалась засада. 'Бандиты' (судя по слухам - не меньше нескольких десятков), вооруженные пулеметами, автоматическим оружием и гранатами, напали на не ожидающих того эсэсовцев, но, не выдержав боя, вынуждены были отступить в лес. Эсэсовцы же, уничтожив часть нападавших (хотя было обнаружено всего два трупа, но все были уверены, что потери с нашей стороны гораздо большие), не преследовали отступающих бандитов из-за своей малочисленности. Командовавший отрядом СС решил дождаться подкрепления. На мой вопрос о потерях со стороны противника Максим Сигизмундович ответил, что точно не знает, но говорили, будто убитыми и раненными эсэсовцы потеряли чуть ли не половину. А наутро началась операция по поиску нашего отряда. Спешно выехавшее из Тучина еще при первых звуках боя подкрепление подоспело когда все уже было закончено. Сразу же был отдан приказ перебросить в Сенное собравшихся в Коросятине полицаев. Были заблокированы дороги... Единственное, что спасло нас - это то, что, отходя, мы свернули на запад - в сторону Тучина. Немцы такого совсем не ожидали и поиски 'бандитов' вели севернее и восточнее Сенного. К слову, максим Сигизмундович заметил, что операция до сих пор не завершена и через Тучин к Сенному идут все новые силы. Когда врач закончил, мы стали прощаться. День клонился к вечеру и, по прикидкам, Максим Сигизмундович вернется домой только к середине ночи - и то, если выйдет прямо сейчас. Пожав всем руки, врач вдруг отвел меня в сторону.