Наши скакуны, устало отпыхиваясь после ночной гонки, стояли на вершине кольцеобразного холма, окружавшего долину, в центре которой стоял забор. Внутри забора громоздились настроенные как попало одно и двухэтажные каменные дома с островерхими дощаными крышами. Торчащие шпильки крыш делали область внутри забора похожей на лист кактуса. Колючее пятно города было насквозь прорезано дорогой, входящей в темную дыру башенных ворот в тысяче шагов от нас.
– Желудочно-кишечный тракт. Милости просим проехать, дамы и господа! – пошутил я себе и чиркнул зажигалкой.
Отделение улыбнулось.
– Что будем делать, чтобы добраться до рта? – спросила Зараза, изучая распахнутые настежь ворота, у которых в восходящем красноватом солнце посверкивали искорки копий сотрудников службы безопасности. Прищурившись от этих искорок, я понял, что мне надо что-то придумать, чтобы нас пропустили внутрь.
– Счас я проснусь и придумаю. – буркнул я, протирая глаза. Сняв с седла фляжку, я сделал глоток винца, второй, затянулся и проснулся в достаточной степени, чтобы достать из-за пазухи солнцезащитные очки, нацепить их, и изучить состояние вверенного мне отделения. Оно восторженно изучало мои стеклышки. Дав им пару секунд повосхищаться, я надулся и рявкнул, чтобы услышали у ворот:
– Отделение, строиться!
Замешкавшись на секунду, отделение принялось попинывать бегунов.
Подождав, пока бегуны поймут, за что их пинают, и встанут в линию, я бодрым голосом спросил:
– Доложите состояние! Кто хочет жрать? Кто – спать? Кто хочет что-нибудь сказать или сделать перед тем, как мы войдем в город?
– Нет, спасибо, старш. Мы уже помолились и обосрались. – ответила Зараза.
Я широко ей улыбнулся и завопил все тем же голосом солдата-смертника, обожравшегося антидепрессантов:
– Тогда за мной! В колонну по два рука об руку! Марш!
«Как просто привлечь внимание публики!» Чума
– Проезжайте, проезжайте. – махнул рукой правый стражник. – Скоро начнется.
Я посмотрел на большой конопатый нос с рыжей бородой, высовывающийся из под шлема и покосился на его коллегу слева от больших железных ворот Убедившись, что и второй стражник исследует приезжих скорее носом, чем глазами, я хлопнул бегуна пятками.
Улица накануне «начнется» была пустынна, и мы беспрепятственно и незаметно доскакали до спин запрудившей площадь толпы. Затормозив перед спинами, я окинул взглядом обстановку, чтобы понять, что же, собственно, такого начнется, что мага с четверкой вооруженных воинов загоняют в город чуть ли не пинками.
Посередине круга ста на сто метров высился деревянный помост десять на десять со столбиком посередине. Двое из десятка стоящих на помосте мужиков в кожаных пижамах привязывали к обложенному дровами столбу маленькую белобрысую фигурку. Картина была яснее некуда – не хватало разве что криков толпы «Ведьма!Ведьма!» и табличек «инквизитор» на спины мужикам.
– Ебануться! – злобно буркнул я, пытаясь сообразить, кем же надо быть, чтобы на планете, где маг на волшебнике сидит и колдуном ведуна погоняет, угодить на костер. Сообразить не получилось, поскольку данных катастрофически не хватало, и я понял, что придется вмешаться в процесс казни для допроса заинтересованных сторон.
Ближайшие ко мне горожане, заинтересовано пялившиеся на помост, обернулись выяснить, кто читает за их спинами незнакомые заклинания. Выяснив, он резко подались в стороны, что и спасло им слух.
Неторопливо вынув трубку и засунув ее в карман, я вспомнил все свои горячие чувства к организации под названием Священная Инквизиция, набрал побольше воздуха и злобно взревел на всю площадь, для устрашения сменив язык на стандартный линкос.
– Отделение, к бою!!!!!!!!!!
Рык накрыл, прибив к земле, тихий гул толпы, докатился до стен, отразился от них и погуляв по площади, рассыпался в щелях между домами.
Не дожидаясь, пока он затихнет, я монотонно забубнил следующее заклинание:
– Хам, Зара – помост на прицел. Бить по факелам, чтоб улетали на фиг, если попробуют поджечь. Хват и Шнырк – наблюдение за флангам и тылом. За мной.
Я хлопнул бегуна пятками и он двинулся через толпу. Оглянувшись для проверки исполнения команды, я обнаружил, что толпа, раздающаяся перед нами, не спешит сомкнуться за нашими спинами, будто земля, по которой мы проехали, становиться заколдованной. Коснувшись людей на площади, я почувствовал, что на меня смотрят просто как на нового массовика-затейника – поливавшее нас внимание толпы было полно любопытства, настороженности и готовности убежать за оружием, но страха и злобы в нем не было ни капли, только готовность, если че, набить морду за наглую выходку.
– Детский сад! – буркнул я под нос и посмотрел на конкурентов на помосте.
Конкуренты, полностью вписывающиеся в картину детского садика на роли серьезных загадочных пыхтящих трубками бук, немножко боялись.
Обнаружив, что я обратил внимание на них, они вышли из оцепенения после моего крика. Двое закончили привязывать жертву к столбу. Стоящий ближе всех к нам повернулся и посмотрел на меня.
Невидимая, но очень ощутимая рука больно стиснула мои губы, а потом зависла перед грудной клеткой и потянулась к сердцу. Я присмотрелся к руке и она начала таять. Потом я улыбнулся магу на помосте и подумал, что он может внушать мне любую муть, на самом деле это фигня.
С сократившейся до пятидесяти метров дистанции я ясно увидел, как он в панике уронил на грудь чисто выбритую челюсть и как его смуглое лицо и лысина побледнели.
– А вот кто тебя просил не спросясь колдовать?! – сочувственно крикнул я и посмотрел, как факелы из рук парочки поджигателей выпорхнули в толпу.
Переждав тихое «Ах!», прокатившее по толпе, я почуял, как к стрелам Хама и Зары, уже перезарядившим луки, потянулись невидимые руки.
Один из пиротехников щелкнул пальцами и запалил еще факел. Стрела Хама коротко свистнула, срезав верхушку факела и лязгнула о крышу дома на краю площади. Рука, не поймав стрелы, медленно растаяла. Второй пиротехник, бледнея, уставился на Хама.
– Вы чем слушали… когда я говорил, что не надо против нас колдовать?! – пропыхтел я, вспрыгивая на спину бегуна и шагая на помост. – Сейчас каждый маг на счету, а они об нас лбы расшибают! – возмущенно закончил я и посмотрел на привязанную к столбу.
Одно короткое мгновение я просто смотрел на заплаканное лицо с повязкой на рту, полуспрятанное растрепанными светлыми прядями.
Потом я посмотрел в черные глаза, полные муки несправедливости.
В следующее мгновение я почувствовал, что меня распахнули, как книгу и быстро читают. Она просто стала мной и посмотрела на мои мысли и память, как на свои.
Найдя в себе ее, я коснулся самых поверхностных ее мыслей.
На меня обрушилась обида, жгучая дикая обида на всех, кто дураки и не видит, и не понимает правильного и за это хочет больно-больно убить.
Она отшатнулась.
Секунду я смотрел, как ее тихие всхлипывания из-под повязки затихают, а потом обнаружил, что среди моих мыслей появилась не совсем моя – ее знание, что я не дам ее убить.
– А почему сейчас каждый маг на счету? – осторожно спросил с другого края помоста седой здоровяк, внимание которого болталось вокруг меня и почему-то не могла найти. Я задумался, что бы это могло значить и поняв, наглым голосом пророкотал:
– Папаша, если ты хочешь прочитать мои мысли – прекрати, а то станешь, как он, – я похлопал по плечу худенького мужичонку, попытавшегося остановить мне сердце. – просто кусочком мяса.
Я перевел взгляд на пребывающего в шоке мужичка под моей рукой и ободряюще сообщил, убирая руку:
– А ты не расстраивайся.