Лидер же собирался свернуть вправо и повести отряд вниз – по этакой своеобразной перемычке, соединявшей вытянутую возвышенность с соседней горной грядой. В одной из долин за этой грядой и располагалась цель перехода – пограничная застава.
Но обрывки странного звука долетели слева.
Сегодняшней ночью ветер в горах был не настолько силен, чтобы его "голосистые" порывы рождали в воображении звуки, напоминавшие голоса людей или вой животных. Звук определенно походил на крик человека.
– Беса ко мне, – распорядился подполковник.
– Что хотел, Стас? – появился тот перед командиром.
Отведя его в сторону – чуть левее и поближе к склону, подполковник в полголоса пояснил:
– Звук послышался из этого ущелья. Странный звук…
– Человек?
– Скорее да. Очень похоже… И вообще… не нравятся мне все эти внеплановые приключения: обстрел "вертушки", визит к площадке бандитов…
– А может, показалось? Камни, например, посыпались? – осторожно предположил капитан.
– Вряд ли – это определенно был чей-то голос. Точнее, вскрик, будто пулю в человека всадили.
– Понятно. Я подальше был, потому и не разобрал.
– Вот что, Юра, задержись-ка на этом месте – понаблюдай с часок за обстановкой, – передал он ему бинокль и подсказал: – Звук предположительно исходил вон из той глубокой складки, что на противоположном склоне.
Сонин внимательно осмотрел указанное место и вернул командиру бинокль:
– Вроде, ничего подозрительного не видно.
– И все же следует подстраховаться.
– Понятно. Сделаем.
– Знаешь… оставь-ка себе бинокль – через прицел и человека-то не увидишь дальше трехсот метров.
– Не, Стас, привык я к нему. Как-нибудь увижу. К тому же, тебе без хорошей оптики никак нельзя – вон, сколько людей за собой ведешь.
– Ладно, будь по-твоему, – скрепя сердцем, согласился командир. – Но дольше часа тут не задерживайся.
Бельский собрался продолжить путь, но, вернувшись, приказал:
– И Игнат пусть с тобой останется. На всякий случай.
– Игнат?! А ты с одним Дробышем, что ли, дальше пойдешь? Не маловато вас двоих на этот… пионерский отряд?
– Ничего. Мы с Иваном осторожненько, – хлопнул Станислав давнего приятеля по плечу. – Только поаккуратней тут, Бес – не светись. Выбери укромное местечко и затаись, как ты умеешь.
– Не впервой, – обнадежил спецназовец.
– Не прощаемся. Нам за час с хромым пареньком далеко не уйти – скоро, надеюсь, увидимся…
Глава третья
Горная Чечня. 22 мая
Очередная остановка грузино-чеченского отряда не затянулась – скоро впереди раздался чей-то короткий крик, а спустя полминуты портативная рация в нагрудном кармане жилета Давида призывно пискнула. Тот поспешно выхватил ее из кармана, ответил на вызов…
– Вахтанг приказал идти дальше, – коротко обмолвился молодой грузин, поднимаясь с камней, – пошли.
И они двинулись в том же направлении, в котором двадцатью минутами ранее исчезли Вахтанг с Гурамом. Теперь шествие возглавлял Давид…
"Собаки! Даже радиостанциями обеспечили только своих. У чеченцев ни связи, ни права голоса. Только обязанность подчиняться!" – злился про себя одноглазый. Злился еще и потому что, дав согласие идти с группой, застрял на южной границе Ичкерии. Если бы сразу отказался от предложения рыжебородого и спокойно шел с пленником напрямки – давно бы пересек кордон. Возможно, подходил бы уже к ближайшему лагерю своих единоверцев…
Однако злость его выражалась лишь в нервном шепоте, да в резком подергивании веревки. Перед наступлением темноты Усман по привычке проверял надежность узлов на запястье чеченского чиновника. В жуткой черноте не было видно даже собственных ладоней и при желании узлы можно распутать.
Да вряд ли Атисов решится на побег – куда ему обессиленному и изнеженному кабинетным теплом в одиночку тягаться с горами?! Пленник безропотно подчинялся рывкам – старался идти быстрее, но сил надолго не хватало. Шагов через двадцать ноги его снова заплетались, тяжелое дыхание мешалось с хрипами в пересохшем горле. Иногда, устав слушать надрывное клокотание, Усман останавливался, снимал с пояса фляжку и, продолжая бубнить ругательства, поил мужчину…
Возглавлявший отряд Давид ночной оптики не имел – шел медленно, наугад выбирая дорогу. Метрах в пятистах от места последней остановки он наткнулся на Гурама. Тот сказал что-то по-грузински и исчез в темноте – верно присоединился к наблюдавшему за русскими Вахтангу.
– Отдыхаем, – распорядился Давид. – Русские пока на привале. Отдохнем и мы…
Воины снова побросали наземь поклажу, приготовились ждать…
Подойдя ближе, Касаев споткнулся обо что-то мягкое. Присев на колени, нащупал тела двух убитых людей. Темнота не позволяла разобрать ни возраста, ни национальности. Одноглазый достал из кармана маленький фонарь с подсевшими, еле живыми батарейками; включил его, направил слабый луч света на лицо ближайшего человека и… отпрянул. Перед ним лежал юный Ваха. С забинтованной головой, в обнимку с автоматом, в котором даже не было магазина…
Усман сел возле мальчишки, который, бывало, своим бесшабашным поведением жутко напоминал ему своенравного старшего сына. Точно боясь чего-то, осторожно провел ладонью под полой простреленной куртки; почувствовал липкую влагу. Ваха уже не дышал; тело быстро отдавало последнее тепло…
– Ты знал его? – спросил Хамзат.
Одноглазый молчал. Позабыв о включенном фонаре, он покачивал головой и все еще не верил в смерть мальчишки. "Как же так? Он же не хотел больше идти в горы! Собирался сдаться, потом вернуться в родное село!… Ничего не понимаю…"
Снова взгромоздившись на колени, он снял с головы Вахи марлевую повязку, обвязал ей по обычаю воедино лодыжки ушедшего на суд к Аллаху. И начал читать молитву…
И прочитал бы, если бы рядом не послышались торопливые шаги. А потом резкий толчок в спину, от которого Усман упал, крепко ударившись щекой о камень.
Чья-то рослая фигура шибанула ногой выпавший фонарик, отчего тот сразу погас и поскакал вниз по склону; сильные руки схватили Касаева за грудки, встряхнули. И тут же раздался приглушенный, разгневанный голос Вахтанга:
– Я не знаю, воин, как переводится твое имя! Зато знаю, что Вахтанг в переводе с персидского означает "тело волка". Поэтому запомни: если будешь мешать мне и своевольничать – я порву тебя на части! Понял?!
Усман в ответ тяжело дышал. И, свирепо вращая глазом, нашаривал правой рукой по земле в бесполезных попытках отыскать отлетевший куда-то автомат…
– Еще одна такая выходка, и до Грузии ты не дойдешь – даю слово! – отбросив чеченца, пообещал грузин. А, распрямившись, скомандовал: – Подъем, парни! Русские двинулись дальше и повернули вправо. У нас появилась работа.
* * *
Не посвящая в свои замыслы подчиненных, Вахтанг повел отряд прежним курсом – немного левее и ниже ребра горного отрога. Преодолев же в быстром темпе около километра, резко повернул вправо. Далее дорога пошла вниз – к ущелью.
Касаев долго не мог остыть и успокоиться после стычки с рыжебородым. Оружие грузины не отобрали, но теперь и спереди, и сзади за ним присматривали двое: Давид с Гурамом. Единственным глазом Усман буравил темноту – всматривался туда, где сейчас находился самоуверенный обидчик. Всматривался и скрипел зубами в бессильном желании отомстить за себя, за убитого Ваху; за ту наглость с пренебрежением к чеченцам, что сквозили в каждом слове и каждом поступке Вахтанга.
Они спешили.