Он менял масштабы как музыкальный тон,создавая
неуловимый ритм. Затем он прекратился.
- Это былабабочка, -сказал дон Хуан. - может быть,ты уже заметил,
что хотя светлампы достаточнояркий, чтобы привлекать бабочек, но ни одна
из них не летает вокруг нее.
Я не обращал на это внимания, но после того, как дон Хуан указал мне на
это, я также заметил невероятную тишину в пустыне вокруг дома.
- Нестановисьнепоседливым, - сказал он. - в мире нет ничего такого,
что воин не мог бы принять в расчет. Видишь ли, воинрассматривает себя уже
мертвым,поэтому ему уже нечего терять.Самое худшее сним уже случилось,
поэтому онясен и спокоен. Судя о нем по его поступкам илипо егословам,
никогда нельзя заподозрить , что он замечает все.
Слова дон Хуана, аеще больше все егонастроение были для меняочень
успокаивающими. Я рассказал ему, что в своей повседневной жизни я уже больше
не испытывал того захватывающегостраха, которыйяиспытывал когда-то. Но
что мое тело содрогается от испуга при одной мысли о том, чтонаходится там
в темноте.
-Там естьтолько знание,- сказал он как само собой разумеющееся. -
знание пугающее, правда. Но если воин принимаетпугающую природу знания, то
он отбрасывает то,что оно пугает.
Странныйворчащий звук раздался снова.Он казался ближеи громче.Я
внимательно слушал.Чем больше внимания я ему уделял, тем более трудно было
определитьегоприроду.Он не походил на крикптицы иликрик животного.
Оттеноккаждоговоркующего звукабыл богатым и глубоким. Некоторыезвуки
производилисьв низком ключе, другие - в высоком.Они имели ритми особую
длительность.Некоторые былидлинными. Яслышал их как отдельные звуковые
единицы. Другие быликороткими и сливалисьвместе, словно звуки пулеметной
очереди.
- Бабочки являютсяглашатаямиилилучше сказать стражами вечности, -
сказал дон Хуан после того, как звук прекратился. - по какой-то причине, или
можетбыть вообще без всякой причины, они являются хранителями золотой пыли
вечности.
Метафора была для меня незнакомой. Я попросил объяснить ее.
- Бабочки несутпыль на своихкрыльях,- сказал он.- темно-золотую
пыль. Эта пыль является пылью знания.
Его объяснение сделало метафоруещеболее смутной. Я некотороевремя
раздумывал, пытаясь наилучшим образом подобратьсловадля вопроса,ноон
начал говорить вновь.
- Знание - это весьма особая вещь, - сказалон.- особенно для воина.
Знание для воинаявляется чем-то таким, что приходит сразу, поглощает его и
проходит.
- Но какая связь между знанием и пылью накрыльях бабочек? - спросил я
после долгой паузы.
-Знание приходит, летя как крупицызолотой пыли, тойсамойпыли,
которая покрываеткрылья бабочек. Поэтомудля воина знание похоже на прием
душа, или нахождение под дождем из крупиц темно-золотой пыли.
Таквежливо, как я только мог,я заметил,что его объяснения смутили
меня ещебольше.
Таквежливо, как я только мог,я заметил,что его объяснения смутили
меня ещебольше.Он засмеялся и заверилменя втом, чтоговоритвполне
осмысленныевещи,разве чтомнемойрассудок непозволяетхорошо себя
почувствовать.
- Бабочкибылиблизкими друзьямии помощниками магов снезапамятных
времен.Янекасался этого предмета раньше,потому что тыне был к нему
готов.
- Но как может быть пыль на их крыльях знанием? - Ты увидишь.
Он положил руку на мой блокнот и сказал, чтобы я закрыл глаза и замолк,
ни о чем не думая.Онсказал, что зов бабочки чапараля поможет мне. Если я
уделюему внимание, то онрасскажет мне о необычных вещах. Онподчеркнул,
что не знает, каким образом будет установлена связь междумнойи бабочкой.
Точнотакже онне знает, каковы будутусловия этой связи. Онвелел мне
чувствовать себя легко и уверенно и верить моей личной силе.
После первоначальногопериодабеспокойстваинервозности ядобился
того,что замолчал,моимысли стали уменьшаться в количестведо тех пор,
покаумне сталсовершенно чистым.Когдая сталболее спокоен, звуки в
пустынном чапарале, казалось, включились.
Странныйзвук,которыйпословам донаХуанапроизводилабабочка,
появился вновь. Он воспринимался как ощущение в моемтеле, а не как мысль в
уме.Яувидел, чтоонне являетсяугрожающимилизлым. Он был милым и
простым. Онбыл похож назов ребенка. Онвызвал воспоминаниео маленьком
мальчике,которогоякогда-тознал. Длинныезвукинапомнилимне о его
круглой белой головке, короткое стаккато звуков - о его смехе. Очень сильное
чувство охватило меня, и все же в голове у меня не было мыслей. Я чувствовал
беспокойство всвоемтеле. Я не мог больше оставаться сидеть и соскользнул
напол на бок. Моя печальбыла таквелика, чтоя начал думать. Я взвесил
свою больипечаль и внезапно оказалсяв самой гуще внутреннихспорово
маленьком мальчике. Воркующий звук исчез. Мои глаза были закрыты. Я услышал,
как дон Хуан поднялся,а затемпочувствовал, какон помогаетмнесесть.
Разговаривать мне не хотелось. Онтоже не говорилнислова.Я слышал его
движениярядом сомной иоткрылглаза. Он всталпередо мной на колени и
рассматривал мое лицо, держа около него лампу. Он велел мне положить руки на
живот, а затем поднялся, пошел на кухню ипринесводы. Часть ее он плеснул
мне в лицо, а остальное дал выпить.
Он селрядом со мной и вручилмне мои записки.Ярассказал ему, что
звук увел меня в очень болезненные воспоминания.
-Тыиндульгируешьвышесобственныхпределов,-сказал онсухо.
Казалось, он погрузился в мысли, как бы подыскивая подходящую фразу.
-Проблема сегодняшней ночи в "видении" людей, - сказалон наконец. -
сначала ты должен остановить свой внутренний диалог. Затем ты должен вызвать
изображениетоголица,которое тыхочешь "видеть".