- Внезапный испуг всегда сжимает тональ, - сказал он, как комментарий к
моемуописаниютого, что я ощутил, когдазавопил донХенаро.- проблема
здесь втом, чтобыне позволитьтоналюсжаться совсем в ничто. Серьезным
вопросомдля воина бываетзнать в точности, когдапозволить своему тоналю
сжаться,акогдаостановитьего.Этовеликоеискусство.Воиндолжен
бороться, как демон, чтобы сжатьсвойтональ.Иоднакоже,в тот самый
момент, когда его тональ сжимается,воин должен перевернуть всю этубитву,
чтобы немедленно остановить это сжатие.
- Но, делая это, разве он не возвращается назад к тому, чем он уже был?
-спросил я. - Нет, после того, как тональ сжимается, воин закрывает ворота
с другой стороны. До тех пор, пока его тональ находится не под угрозой и его
глаза настроены только намир тоналя, воин с безопасной стороны ограды.Он
на знакомой земле и знает все законы. Нокогда его тональ сжимается - он на
ветреной стороне, иэто отверстие должнобыть закрыто накрепко немедленно,
иначеонбудетунесенпрочь. И этоне простоспособ разговаривать.За
воротамиглаз тоналя бушует ветер, я имеюввиду реальный ветер.Этоне
метафора. Ветер, который может унести твою жизнь.Фактически, это тот самый
ветер, который несет все живые существа на этой земле. Несколько лет назад я
познакомил тебя с этим ветром, однако ты воспринял это как шутку.
Он обращался к томувремени, когда он взял меня вгоры и объяснил мне
некоторые особенности ветра. Однако я никогда не думал, что это была шутка.
-Не имеет значения, воспринялты это всерьезили нет, -сказал он,
выслушав мои протесты. - как закон,тональ должен защищать себя любой ценой
каждый раз, когда ему угрожают. Поэтому в действительности не имеет никакого
значения,как тональреагируетдлятого, чтобывыполнитьсвоюзащиту.
Единственно важным моментом является то, что тональ воина должен быть знаком
с другимивозможными выборами. В этом случае учитель направляет свои усилия
на полный вес этих возможностей. Именно вес этих новых возможностей помогает
сжать тональ. Точно такимжеобразом этот же самый вес помогает остановить
тональ, чтобы он не сжался совсем в ничто.
Он сделалмнезнак продолжить свой пересказсобытийутра. И прервал
меня, когда я подошел к той части, где дон Хенаро скользил взад-вперед между
стволом дерева и веткой.
- Нагваль может выполнять необычайные вещи, - сказал он - вещи, которые
могутказатьсяневозможными.Вещи,которыенемыслимыдлятоналя.Но
необычнойвещью является то, что сам выполняющий неможет знать,какэти
вещи происходят. Иными словами, Хенаро не знает, как он делает все это. И он
толькознает,что онделаетих. Секретмага в том,чтоон знает,как
добраться до нагваля, но когда он туда попадает, то его догадки относительно
того, что там происходит, так же хороши, как твои собственные.
- Но чувствуешь,когда делаешь все это? - Чувствуешь, как будто что-то
делаешь.
- Чувствует ли дон Хенаро так, как будто он ходит по стволу дерева?
Дон Хуан секунду смотрел на меня, а затем отвернул голову.
- Чувствует ли дон Хенаро так, как будто он ходит по стволу дерева?
Дон Хуан секунду смотрел на меня, а затем отвернул голову.
- Нет, -сказалон усиленным шепотом, - нев том смысле, какты это
понимаешь.
Он не сказал ничего больше. Я практически удерживал дыхание, ожидая его
объяснение. Наконец, я вынужден был спросить: "но что он чувствует?"
- Я не могу сказать непотому, что это личное дело, а потому, чтонет
способа описать это.
- Ну давай, - уговаривал я его. - нет ничего такого, что нельзя было бы
объяснить или осветить словами. Я считаю, что если даже и невозможно описать
что-либо прямо, то всегда возможно говорить об этом косвенно, ходить вокруг.
ДонХуан засмеялся.Его смех был дружеским и добрым. Иоднако, в нем
был оттенок насмешки и какое-то явное предательство.
- Я должен сменить тему, - сказал он. - удовлетворись тем, чтонагваль
был нацелен на тебяутром.Что быХенарони делал, это быласмесь его и
тебя. Его нагваль был оттенен твоим тоналем.
Я продолжалпопытки и спросилего:"когда ты показываешь нагваль для
Паблито, что ты чувствуешь?"
- Я не могу объяснить этого, - сказал он мягким голосом. - и не потому,
что не хочу, а потому, что не могу. Мой тональ останавливается здесь.
Я не хотел нанего давить дальше. Некотороевремя мы молчали, а затем
он начал говорить опять.
- Можно сказать, что воин выучивается настраивать своюволю.Ихочет
направлять ее с точностью иголки. Фокусировать ее, гдеон захочет, как если
быеговоля,котораявыходит изсреднейчастиеготела,былаодной
единственной светящейсянитью. Нитью, которую онможетнаправитьв любое
вообразимое место. Эта нить - дорога к нагвалю. Или же я могу сказать также,
что воин тонет в нагваль через эту нить.
Кактолькоонутонул,выражениенагваля-делоеголичного
темперамента. Если воин забавен, его нагваль забавен. Если воин мрачен,его
нагваль мрачен, если воин зол, его нагваль зол.
Хенаро всегда смешит менядо упаду,потомучто он -одинизсамых
приятныхсуществ. Я никогда не знаю,счемон приходит.Дляменя это -
абсолютнаясущностьмагии.Хенаротакойподвижныйвоин,чтомалейшее
фокусированиееговолизаставляетегонагваль действоватьневероятными
способами.
- А ты сам наблюдал, что дон Хенаро делал на деревьях? - спросил я.
- Нет. Я просто знал,потому что я видел, что нагваль был на деревьях.
Все остальное представление было для тебя одного.
-Тыхочешь сказать, донХуан,что подобно томувремени, когдаты
толкнул меня, и я оказался на базаре, тебя со мной не было?
- Было что-то вроде этого. Когда встречаешься с нагвалемлицом к лицу,
ты всегда вынужден бытьодин. Ябыл поблизости только чтобы защищатьтвой
тональ.