В тот же вечер Камо рассказал комсомольцам о создании птицеводческой фермы. Затем выступил Армен.
– Так же как Мичурин, который получал гибриды от плодовых деревьев и создавал новые сорта плодов, можем и мы посредством гибридизации и воспитания птенцов получить новые породы птиц, – с увлечением говорил он.
Комсомольцы горячо поддержали предложение юных натуралистов. Лишь Артуш, одноклассник Камо, остался недоволен. Он не решился выступить на собрании, но выразил свое негодование потом, когда оно кончилось.
– Разве среди нас нет никого с головой? Почему нас вздумал учить какой-то мальчишка из Еревана? – возмущался он.
Камо, действительно, приехал из Еревана. Мать его, дочь Асатура, вышла замуж за ереванца и жила в городе. Когда началась война и отец Камо ушел на фронт, мать, взяв сына, вернулась в родное село Личк. Здесь ее встретили как свою, и она работала в табаководческой колхозной бригаде, а Камо продолжал учение в сельской школе. В 1946 году демобилизовался из армии и приехал в село и отец Камо, Самсон.
Самсону в селе понравилось. Баграт уговорил его, хорошего мастера-механика, остаться в селе хотя бы на время, пока Камо окончит школу, – привести в порядок кузницу и отремонтировать сельскохозяйственные машины и инвентарь. Самсон согласился.
– Ну что ж, – сказал он, – останусь и буду работать с вами. А кончит Камо школу – повезу его в Ереван, в университет.
Камо учился хорошо, нравился товарищам, его выбрали секретарем комсомольской организации, Но успехи Камо в школе и популярность среди товарищей раздражали Артуша. Он был уверен, что, не учись у них Камо, секретарем выбрали бы его, Артуша. И его грызла нехорошая зависть.
Попытки Камо образумить Артуша и установить с ним добрые отношения пока не удавались.
ПОХОД ЗА КЛУШКАМИ
– Ох, уж эта Асмик! Что нам делать с нею, дедушка Асатур? – добродушно ворчала тетя Анаид. – В прошлом году одна курица всего девять уточек вывела, а сколько же это теперь наседок понадобится?.. Что-то много ты задумала птенцов выводить.
– Не беспокойся, мама, наседок мы найдем. Вот и дедушка Асатур одну даст, он пообещал. Правда, дедушка?
– Правда, правда, как на такое дело не откликнуться!.. Обязательно у моей старухи наседку отнимем. И к другим в курятники заберемся: сейчас в каждом доме куры клохчут. А где же твой прошлогодний выводок, внучка? Цел? Покажи-ка, что там за диковинка!
– Но, дедушка Асатур, как же я тебе их покажу? Они целый день на речке плавают. Если увидишь мраморных – значит, наши, таких ни у кого нет… Дедушка, помоги наседок достать! Тебя любят в селе, тебе не откажут… Все поверят, – упрашивала деда Асмик.
– Ну, пойдем, внучка, пойдем, – согласился дед. – Пойдем сначала к моей старухе.
Асмик, сияя, пошла за дедом.
– Старуха, у тебя, я знаю, одна из кур клохчет. Одолжи-ка ее этой девочке, – сказал дед жене, входя к себе во двор.
Старуха Наргиз опешила. «Зачем?» – говорил ее взгляд.
Асмик показала ей крупное яйцо и сказала:
– Это яйцо дикой гусыни, бабушка. Мы подложим яйца под наседку – выйдут птенцы, пушистые, желтенькие…
– О-о-ох, ослепнуть мне! Кто же видел, чтобы яйца диких птиц под курицу клали? Новости какие! – И старуха перекрестилась.
Дед Асатур покачал головой:
– Ну, открестилась? Теперь бояться нечего – тащи наседку.
– Да что же это? – заворчала было старуха. – Я сама хотела наседку на яйца сажать. Что же нам теперь, без цыплят оставаться?
– Ну-ну, не ворчи, – говорил дед, – кур у тебя, слава богу, много – не одна, так другая наседка найдется.
– Бабушка, если у вас еще курица заклохчет, я вам яиц водяной черной курочки принесу, – сказала Асмик.
Старуха смягчилась и пошла за курицей.
Асмик помогла ей поймать клушку и стояла, прижимая ее к груди, довольная и гордая.
– Старушка моя милая, молодежь наша мир чудесами наполняет. На то они комсомолом и зовутся, век им жить!.. И эти, пионеры, тоже все, что захотят, сделают. Поверь, сделают… Если живых наседок не достанут, под железную яйца положат, – говорил в это время дед Асатур.
Первая добытая наседка помогла делу. Согласилась дать школьникам наседку жена Арама Михайловича. Пришли они и к матери Грикора. Она заворчала было, но Грикор, как всегда, сумел рассмешить и умилостивить мать.
– Нани-джан [4] , – сказал он нежным голосом, – я тебе целый полк птенцов приведу вместе с курицей. Дай, не бойся!
– И-и, шалый, станешь ли ты когда-нибудь таким, как Армен? – засмеялась она и открыла дверь курятника.
– Профессором?
– Путным, умным…
– Стану, стану! Время терпит. Тише едешь – дальше будешь. Куда ты торопишься? – И, выхватив курицу из рук матери, Грикор убежал.
Большой шум подняла тетка Сона, мать Сэто. К ней ребята за наседкой и не обращались, но Сона сочла необходимым вмешаться. Стоя на плоской крыше своего дома, она, размахивая руками, кричала:
– Я таким сорванцам, как вы, курицы не дам, не дам!..
Грикор сделал попытку утихомирить ее:
– Мы, тетка Сона, ферму устраиваем. Понимаешь, ферму! От гусей и уток отбоя не будет… Тетка Ашхен, – обратился он к одной из женщин, – дай нам наседку дней на двадцать пять. Половину выводка подарим тебе.
– Ты дурной, станет дикая птица ждать, пока ты соберешься ее дарить! – вмешался вышедший на шум Сэто.
Дело осложнялось. Но тут неожиданно загремел бас деда Асатура.
– Эй, Ашхен, Астхик!.. Эй, бабы, девушки, несите-ка все, у кого есть, по наседке, дайте этим ребятам! Назад от меня получите. Живей, живей! Что рты разинули? – по-хозяйски командовал он.
В селе старого охотника уважали. В трудные минуты он всегда соседу на помощь придет, всегда добрый, гостеприимный. Не было в селе человека, который не попробовал бы его охотничьей добычи.
– Ну, раз дед Асатур говорит, значит есть какой-то толк в этом деле, – сказала Ашхен и пошла за курицей.
Одна Сона продолжала шуметь на своей крыше:
– О бороде своей забыл, в детство впал!
– Эй, дочь Ато! – погрозил ей старик. – Не слышу я, что ты там мелешь, да по лицу вижу – худое. Недоброго ты рода… Погляди-ка, какие матери у этих ребят, не то, что ты… Их дети и в школе первыми, и ферму вот устраивают. Ты бы лучше не бубнила, а сыном занялась, в люди вывела, человеком сделала, а то только по горам он у тебя и лазит…
Ребята пошли по домам колхозников. Асмик подробно излагала у всех дверей казавшийся фантастическим план организации птицеводческой фермы, Грикор веселил колхозниц своими шутками, а дед Асатур авторитетно поддерживал ходатайство ребят:
– Давайте, давайте, они хорошее дело затеяли!
* * *
На следующий день, как только кончились уроки, наши друзья помчались в колхозный сарай, находившийся на краю села. За ними следовала шумная толпа школьников.
«Где сажают наседок?» – слышалось со всех сторон. В этом нестройном хоре можно было расслышать и голос Артуша.
– Камо хочет свое секретарство обессмертить необычайным делом, – язвил он.
– А что же? – откликнулся один из его товарищей. – Каждый человек должен себя большим, хорошим делом показать.
Тут из толпы вышла пионервожатая Аракс:
– Камо, пусти нас, мы помогать пришли. Мы вынесли особое решение о шефстве над наседками.
– Шефы?.. Над нашими наседками?.. А ну, покажите, как вы умеете шефствовать, – засмеялся Камо. – Пожалуйте!
Аракс повернулась к своим пионеркам:
– Товарищи, сюда!
Девочки вбежали в сарай и под руководством Асмик занялись клушками.
Пионерки клали в гнезда по десять – двенадцать яиц и, посадив наседок, привязывали их за ноги к колышкам.