— Я не умею?! Да я столько и таких ловил!..
— Не надо ссориться, горячие финские парни! — остановил их ругань Михайлыч.
Все рассмеялись. За ними засмеялись Раймо с Кузьмичом.
— Как она тебя хвостом-то! — показывал егерю Раймо. Он все еще говорил по фински. — Ты чуть за борт не выпал! — Ага! В азарте чуть за ней в воду не нырнул! — соглашался, смеясь, Кузьмич.
Качалов и Соловейчик покончили с емонтом расстрелянной лодки. Они стояли в камышах и ждали, когда вторая одка заберет их к себе.
— Кузьмич! — вдруг изумился генерал. — А на каком языке ты с нашим гостем разговаривал?..
— Не знаю… — егерь поскреб в задум-ивости затылок. — Кажись, на своем…
— Как же тогда вы друг друга поняли? ведь и он на своем кричал? — резонно заметил Михалыч.
Этого уже Кузьмич объснить не мог…
Солнце, как всегда, появилось неожиданно. На мгновение оно погрузило все вокруг в мертвую тишину, чтобы потом разорваться шумом и яростью мира; казалось, природа сама удивляется этому таинству — рождению нового дня.
Все сидели в лодке и согласно молчали. Говорить не хотелось, да и так все было понятно…
Медленно, волоча за собой вторую лодку, подошли к бухте у егерского хозяйства. Между строениями бродили Сергей Олегович и старшина Семенов, аккуратно поддерживая друг друга.
— Так!.. — многозначительно произнес Кузьмич. — Нашли!..
Они причалили к дощатым мосткам.
— Кузьмич! — бросился к лодке Семенов. — Он говорит — не надо впадать в отчаяние, есть надежда, что найдем…
Сергей Олегович стал разрывать горелый мусор из бочки, куда Раймо натаскал отходы от предыдущих праздничных гуляний.
— Чего найдете? — не понял Кузьмич.
— Пистолет мой, — покачиваясь и чуть не плача, пояснил милиционер. — Не впадай, говорит, в отчаяние, найдем! Ну, что? — старшина повернулся к Сергею Олеговичу, тот уже вывалил весь мусор на траву. — Что теперь делать будем? Ты знаешь?
— Знаю! — Сергей Олегович оторвался от горы с мусором и выпрямился. — Теперь ты можешь впадать в отчаяние: пистолета нет. Нигде. Он пропал без следа…
Семенову мгновенно стало плохо, он еле добрался до стола. Выпил.
— Не огорчайся! — стал успокаивать его Сергей Олегович. — Уволят — работать пойдешь… — при этих словах Семенов как-то странно глянул на него. — Ты умеешь что-нибудь делать?
— Ничего не умею… — подумав, признался милиционер.
— Понятно. Тогда есть от чего расстраиваться… — сочувственно вздохнул Сергей Олегович.
Подбитую лодку вытянули на берег. Лева ходил кругами вокруг нее, осматривал — как лучше приняться за серьезный ремонт.
— Во! Во какая! Как даст хвостом! — вещал Кузьмич за столом. — Раз! В воду плюх! Я ее!..
— Ты не удержал рыбу, — сказал ему по-фински Раймо. — Я говорил, как надо ее вытаскивать! За хвост надо было!
— Не учи ученого! Я знаешь сколько рыбы ловил! Сейчас вот возьму динамит — столько возьму, что глаза твои вылезут!..
— Я умею ловить рыбу! У нас в Финляндии все умеют ловить рыбу! Если нет в лодке сачка, то руками надо брать за…
— Вы еще подеритесь, горячие финские парни! — прикрикнул на них Миха-лыч.
Это было просто поразительное зрелище, как финский интеллектуал и простои русский егерь безо всяких проблем смогли найти общий язык… Как это произошло, никто не в силах был объяснить. Но сейчас все это принималось, как естественное состояние.
— Садись! — приказал им Михалыч. Он поднял стакан и произнес очередную свою нетленку: — Ну, за охоту!..
Все дружно выпили. Лева клеил поодаль лодку, проверяя, не травит ли корпус.
— Лев! — заорал ему Качалов. — Давай к нам! Брось ты с ней возиться, еще успеется!..
Лева не отвечал. Просто ремонтировал лодку и молчал, посматривая, как разворачивается и ширится веселье за столом.
Семенов и Сергей Олегович принялись искать вокруг стола пистолет. Правда, старались далеко от него не отходить…
Вскоре затянули песню. Каждый на своем языке, но — общую.
— Левка! Давай к столу! — снова позвал Соловейчика Женя.
Лева медленно подошел к навесу и остановился, разглядывая веселую компанию. Раймо и Кузьмич, обнявшись, о чем-то говорили, ни на кого не обращая внимания. Генерал смотрел на них и попыхивал сигарой. Женя уже разливал по новой.
— Что вы все пьете?! — вырвалось у Левы. — Пьете, пьете! Все уже пропили? Страну! Веру! Закон! Сто лет назад, даже чуть больше, народ в России пить бросил! Целые деревни, села, волости, даже губернии зарок давали — не пить! Месяц! Год! Бойкот объявляли винным откупам!..
— А откупа-то, Лева, твои соплеменники держали… — уточнил Качалов.
— И они тоже! Но народ-то сам, по собственному желанию, без принуждения прекратил пить! И правильно сделал! А мы?! Как слепые, как безумцы — пьем и пьем! Как будто боимся чего-то! Ищем что-то! Да нет там ничего! — показал он на бутыль. — Зло и мрак! — Соловейчик протянул руку, взял полный стакан с водкой. — Безумие какое-то…
И Лева выпил стакан одним глотком.
Потом, удивляясь самому себе, посмотрел на друзей, словно очнувшись…
— Ну ты и напугал меня, Лева… — после непродолжительного всеобщего замешательства признался Кузьмич. — Чего это, думаю, с ним? Отошел, значит… Это бывает… У меня тоже — иногда нахлынет, держит, держит и не отпускает… Тогда или это, — он показал на стоящие на столе бутылки, — или к бабе. Или все вместе…
— Может, отдохнешь? — посмотрел на Соловейчика Михалыч. — Завтра с утра выходим…
— Угу… — кивнул своей курчавой головой Лева и отправился доклеивать лодку.
У стола все продолжали гулять. Уже смеркалось. Включили электричество. Лампочка под навесом ярким светом вычерчивала фигуры за столом.
— …Щас так рванет, — орал Кузьмич, — вся рыба всплывет! Щас я ему покажу! Докажу! Какой я рыбак!..
Кузьмич размахивал динамитным патроном. Судя по всему, он собирался сунуть его в костерок… Михалыч и Лева бросились к нему. Лева выхватил динамитную шашку из руки егеря, генерал крепко обнял его, успокаивая. Кузьмич несколько раз дернулся, но затем как-то сразу затих и обмяк.
— Всем спать! — приказал Михалыч, тяжело дыша. — Завтра рано встанем!
Он взвалил на плечо тело уже совсем отрубившегося егеря и понес его в дом. Следом двинулись и остальные. Семенов и Сергей Олегович уже сладко спали в тесноте милицейского “уазика”.
Лева еще попытался было пособи-рать — в подражание Раймо — мусор во дворе, но понял, что этого он просто физически делать не в состоянии: каждый наклон к земле мог стать для него последним… Тем более, кто-то выключил лампочку под навесом, и во дворе стало совсем темно.
Спать Леве почему-то не хотелось. Он поплелся к воде. Присел там на подвернувшийся валун, глядел на светлое, мерцающее лунными бликами, зеркало… Неожиданно для себя он обнаружил, что по-прежнему держит в руке отобранную у Кузьмича динамитную шашку. Он внимательно осмотрел капсуль и бикфордов шнур и усмехнулся…
Лева так и не заснул в эту ночь. Еще не рассвело, но уже надвинулись серые предутренние сумерки. Видно вокруг было уже отчетливо.
Лева выбрал тихое место с пологим склоном. Укромная бухточка еще спала…
Он сел на берегу. Закурил, глядя на воду. Там пока еще лениво начинали играть рыбы. Он привязал к динамиту веревку, прикинул — легко ли будет бросать шашку, — покручивая веревкой с привязанным динамитом в воздухе. Потом снова сел и подождал еще какое-то время.
Соловейчик бездумно сидел на берегу, когда прибежал Филя. Он расположился рядом и посмотрел на Леву. Тот принял этот взгляд как сигнал к действию: встал и поджег шнур динамита. Как только он затрещал.