Он обходителен и педантичен в постели. Начинает с поглаживаний и поцелуев - каждый раз одно и то же! Каждый раз… Нудно целует: губы, шея, плечо, грудь - в этом месте подключается его язык. Руки скользят вниз к моим бедрам, его рот тоже спускается ниже. Сегодня от нечего делать считала его сухие поцелуи. Мой живот он поцеловал двадцать раз, на десятом я не выдержала и застонала. Сделала вид, что возбуждена до предела. Мне хотелось крикнуть - скорее! - но я, как всегда, промолчала. Мой возглас вызвал бы удивление и обиду, но ничего бы не изменилось. Муж уверен, что знает, как доставить мне удовольствие, и неважно, что думаю по этому поводу я сама. Двадцать поцелуев! Я устала их считать. После муж устроился между моих ног и принялся целовать колени и бедра. Снова не выдержала, подалась навстречу. «Подожди, не торопись, проказница», - шутливо пожурил он меня, деловито проверил рукой, действительно ли я готова, удовлетворенно кивнул, навалился на меня, заелозил сверху… Боже, все было так долго и медленно, медленно, медленно… Ненавижу его по ночам!
Ночь по праву - моя, и только моя. Когда он спит - я свободна.
Отодвигаюсь подальше, расслабляюсь, закрываю глаза, моя рука под одеялом начинает свой неторопливый танец, и я погружаюсь в другое измерение…
…Вокруг горят свечи, постель покрыта черным шелком - я ощущаю спиной ласковую прохладу, и тело выгибается дугой в предвкушении экстаза и наслаждения. Я знаю, сейчас придет Он. Он уже стоит за дверью и подбирает ключ. Сама я не могу его впустить - это против правил.
Я не знаю его имени, лицо скрыто под маской. Он не целует меня никогда, да мне это и не нужно - вся эта слюнявая дребедень не для меня.
Дверь открывается…
Он берет меня сразу, без предварительных ласк. Кусаю губы до крови от боли, сопротивляюсь, царапаюсь, извиваюсь в его крепких руках. Сопротивление приводит его в еще большее возбуждение - он рвет меня на части, входит в меня резко, толчками… Я плачу, молю о пощаде, но мой Господин не знает снисхождения… Не знает снисхождения…
Ночь медленно ускользает в окно, серое облако рассвета постепенно заполняет комнату. Гаснут свечи, одна за другой.
Он стягивает мои запястья веревкой, привязывает меня к кровати лицом вниз и сильно шлепает ремнем. Каждый удар приятной судорогой отзывается в теле, внутри меня словно растет огненный шар, с каждым ударом он становится больше… Еще, еще, еще. Да! Огненный шар во мне взрывается. Горячая волна накрывает меня с головой. На мгновение я теряю способность дышать и думать… Я могу лишь летать. Я парю. Я тихо улыбаюсь… Мне хорошо… Мне хорошо… Мне хорошо…
Просыпаюсь, потому что это всего лишь сон. Рядом сопит мой муж, даже не подозревая, что, пока он спал, я кончила несколько раз подряд. Встаю с постели, иду в душ, чтобы смыть следы недавних оргазмов. Счастливая и удовлетворенная, приношу мужу завтрак в постель. Целую, провожаю его на работу. Днем у меня полно забот: надо сделать уборку, сходить в магазин, приготовить обед. Всегда стараюсь сделать его вкусным и сытным, чтобы мужу понравилось и он, наевшись до отвала, пораньше лег спать…»
- Вот ведь… - ошарашенно сказал Сергей, дочитав текст до конца.
- Еще пивка? - с ухмылкой поинтересовался официант. Сергей захлопнул папку и непонимающе уставился на официанта. Как он подошел к столику, Быстров даже не заметил, но по лицу юноши было видно, что с текстом он отчасти успел ознакомиться. - Я спрашиваю, пивка еще не желаете? - повторил вопрос официант.
- Желаю водки, - прорычал Сергей Федорович, сдерживая себя, чтобы не дать любознательному юноше в ухо: поведение нахала очень не понравилось майору. - Телефон где? Мне надо срочно позвонить.
- У стойки, - с опаской вякнул официант, уловив в голосе клиента скрытую угрозу. - Водочки пятьдесят или?..
- Или, и быстро, - уточнил Сергей Федорович и рысью метнулся к телефону, радуясь в душе, что у Спицына прямой, а не «кривой» номер и безлимитный тариф. Вот оно - преимущество мобильного телефона, думал он, набирая номер.
- Ага, не смог удержаться до утра? - иронично спросил Иван вместо приветствия.
- Что это все значит?
- А ты что подумал? - хихикнул Спицын в трубку.
- Иван! - сквозь зубы процедил Быстров.
- Скажи честно, ты подумал, что это Кравцова о себе пишет?
Быстров молчал и сопел. Спицын заржал как сивый мерин.
- Знаю, что именно это ты и подумал! Я тебе специально этот отрывок распечатал. Не пугайся, Кравцова твоя здесь ни при чем. Вернее, текст, тобой прочитанный, лично к ее жизни никакого отношения не имеет. В компьютере я нашел роман с заманчивым названием «Сны домохозяйки». Кравцова - автор этого произведения. В данном отрывке речь идет о несчастной домохозяйке, матери четырех детей. В детстве бедняжку изнасиловал отец, и теперь она страдает и ходит на прием к психоаналитику. Он ее вводит в транс, и дамочка под гипнозом выдает ему тайные подробности о своей личной жизни. Прикольно, да? Помимо этой несчастной извращенки, в романе еще несколько женщин с похожими сдвигами, и все они посещают одного доктора. Проблемы у всех одни, а сны разные. Там есть много всего интересного: кого-то лесбиянки по ночам атакуют, кому-то хочется принять участие в групповухе… В общем, любопытная во всех отношениях книжка, увлекательная. Я прямо чуть не возбудился.
- Шутник ты, Спицын. Я чуть умом не тронулся, когда читал! Завтра на эту тему мы с тобой еще поговорим, - хмуро пообещал Сергей Федорович. На этот раз в трубку засопел Иван. - Ты сейчас где? - поинтересовался Быстров, оглядываясь на свой столик, на котором его уже ждала запотевшая рюмка водки.
- Домой еду, но выяснил массу полезной информации. Разговорил малость ювелира Юденича. И уважаемый Филипп Германович, между прочим, очень известный в узких кругах мастер. Так вот, Юденич с семейством Кравцовых в дружеских отношениях состоит. За чашкой кофе он рассказал, что Олег Кравцов работает в закрытой фармацевтической лаборатории и возглавляет какой-то отдел. Вроде бы там ведутся разработки лекарств нового поколения. В настоящий момент Кравцов уехал в командировку в Литву, там проходит международный конгресс фармацевтов. Я проверил - все подтвердилось. Кравцов отбыл в Литву 12 сентября, рейсом 768 Москва - Вильнюс. Вернуться он должен 1 октября. Телефон в гостинице, где остановились участники конгресса, я выяснил, но пока не звонил.
- Завтра я сам с ним поговорю. Надо его в Москву возвращать, - уныло решил Быстров, испытывая неловкость в душе. Обещание, которое он дал Полине Кравцовой в ответ на ее просьбу ничего не рассказывать мужу, не давало покоя майору. Но другого выхода не было. Девушка находилась в тяжелом состоянии в больнице, и не известить о несчастье супруга было бы неэтично. К тому же Кравцов, как никто другой, мог помочь в расследовании и дать подробную информацию о ближайшем окружении Полины. Да, в конце концов, заранее позаботиться об адвокате тоже не помешает, успокаивал свою совесть Быстров.
Он простился со Спицыным и вернулся за свой столик. Хлопнув рюмашку для лучшей концентрации мыслей, Сергей Федорович задумался над новыми открывшимися фактами. Получалось, что кто-то прочитал роман Полины Кравцовой, взял один отрывок и с точностью воспроизвел этот фрагмент в жизни. Только конец не такой, как в книге получился, - не рассчитал чего-то любитель литературы и оказался убитым. Что-то пошло не так. Почему? Потому что Полина Кравцова - просто-напросто не героиня этого романа! Это подтверждает и доктор Соколова: никакого удовольствия от насилия девушка не получила. Теперь Сергею стало ясно, что Полина имела в виду, отвечая на его вопросы, а он полагал, что девушка была не в себе. Впрочем, исключать это тоже нельзя, учитывая, какой стресс она перенесла. «Я сама придумала его»… «Все так нелепо»… «Мой роман»… И правда, нелепо, нелепее не бывает. Придумала персонаж, описала его в романе, и нате вам - он заявился к ней домой. Рехнешься тут! Бедная девочка…
Вопрос - был ли роман опубликован? Если был - личность насильника определить будет проблематично, им может оказаться кто угодно, любой псих из числа читателей. Если же роман не опубликован - это все упростит. Когда девушка очнется, нужно будет просто уточнить, кому она давала свой роман читать.
Глава 9
Похмелье
23 сентября
Утро Быстров встретил жуткой головной болью и сушняком. В чайнике, как всегда, воды не оказалось, а вода из-под крана навеяла грустные воспоминания о вчерашней непроходящей икоте. «Полная безнадега», - рухнув на кровать, пришел к выводу Быстров и услышал на лестничной клетке лай соседской собаки. Лучик надежды на спасение тут же замелькал в его не окрепшем после вчерашнего вечера мозгу, он вскочил с кровати, в три прыжка преодолел расстояние от комнаты до прихожей, распахнул входную дверь и с радостью отметил, что соседка Серафима Казимировна еще не успела проскользнуть в лифт.
- Доброе утро! - воодушевленно завопил Сергей, кривя лицо в лучезарной улыбке.
- Что, проспался, алкоголик? - окинула его недобрым взглядом соседка.
Серафима Казимировна была близкой подругой матери Сергея, а после ее смерти посчитала своим долгом всячески о нем заботиться. Забота сводилась в основном к упрекам относительно холостяцкого образа его жизни. Упреки еще можно было хоть как-то стерпеть, если бы сердобольная дама на них успокоилась, но несколько раз она от слов переходила к действиям и пыталась сосватать ему дочек своих сослуживиц. Будучи в преклонном пенсионном возрасте, Серафима Казимировна продолжала упорно трудиться в районной детской библиотеке. Сотрудницы ее обожали за несклочный характер и с радостью соглашались на ее предложение устроить сватовство своих дочурок. Сергей тоже нежно любил Серафиму Казимировну и, дабы не обидеть женщину, сначала терпеливо знакомился с кандидатками в жены, но после десятой претендентки, толстой и прыщавой Розы, не выдержал и тактично намекнул Серафиме Казимировне, что не нуждается в подобного рода заботах. Серафима Казимировна обиделась и даже какое-то время не разговаривала с Сергеем, но потом смирилась и оставила его в покое.
Сейчас она стояла и смотрела на Сергея, сердито нахмурив брови:
- Видела я, как ты вчера приперся. Ключом в замок попасть не мог в течение пяти минут. Неужели не стыдно? Ведь взрослый мужик, в милиции не последний человек, а так себя ведешь!
Зная отходчивый характер любимой соседки, Сергей, скромно потупив глаза, слушал справедливые упреки и, изобразив на лице ужасные страдания, терпеливо ждал, когда женщина сменит гнев на милость и начнет наконец его жалеть. Прошло не больше минуты, как Серафима Казимировна оттаяла и сочувственно спросила:
- Что, Сереженька, плохо тебе?
- Плохо, тетя Серафима, минералочки бы или сочку апельсинового кто б купил, - заканючил он. - До магазина мне не дойти. А на работе начальник зверь - уволит, если я такой приду.
- Ну ладно, что с тобой делать - давай деньги. Забегу по дороге. Но учти, это в последний раз, - сказала Серафима Казимировна и подхватила на руки изнывающую от желания пописать пуделиху Линду.
Сергей тут же протянул соседке мятый полтинник и благодарно улыбнулся.
- Вы просто чудо, тетя Серафима, - польстил он ей, закрыл дверь и опять свалился на кровать.