- Да, то есть браков по любви - ведь это
называется так. Неравный брак! Какие громкие слова, бессмысленные, как все громкие слова, которые управляют светским обществом и тиранят
человека.
Принцесса испустила глубокий вздох и вдруг, со свойственной ей быстротой меняя тему разговора, насмешливо и раздраженно сказала старшей
домоправительнице:
- Мопертюи, ты слушаешь нас, а не смотришь на небесные светила, как я тебе приказала. Стоило ли выходить замуж за такого ученого человека,
чтобы потом слушать болтовню двух сумасбродок, вроде фон Клейст и меня!.. Так вот, - продолжала она, обращаясь к своей любимице, - король и в
самом деле чуть-чуть любил эту Барберини. Я знаю из верного источника, что часто после театра он заходил к ней выпить чашку чаю вместе с
Жорданом и Шазолем и даже, что она не раз бывала на ужинах в Сан-Суси, а до нее такое событие было немыслимо в жизни Потсдама. Если хочешь, я
скажу тебе больше. Она жила там в отведенных ей апартаментах неделями, а может быть, и месяцами. Как видишь, я довольно недурно знаю то, что
происходит, и таинственный вид моего брата меня нисколько не обманывает.
- Раз вашему королевскому высочеству так хорошо все известно, вы знаете и то, что по причинам... государственного порядка, о которых мне не
подобает догадываться, королю иногда угодно бывает внушать окружающим мнение, будто он не так уж суров, как предполагают, хотя в
действительности...
- Хотя в действительности брат никогда не любил ни одну женщину, даже и собственную жену, - ведь так? А я не верю в его пресловутую
добродетель и еще меньше - в его холодность. Фридрих всегда был лицемером. Но он никогда не заставит меня поверить, будто мадемуазель Барберини
подолгу жила у него во дворце единственно для того, чтобы ее считали его любовницей. Она красива, как ангел, и умна, как дьявол, хорошо
образованна и говорит не знаю уж на скольких языках.
- Она порядочная женщина и обожает своего мужа.
- А муж обожает ее - тем более что это чудовищный мезальянс, не так ли, фон Клейст? Ага, ты не отвечаешь? Уж не задумала ли и ты сама,
благородная вдова, другой мезальянс с каким-нибудь бедным пажом или жалким бакалавром?
- А вашему высочеству хотелось бы увидеть еще один мезальянс - мезальянс сердца - между королем и какой-нибудь девицей из Оперы?
- Ах, будь то Порпорина, эта связь была бы более вероятна, а дистанция меньше пугала бы меня. Мне кажется, на сцене, как и при дворе,
существует определенная иерархия: ведь этот предрассудок - выдумка и болезнь человеческого рода. Певица ценится значительно выше, нежели
танцовщица. К тому же говорят, что эта Порпорина еще более умна, образованна, воспитана, мила, и, наконец, что она знает даже больше разных
языков, чем Барберини. А ведь желание уметь говорить на тех языках, которых он не знает, - это мания моего брата. И потом, музыка, которую он
якобы так любит, хотя в действительности ему нет до нее дела... Понимаешь? Вот еще одна точка соприкосновения с нашей примадонной. И ведь она
тоже ездит летом в Потсдам, занимает те же самые апартаменты, которые занимала в новом Сан-Суси Барберини, поет на интимных концертах короля...
Разве всего этого мало, чтобы подтвердить мою догадку?
- Напрасно ваше высочество льстит себя надеждой обнаружить какую-нибудь слабость в жизни нашего великого короля. Все это делается слишком
явно и слишком обдуманно, чтобы можно было заподозрить тут хоть самую малость любви.
Все это делается слишком
явно и слишком обдуманно, чтобы можно было заподозрить тут хоть самую малость любви.
- Не любви, нет, Фридрих не знает, что такое любовь. Но, быть может, тут увлечение, интрижка. Ты не станешь отрицать, что об этом шепчутся
решительно все.
- Да, но никто этому не верит. Все думают, что король, стремясь рассеять скуку, пытается развлечься, слушая болтовню и красивые рулады
актрисы, но что после четверти часа такой болтовни и рулад он говорит ей, как сказал бы любому из своих секретарей: "На сегодня хватит. Если мне
захочется послушать вас завтра, я дам вам знать".
- Да, не слишком любезно. Если именно так он ухаживал за госпожой де Коччеи, то неудивительно, что она его не выносила. А эта Порпорина
ведет себя с ним так же нелюбезно?
- Говорят, она необыкновенно скромна, благовоспитанна, робка и печальна.
- О, это лучший способ понравиться королю! Как видно, она хитрая особа! Ах, если бы так! И если бы можно было довериться ей!
- Умоляю вас, принцесса, никому не доверяйтесь - даже госпоже Мопертюи, которая спит сейчас таким крепким сном.
- Пусть ее храпит. Спит она или бодрствует - одинаково глупа... Так вот, фон Клейст, мне бы хотелось познакомиться с этой Порпориной и
узнать, может ли она быть мне чем-нибудь полезна. Очень жаль, что я не согласилась принять ее, когда король предлагал привезти ее ко мне как-то
утром, чтобы я послушала ее пение: знаешь, я почему-то была предубеждена против нее.
- И, разумеется, напрасно. Ведь нельзя же было предположить, что...
- Ах, будь что будет! Горе и отчаяние так истерзали меня за последний год, что все второстепенные заботы уже исчезли. Я хочу видеть эту
девушку. Как знать, а вдруг она сможет добиться от короля того, о чем мы тщетно его умоляем? Вот уже несколько дней, как я думаю об этом, и
сегодня - ты ведь знаешь, что я не могу думать ни о чем другом, - итак, сегодня, увидев, как встревожил и испугал Фридриха ее обморок, я
утвердилась в мысли, что якорь спасения - это именно она.
- Берегитесь, ваше высочество... Опасность очень велика.
- Ты всегда твердишь одно и то же. Я еще более подозрительна и осторожна, чем "ты. И все-таки надо поразмыслить об этом. Проснись, моя
милая Мопертюи, мы приехали.
Глава 2
В то время, как молодая и красивая аббатиса <Известно, что Фридрих раздавал аббатства, каноникаты и епископства своим фаворитам, офицерам и
родственникам-протестантам. Принцесса Амалия, упорно отказывавшаяся от замужества, получила от него в дар аббатство Кведлинбургское, дававшее
сто тысяч ливров дохода, и носила звание аббатисы, подобно католическим настоятельницам. (Прим. автора.)> занималась этой беседой, сам король
без стука входил в уборную Порпорины, начинавшей уже приходить в себя.
- Ну что, мадемуазель, - сказал он ей не слишком сочувственным и даже не слишком вежливым тоном, - как вы себя чувствуете?.. Вы,
оказывается, подвержены подобным припадкам? При вашей профессии это весьма неудобно. Может быть, у вас была какая-нибудь неприятность? Неужели
вы так больны, что не можете даже ответить мне? Тогда отвечайте вы, сударь, - сказал он врачу, который суетился возле певицы. - Она
действительно больна?
- Да, государь, - ответил врач, - пульс едва прощупывается. Кровообращение нарушено, и все жизненные функции как бы приостановлены.