— Ты сделаешь так, как я сказал, Чесса. Отвечай — что стало
причиной вашей стычки?
— Она опять ударила малютку Ингрид.
— За что на этот раз?
— Ингрид слишком медленно расчесывала её волосы. Сайра так
сильно ударила её кулаком по ребрам, что у бедняжки остался синяк.
— Я поговорю с Сайрой, — сказал Ситрик. — Но ты постарайся
впредь не ссориться с ней, Чесса, хорошо?
— Конечно, отец. Ты хочешь, чтобы она родила тебе ещё
сыновей? Ты поэтому терпишь её злобность? Он вздохнул:
— Ты ещё слишком молода, Чесса.
— Мне восемнадцать лет. В этом возрасте большинство девушек
уже замужем и имеют детей.
— Однако ты, Чесса, ещё невинна и мало знаешь о том, какие
отношения связывают мужа и жену. Сайра дает мне то, о чем ты и
понятия не имеешь.
— Ты хочешь сказать, что она дает тебе свое тело, когда ты
этого хочешь? Что ж, я знаю, что для Мужчин это важно. Но я видела
её голой, отец. Она родила четверых детей, и теперь грудь у неё
вся в белых полосках и живот тоже. Правда, она не растолстела, но
все равно…
— Белые полосы, остающиеся после беременности, — это мелочь,
Чесса. Они появляются у всех женщин и не портят их красоту. Для
мужчины важно другое, то, чего ты пока не можешь понять.
— Рагнор хотел научить меня, чтобы я поняла, но я ему этого
не позволила.
— Он посмел дотронуться до тебя?!
Чесса невольно улыбнулась, услышав суровый тон, которым были
произнесены эти слова. Утехи с женой — это одно, а честь дочери —
совсем другое.
— Да, попытался, но я тут же его одернула. Вот тогда он и
принялся врать, что будет любить меня даже после Страшного суда.
Клянусь, именно так он и сказал. Я только молча уставилась на
него, дивясь его глупости.
— Давай заключим договор, дочь моя: держись подальше от
Сайры, а я постараюсь привить ей толику смирения и доброты.
— Желаю удачи, — сказала Чесса и удалилась. А Ситрик подумал,
что вряд ли сумеет перевоспитать Сайру. Пожалуй, когда они
останутся одни, она первым делом затащит его в постель, а там уж
он позабудет все, вплоть до собственного имени.
* * *
Клив сразу понял, что этот человек намерен его убить. Он
поманил незнакомца рукой и, чтобы раззадорить его, насмешливо
сказал:
— Ну давай, малыш, иди ко мне. Посмотрим, кто кого убьет: ты
меня или я тебя. Иди ко мне, ты, жалкий, слюнявый трус!
Обращение «малыш» никак не подходило к незнакомцу: он был
намного выше Клива, здоровенный, как бык, с громадными кулаками.
Он был ужасающе грязен, и от него исходило резкое зловоние.
Незнакомец бросился на Клива, вытянув мощные ручищи.
Очевидно, он собирался прижать противника к своей груди и стиснуть
так, чтобы тот задохнулся. Ну что ж, пусть считает его легкой
добычей. Клив попятился, делая вид, что испугался.
Незнакомец, одетый в замызганную медвежью шкуру, захохотал:
— Что, перетрусил, ты, паршивый ублюдок?! Сейчас я подойду к
тебе, как ты и просил, и раздавлю тебя, как клопа.
— Скажи, кто тебя послал?
— Я скажу тебе это, когда твой лживый язык вылезет наружу.
— Скажи, кто тебя послал?
— Я скажу тебе это, когда твой лживый язык вылезет наружу.
— Правда скажешь? А может быть, ты настолько глуп, что даже
не запомнил имя своего хозяина?
Незнакомец издал вопль ярости.
Клив прикинул расстояние, отделявшее его от противника, и
заставил себя полностью успокоиться, как его учили Меррик, Олег и
другие викинги. Потом неуверенным жестом поднял руку и тут же
бессильно её уронил. Увидев это робкое движение, верзила в
медвежьей шкуре рассмеялся и стал приближаться к Кливу, заставляя
ecn отступить назад, в темный, зловонный переулок.
— Неужели ты все ещё боишься, что я от тебя сбегу? —
язвительно спросил Клив. — Скажи, кто желает моей смерти? Кто
заплатил тебе за то, чтобы ты меня убил?
За спиной убийцы мелькнула тень.
— Не смей его трогать! — закричал женский голос.
— Проклятие, — прошептал Клив, узнав этот голос, и крикнул:
— Уйди отсюда, Чесса! Тебе здесь не место.
— Не уйду. Сейчас я займусь этим ублюдком. Эй ты, трус,
оставь его в покое!
Клив вздохнул и поднял руку, прикрывая пальцами лезвие ножа.
— Так ты хочешь меня убить?! — крикнул он верзиле, который
слегка повернул голову, услышав за спиной женский голос.
— Да, хочу! Сейчас ты умрешь! — заревел человек в медвежьей
шкуре и ринулся к Кливу.
Клив хладнокровно метнул в него нож. Блеснув в тусклом лунном
свете, стальной клинок впился в горло убийцы и пронзил его грязную
шею насквозь.
В то же мгновение Клив услышал крик Чессы:
— Ну что, жалкая тварь, получил? Убирайся отсюда и оставь нас
в покое.
Верзила изумленно уставился на Клива, затем открыл рот,
словно собираясь что-то сказать, но вместо слов из его рта хлынула
струя крови. Он тяжело рухнул на землю лицом вниз, и только тут
Клив увидел, что из его спины торчит рукоятка ножа.
Она пырнула его! Вонзила нож ему в спину!
— Ты не ранен, Клив?
Она бежала к нему, протягивая руки, будто желала дотронуться
до него.
Но его слова заставили её остановиться.
— Зачем ты здесь? Почему ты не во дворце?
— Как странно! У тебя сердитый голос. Я спасла тебе жизнь, а
ты вместо того, чтобы поблагодарить меня, разозлился. Все вы,
мужчины, — самодовольные, надутые болваны и ничтожества.
Чесса нагнулась, чтобы выдернуть свой нож из спины
несостоявшегося убийцы, и увидела, что из его шеи торчит острие
другого ножа. Она медленно выпрямилась, глядя на Клива широко
раскрытыми глазами:
— Ты убил его!
— Да, убил, хотя мне и не хотелось этого делать. Сначала я
хотел узнать, кто его нанял. Зачем ты вмешалась? В следующий раз
не разыгрывай из себя победителя драконов, а занимайся своими
собственными делами.
— Прости, что помешала тебе. Я думала, тебе нужна моя помощь.
Я боялась, что он убьет тебя или ранит. Я не могла этого
допустить.
— Почему? Ведь я всего-навсего дипломат, никогда ничего не
говорящий прямо, а ты питаешь к таким людям отвращение. Когда я
обедал с твоим отцом, ты так явно выражала свое недовольство мной,
что все это заметили.