— Я тебя слышу, — сказал граф. — А если ты заговоришь чуть громче, то услышат и твои слуги. Берегись, Индия. Я устал от твоих условий.
Несмотря на отрадную весть о том, что с лордом Саутертоном ничего не случилось, Индия почувствовала озноб — так бывало всегда, когда Маргрейв прикасался к ней. Пальцы графа скользнули вниз, и он отпустил ее. Затем, отступив на шаг, взглянул на ее пышные светлые волосы — перед приходом графа она заплела их в косу, но теперь коса распустилась, золотистые пряди падали на плечи.
— Просто преступление, что по нынешней моде приходится носить высокую прическу, — проворчал Маргрейв с усмешкой. — Ну какой мужчина отказался бы от такого зрелища? Ты прекрасна, когда твои волосы распущены и падают на плечи. Ты, должно быть, сводишь всех с ума… одним обещанием такого зрелища.
— Уверена, что вы заблуждаетесь на сей счет.
— Почему ты так говоришь?
— Я окружена праздными льстецами, и ни один из этих мужчин даже не попытался намекнуть на такую возможность.
Маргрейв тихо рассмеялся и, усевшись на подлокотник кресла, проговорил:
— Ты полагаешь, в твоих словах нет намека на оскорбление?
— Я не собиралась оскорблять вас.
— Но я тоже мужчина.
Индия промолчала, и граф продолжал:
— И не праздный льстец. Разве мое наблюдение и то, что я сказал о твоих волосах, ничего не значат?
Индия пожала плечами.
— Прошу меня простить. И могу повторить, что у меня не было умысла оскорбить вас.
— В таком случае не отказывай мне. Распусти волосы. Мне так приятно смотреть на них, это успокаивает.
Она кивнула:
— Да, конечно.
Он взглянул на нее с удивлением.
— Откуда такая внезапная покорность? Должно быть, у тебя более глубокие чувства к Саутертону, чем я мог предположить. Ты так рада, что он невредим?
Она хотела ответить, но он продолжал:
— Скажи мне, Индия, если бы тебе пришлось пожертвовать одним из них — этим ничтожным червем Дубинном или высокомерным виконтом, — кого бы ты предпочла потерять?
Индия молчала. Она вдруг ощутила ту самую тошноту, которую иногда чувствовала перед выходом на сцену. Разница заключалась в том, что сейчас она не имела права на провал.
— Но ведь это несправедливо по отношению ко мне, верно, милорд. Будем надеяться, что до такого не дойдет.
Индия взяла шаль, висевшую на спинке кресла, и прикрыла ею колени. Подняв глаза, она заметила, что Маргрейв пристально смотрит на нее. Но что именно было в его взгляде? Желание? Сожаление? Сознание своей несостоятельности? Возможно, все это вместе… и что-то еще. Да, все это плавилось в ярости, в гневе, не оставлявшем места для других чувств. Она считала Маргрейва совершенно бесчувственным, но, очевидно, ошибалась…
— Знаешь, Индия, я решил положить конец слухам, — проговорил он неожиданно. — Не желаю, чтобы такие, как Маккуэй-Хауэлл или Мапл, грелись в лучах моей славы.
— У лорда Маккуэя-Хауэлла собственная слава.
— Ха! У его жены прекрасные связи. К несчастью, ее амбиции превосходят возможности мужа. Похоже, графиня не сознает, что зарвалась. Что же касается лорда Мапла… Индия, ты ведь знаешь, что, по слухам, его имя связывают с тобой.
— Мне это очень неприятно. — Она пожала плечами. — Милорд, а как случилось, что нигде в свете не упоминается ваше имя?
— Думаю, потому, что я намекнул леди Кэлумет — мол, срочно уезжаю в поместье навестить мать. Всем нравится такая преданность матери, поэтому все забывают о том, что наряду с матерью у человека может быть и любовница. Признаюсь, мне нравится водить сплетников за нос. К тому же когда всплывет мое имя… В общем, речь пойдет о большом выигрыше.
Индия поджала губы, и граф проговорила:
— Вижу, что подобные разговоры удручают тебя, и сожалею об этом.
Индия усмехнулась и спросила:
— И как же вы думаете обнаружить себя? Посетите спектакль? Приветствуете меня открыто, когда я буду на сцене?
Мне следует ожидать подношения в виде какой-нибудь драгоценности?
— Думаю, все вместе. — Граф улыбнулся, и глаза его потемнели. — И еще кое-что…
— Когда же, милорд?
Он снова улыбнулся.
— Индия, я ценю твой искренний отклик на проявленное мной внимание. Но давай будем считать, что сюрприз только придаст всему пикантности.
Она чувствовала, что ее тошнит от одной мысли о таком сюрпризе, и знала, что Маргрейв прекрасно понимал это.
— Как хотите, милорд.
— Да, верно. — Он усмехнулся. — Как я захочу, как пожелаю. Пошли. Хочу, чтобы ты разделась донага.
Головная боль, зарождавшаяся где-то возле глаз, была вполне реальной. Миссис Гаррети смотрела на Индию с беспокойством.
— Мигрень, да? — спросила костюмерша.
Индия молча кивнула.
— Надо прикрутить фитили ламп, — сказала миссис Гаррети.
Костюмерша сновала по гримерной, прикручивая фитили масляных ламп и убирая их подальше от зеркала.
— Ну вот. Так ведь лучше? Налить вам капельку лауданума?
— Нет, я хочу домой.
— Минутку, мне надо закончить кое-что…
— Я хочу уехать сейчас же.
Миссис Гаррети внимательно посмотрела на Индию.
— Что ж, тогда я вызову вам кеб.
— Да, пожалуйста.
Миссис Гаррети тотчас вышла из гримерной. Индия же взглянула в зеркало — и не узнала себя. Глаза, смотревшие на нее из зеркала, не принадлежали ей. Это были глаза Маргрейва…
Внезапно дверь отворилась, и перед ней появился Дубин.
— Все в порядке, мисс? — спросил он. — Я видел, как отсюда вышла миссис Гаррети.
— Она собирается нанять для меня кеб.
— Значит, сегодня она будет сопровождать вас домой?
— Да, у меня мигрень.
— Не могу ли я что-нибудь сделать для вас? — спросил Дубин.
— Нет-нет, уходи.
Мальчик не сумел скрыть обиду; он смотрел на Индию широко раскрытыми глазами.
— Ради Бога, уходи, — пробормотала она. — Да уходи же…
Краем глаза Индия заметила, что мальчик обратился в бегство.
— Ах, Дубин, — прошептала она, — ты слишком раним.
Тут вернулась миссис Гаррети. Костюмерша помогла Индии одеться, потом сказала:
— Вы не поверите тому, что я сейчас узнала.
Индия была не в таком настроений, чтобы угадывать; она даже не пыталась угадать.
— Мистер Кент только что сообщил мне весьма интересную новость, — продолжала костюмерша. — Сегодня вечером герцог Уэстфал скончался.
— Герцоги тоже смертны, разве не так? — пробормотала Индия. Она нагнулась, чтобы взять ридикюль, и вдруг покачнулась, почувствовав странную легкость в голове. — Да, полагаю, они не настолько уверены в себе, чтобы считать, что для них будет сделано исключение.
Миссис Гаррети усмехнулась и проговорила:
— А вы разве не считаете себя исключением? — Она взяла Индию под руку. — Пойдемте, там вас ждет кеб.
Индия пробормотала в ответ что-то неразборчивое. Костюмерша же продолжала:
— Знаете, моя дорогая, все дело в огнях рампы. От этих ламп идет ужасный смрад, когда масло скверного качества. Я поговорю с мистером Кентом без обиняков и прослежу, чтобы больше такого не было, Он вас не поблагодарит, даже если вы испустите дух прямо на сцене во время следующего спектакля. У него карманы глубокие, как Северное море. Их не так-то просто наполнить.
Они вышли из театра, и кебмен, увидев Индию, тотчас же открыл дверцу. Он помог ей забраться в экипаж и выслушал наставления миссис Гаррети. Выглянув из окна кеба, Индия спросила:
— Разве вы не едете со мной?
— Нет-нет, я отправлюсь следом за вами, — ответила костюмерша.
Несмотря на боль в висках, Индия поняла: что-то не так — слишком уж быстро костюмерша изменила свои планы. Но она не стала возражать и, молча кивнув, откинулась на спинку сиденья.