Такие свойства нам противны в муже,
Но горе, если он и стар к тому же!
А если будет мать со мной грозна,
Тот гнев -- чужая для меня казна.
А если брат -- как месяц в вышине,
То от него какая польза мне?
А если мой Рамин красив и строен,
То он любви, обманщик, недостоин:
Сама ты знаешь, он сладкоязык,
Но верным быть любимой не привык.
Послушаешь его, -- уста, как мед,
Распробуешь его, -- он горький плод!
Сто обо мне грустят, сто влюблено,
А друга одного мне не дано!
Есть у меня любовник, брат, супруг,
Но я в огне -- и никого вокруг!
Мужья у прочих женщин не такие,
И у других -- любовники другие.
Что мне такой любовник иль супруг?
От них в душе лишь горе и недуг.
К чему мне таз от вражеских щедрот?
В него мою же кровь мой враг сольет.
Не будь судьба так жестока со мной,
Виру была б я верною женой.
Не зналась бы с Рамином и Мубадом,
С друзьями, что стоят с врагами рядом!
Один со мной -- как язва в сердце хрупком,
Другой со мной -- как молот с тонким кубком.
У одного язык и сердце -- розны,
А у другого то и это -- грозны."
МУБАД ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИЗ КУХИСТАНА В ХОРАСАН
Прекрасен Хорасан -- цветущий край.
В нем, счастьем наслаждаясь, пребывай!
Кто знает пехлеви, тот переводит
"Хор" и "асан" словами: "Солнце всходит".
Ведь "Хорасан" есть "Солнечный восход":
В Иран и Парс оттуда свет идет.
Названье значит: "Солнцевосхожденье",
В том крае -- солнца нашего рожденье.
Его названью, славе сопричастны,
В нем реки, нивы и сады прекрасны!
А город Мерв особенно хорош:
Он, как весна душистая, пригож.
Здесь воздух свеж, природа так нарядна,
Здесь человеку дышится отрадно.
Река чудесна, как источник рая.
О, здесь обитель райская вторая!
Как только шах державный утром рано
Вернулся в город Мерв из Кухистана,
На крышу он взошел с прекрасной Вис,
С ней восседал, как Сулейман с Балкис.
Он озирал цветущие поля, -
Казалось: точно Вис, цвела земля!
Он ласково сказал жене: "Взгляни ты
На мир, что рдеет, как твои ланиты.
Взгляни на Мерв, на родники его,
На дом, на нивы, цветники его!
Подобно злату в золотой оправе,
Как сад среди садов расцвел он в славе.
Найдется ль на земле чудесней сад?
Скажи, что лучше: Мерв иль Махабад?
Что до меня, -- так Мерв пышней, красивей,
Здесь даже звезды светятся счастливей.
Моя земля пленительна, как рай,
Во славу божью создан этот край.
Мах перед Мервом никнет на ветру,
Как никнет предо мною твой Виру,
Подобными богат я городами,
Такими, как Виру, богат рабами!"
Но Вис от страсти так изнемогла,
Что стала и бесстрашна и нагла:
"Сочту ли Мерв хорошим иль плохим,
О шах, вовек да будет он твоим.
А я к нему неволей привязалась,
Я, как онагр, в капкане оказалась.
Не будь Рамина у тебя в стране,
Ты б не услышал больше обо мне.
Что Мерв, что Мах -- все для меня едино,
Хочу лишь видеть изредка Рамина!
В моем саду без друга -- как в пустыне,
Как сад, цветет пустыня при Рамине!
Тепло мне только от его тепла,
Лишь потому еще не умерла!
Я лишь его, жестокого, люблю,
Из-за него я и тебя терплю!
Я, как садовник, развожу, сквозь слезы,
Шипы желанной розы -- ради розы."
Глаза у шаха кровью налились,
Когда ответ услышал дерзкой Вис.
От гнева запылал властитель стран,
А щеки были желты, как шафран.
От ярости душа его горела
И, словно ива, трепетало тело.
Разгневался Мубад, воспламенев,
Но разум шаха был сильней, чем гнев.
Гнев, как пожар, уже грозил бедой,
Но разум залил тот пожар водой.
Поскольку был всевышний с нею вместе,
Красавица спаслась от царской мести.
Стрела и меч разят, как бог прикажет,
Тот, кто храним творцом, в крови не ляжет,
Не будет он разбит в бою со злом,
Слоном растоптан и разодран львом.
Когда судьба беде связала руки,
Красавица спаслась от смертной муки.
Она сокрылась, точно клад, в тайник,
И лишь один Рамин туда проник!
Хоть гневался Мубад, бранился шумно,
Он даже в гневе действовал разумно.
Никак ее не наказал владыка,
Раскрыл уста для брани и для крика:
"Отродье суки, мерзкая блудница,
Ты -- вавилонских дивов ученица!
Пусть надорвет Шахру свою утробу
И пусть Виру судьбы узнает злобу!
Такую мать весь мир возненавидит, -
Из чрева у нее лишь ведьма выйдет!
От змей змеиное родится племя,
Гнилая ветвь дает гнилое семя!
Шахру ублюдков тридцать родила, -
От мужа и двоих не прижила!
Таких, как Ираншах, Руин, Абназ,
Как Изадьяр и Вис -- отрада глаз,
От низкого отца она взрастила
И молоком развратниц их вскормила!
Пусть ты -- Джемшида семя и потомство,
Но рождена и ты для вероломства.
Теперь на три дороги посмотри ты.
Перед тобою все они открыты:
Одна -- в Гурган, другая -- в Демавенд,
А третья -- в Хамадан и в Нахавенд.
Какой захочешь, убирайся прочь,
Да будет горе над тобой, как ночь,
И ветер впереди, и сзади -- пропасть,
А в сердце -- нищенки позор и робость.
Да не найдешь пристанища нигде -
На суше, на мосту и на воде!"
ВИС ПОКИДАЕТ МЕРВ И ОТПРАВЛЯЕТСЯ В КУХИСТАН
Пришла в восторг душа периподобной,
Обрадовалась этой речи злобной.
Вис расцвела, как дерево граната.
Пошла сказала мамке: "К дому брата,
Ступай к Виру и вестью всех обрадуй,
Пускай Шахру тебе воздаст наградой.
Скажи: "Любя, чаруя, обольщая,
К тебе вернулась дочь твоя родная.
Взошла заря, желанна и светла,
С той стороны, откуда не ждала,
Возникло там твоих надежд начало,
Где ничего судьба не обещала.
Теперь ты не грусти: пришли нежданно
Два солнца для тебя из Хорасана!"
Ты будешь матерью награждена:
Из лап дракона вырвалась луна,
Весна ликует, сбросив гнет мороза,
И от шипов освободилась роза.
С себя стряхнуло счастье долгий сон,
И новый жемчуг из воды рожден.
Господь меня с Мубадом разлучил,
А это значит -- с адом разлучил!"
Затем сказала: "Вечно, шах, живи
Вдали от злобы и вблизи любви.
Молюсь, чтоб ты повсюду радость встретил,
Чтоб для людей ты был, как солнце, светел.
На любящей жене, о шах, женись,
Ей сто служанок дай таких, как Вис.
В замену мне красавицу возьми,
Чья красота владела бы людьми, -
Зарю над миром, светоч молодой,
Сияющий прелестной чистотой,
Луну, чьей прелести гремит хвала,
Что сердцу каждому, как жизнь, мила!
Будь без меня велик и щедр повсюду,
А без тебя и я счастливей буду.
Но и тебе пускай заблещет счастье, -
Да одолеем оба наши страсти.
Так, без тревог, свой путь земной пройдем,
И пусть один забудет о другом."
Затем своих рабынь освободила,
Сокровища Мубаду возвратила,
Сказала: "Новой подари жене,
С ней в спальне будь счастливей, чем при мне,
Пусть без меня пройдет твоя тоска,
Пусть без тебя мне будет жизнь сладка."
И повернулась, помянув творца.
Казалось: стены дрогнули дворца.
Со всех сторон вздымались плач и стон,
Потоки слез текли со всех сторон.
Сгорали души слуг, рабов, придворных
От жгучих слез и жалоб непритворных.
С прекрасной Вис они прощались в горе,
В слезах кровавых и с тоской во взоре.
У всех глаза полны живою мукой,
У всех сердца опалены разлукой.
Разлука разлилась потоком слез, -
Поток, ты скажешь, все сердца унес.
Страдали все вокруг, но ни один
Так не рыдал, как страждущий Рамин.
Он тосковал тоскою бесконечной,
Вновь поразил его недуг сердечный.
Хоть ничего слезами не достиг,
Не прекращал он плача ни на миг.
То плакал о себе, то о подруге.
Сказал он сердцу: "Ты скорбишь в недуге, -
Чего ты хочешь от моей души?
О, лучше боль ее ты утиши!
Но ты пылаешь от любовных ран,
Согнуло вдвое ты мой крепкий стан.
Такой тоски не знало ты доселе:
Жить без любимой -- значит жить без цели.