Но теперь рука злой судьбы легла на ваши плечи, и вы перестали быть желанной для меня, а посему я удаляюсь». Нет, этого не будет никогда! Не будет! Никогда!
Некоторые наши читатели с философским складом ума уже заметили, что юный Голланд больше полагался на интуицию, чем на размышления. Однако частые ошибки в аргументации Чарльза не мешали близким людям восхищаться благородством его щедрой и бескорыстной души.
Что же касается Флоры, то только небеса имели понятие о том, каким образом ее интеллект оценивал цепь происшедших событий. Кроме понятного ошеломления, ее умом владели два первостепенных чувства: страх перед новыми визитами вампира и страстное желание освободить Чарльза Голланда от данной им клятвы верности. Но сердце девушки восставало против. Великодушие и любовь молодого человека покорили Флору Баннерворт, сделав Чарльза участником ее судьбы. И в то же время, чем больше он говорил ей о чувстве искренней привязанности, тем сильнее и крепче становилось ее убеждение, что он будет горько страдать, если женится на ней.
И она была права. Благородство, побуждавшее Чарльза вести к алтарю невесту, на шее которой виднелись следы от клыков вампира, гарантировало и глубину его будущих мучений, потому что тогда бы он взял на себя все последствия их брачных уз.
Полукруглый участок земли, который в семействе Баннервортов по привычке называли парком, был искусно обсажен деревьями и украшен цветочными клумбами. На парк выходило только несколько окон дома, и его центральная часть оставалась скрытой от посторонних взоров. Именно там находилась беседка, увитая в теплое время года прекрасными декоративными растениями, источавшими восхитительный аромат. Вокруг беседки пламенели соцветия дивных цветов в узорах, которые могла составить лишь рука художника.
Увы, но в последнее время среди благородных растений появилось немало сорняков, что было еще одним свидетельством плохого благосостояния семейства. Баннерворты больше не держали у себя садовников для ухода за парком и цветниками, которые были некогда гордостью поместья.
Вот в этом месте красоты и уединения молодая девушка назначила Чарльзу свидание. Как и можно было предполагать, он пришел в беседку задолго до указанного срока и с беспокойством начал ждать свою возлюбленную. Его не прельщали цветы, которые росли здесь в таком изобилии и небрежном благолепии. Увы, бутон, который для него был краше всех, теперь печально увядал, и на щеках его невесты вместо сияющих роз румянца появились белые лилии.
– О, моя милая Флора! – прошептал молодой человек. – Мне действительно нужно забрать тебя отсюда, ибо это место всегда будет вызывать в твоем уме болезненные воспоминания. Я не считаю мистера Маршдела своим другом, но теперь, когда мой рассудок избавился от оцепенения, совет покинуть дом кажется мне вполне уместным. Впрочем, он мог бы выразить его получше, а не такими фразами, которые вонзились в мое сердце острыми кинжалами. Хотя я готов признать, что по сути дела он оказался прав.
До него донесся тихий звук шагов на аллее между клумб с цветами. Он повернулся и увидел объект своих размышлений. К нему приближалась Флора.
Да, это была она, но какая бледная, какая поникшая – апатичная и уставшая от душевных страданий. Куда девалась ее упругая походка? Куда исчез блеск радости, сиявший в ее глазах? Увы, все изменилось. Прелестная форма осталась той же, но свет счастья, наполнявший чарами ее небесной чистоты лицо, угас от дуновения злого рока.
Чарльз шагнул к ней навстречу. Флора положила ладонь на его плечо, а рука юноши нежно обвила ее талию.
– Моя любовь, вам лучше? – спросил он девушку.
– Скажите, этот сладкий воздух приободрил вас немного?
Какое-то время Флора не могла говорить. Ее сердце было наполнено скорбью.
– Моя прекрасная фея, – добавил Чарльз тем тоном, который исходил прямо из души и отличался от притворной нежности. – Поговорите со мной, милая Флора. Скажите мне хотя бы слово.
– Чарльз! – только и смогла она произнести, а затем, разразившись потоком слез, прильнула к его плечу, как к надежной опоре.
Этот жест доверия обрадовал и в то же время огорчил молодого Голланда. Он понимал, что его невеста скоро успокоится, но ее печаль была глубока, словно пропасть. Чарльз замолчал, но затем, почувствовав, что этот внезапный всплеск эмоций начинает убывать вместе с рыданиями, он тихой и нежной речью попытался утешить ее измученную и напуганную душу.
– Моя милая Флора, не забывайте, что рядом с вами есть пылкое сердце, которое любит вас. Ни обстоятельства, ни время не в силах изменить мою привязанность к вам. И никакое зло на белом свете не сможет победить эту любовь, ибо она с высоты своих благородных чувств смеется над любыми бедами.
– Ах, Чарльз, не говорите так.
– По какой причине вы хотите заглушить голос искренней нежности? Я люблю вас, как могут любить лишь немногие. Почему же вы запрещаете мне говорить о чувствах, которые переполняют мое сердце?
– Нет, нет, молчите.
– Моя мечта, зачем вы говорите «нет»?
– О, Чарльз, ни слова о любви. Ваши признания терзают мою душу.
– Но я действительно люблю вас, Флора! И если мой язык, с его жалкой скудностью красноречия произносит какую-то фразу, то глаза расскажут вам целую историю, и любой мой поступок покажет миру, как сильно я вас люблю.
– Я не должна это слышать. О Боже, дай мне силы исполнить то, что я хотела сделать.
– О чем вы так пылко молитесь, Флора? И что вы хотели сделать? Но говорю вам сразу, если ваш план идет вразрез величию любви, то лучше забудьте о нем. Любовь – это дар небес. Это самый восхитительный подарок, который был дан земным существам. И небеса не помогут вам в отречении от того, что является важнейшей чертой человечества, спасающей нас от мира зла и порока.
Флора в отчаянии заломила руки.
– Чарльз, я знаю, что вас не переубедить. Я не оратор и не обладаю такой способностью выражать свои мысли, чтобы равняться с вами в споре.
– Но разве я спорю?
– Вы говорите о любви.
– Я не могу обуздать свои чувства.
– Да, да, вы уже упоминали об этом раньше.
– И повторяю вновь. Ведь прежде вам нравились такие разговоры. Не убеждайте меня в том, что вы настолько изменились.
– Я изменилась, Чарльз. Ужасно изменилась. Проклятье Бога пало на меня – не знаю, почему. Мне непонятно, какими словами или мыслями я навлекла на себя гнев небес, и все же… вампир…
– Не позволяйте страху довлеть над вами.
– Довлеть?! Он меня убивает!
– Флора, вы боитесь фантома, который, я надеюсь, получит позже свое логичское объяснение.
– Ну как же мне вас убедить? Я не могу и не смею быть более вашей невестой, пока такой ужасный рок висит надо мной. Если у этого события действительно есть какое-то логическое объяснение, которое было неправильно понято и извращено моей фантазией, то прошу вас, найдите его и спасите меня от отчаяния и сумасшествия.
К тому времени они вошли в беседку. Флора опустилась на скамью, закрыла лицо ладонями и горько зарыдала.
– Все ясно, – печально промолвил Чарльз. – Я понял, что вы хотели сказать.
– Тогда выслушайте и остальное.
– Я буду терпелив, хотя и чувствую, что ваши слова будут рвать струны моей души.
– Я должна это сказать, – произнесла она дрожащим голосом. – Все то, что мы считаем добродетелью – религиозность, сострадание, справедливость – взывает ко мне и требует, чтобы я освободила вас от клятв, которые вы дали при совершенно других обстоятельствах.
– Продолжайте, Флора.