Знает наизусть все кодексы, помнит уйму телефонов и адресов, держит в голове бухгалтерию. Психов распознает за версту. Чай заваривает – все синские императоры за чашку бы удавились.
Потупив взгляд с видом малолетней гейши, Дашка поставила на стол поднос. Я с аппетитом принюхался:
– Оулонг?
– Джарджелинг, бестолочь! – притворно обиделась та. – Сорт «Три дзайана», красно-золотая коробка за десять алеманов. Пора бы уже различать.
– Учту и исправлюсь, солнце!
Я отхлебнул из пиалы и, чтобы не терять времени, свободной рукой взялся за мышь. Курсор ткнулся в конвертик почтового клиента; тот помигал и накрылся крестом.
– Интернет вытек, – резюмировал я.
– Дай гляну. – Дашка изогнулась, заглядывая через мое плечо. – Ага! Погодь, я сейчас.
Она отобрала у меня мышку и радостно полезла в закладки. Щелчок в ссылку «Лечить больную зверюшку»; на экране раскрылась серо-серебряная дзайанская янтра.
– Подруга посоветовала, – бодро отрапортовала Дашка. – У нее парень из хакеров. Говорит, зануда страшный, просто тридцатая серия «Ночного раздора», но в компьютерах сечет.
Нет, я люблю Дашку! Додуматься же – магией лечить Интернет. Однако клиент мигнул белым, показывая, что новых писем нет. В браузере замелькали заголовки новостей: «Глава гильдии поваров под поводком», «Трехлетний дзайан парализовал воспитательницу в детском саду», «Нужна ли нам инквизиция?»
– Класс! – восхитился я. – А если кабель выдернуть, будет работать? Ну-ка, ну-ка… Эй!
Кабель валялся на полу – в трогательном соседстве с полплиткой шоколадки и счастливым листом клевера.
– Я же говорила! – задрала нос Дашка. – Теперь можно провайдера на фиг послать. У вас, сказать, Интернет хреновый и янтры не грузятся. Дай я тебе шоколадку достану.
Шоколадка оказалась неожиданно съедобной. И вкусной. Я подумал-подумал и решил кабель пока не трогать. Чего, спрашивается, из кресла вылезать? Только разнежился, под пледом пригрелся – нате вам!
Дашка стояла рядом и стригла хитрющими глазами. Руки она прятала за спиной. Я пятой точкой чувствовал ее нетерпение.
– Ну вот, солнце, – сообщил я, допивая чай, – твой шеф подобрел. Можешь начинать.
На стол передо мной легло заявление.
– Игорешик, – торжественно объявила моя неподражаемая секретарша, – я хочу в отпуск.
– Новая любовь? – меланхолично поинтересовался я.
– Это не то, что ты думаешь. – Даша с притворным смущением потеребила край кофточки. – Он обо мне всю жизнь мечтал.
– А ты что? Даш, ты же манара! Ты всегда знаешь, сложится у тебя с человеком или нет.
Моя гордая леди презрительно наморщила носик. Я понял: шутки шутит. Поразвлечься захотелось, в любовь поиграть. Девчонке двадцать три, кровь бушует – просто тра-ля-ля.
– Не пущу.
– Ну воро-онушек! Пожа-алуйста! У меня зимняя депрессия начнется.
– Не начнется, – веско объявил я. – Сейчас октябрь, через двадцать дней переводят часы. Будешь приходить на работу часом позже, уходить часом раньше. Для личной жизни времени – за-ва-лись.
Дашка надулась и уселась на подлокотник кресла. Взъерошила мне волосы:
– Воронушек, давай серьезно. Это ты у нас супермен, а я ужасно устаю на работе, – и добавила с женской непоследовательностью: – Тем более у нас и дел-то никаких нет!
– Нет, так появятся.
Это ты у нас супермен, а я ужасно устаю на работе, – и добавила с женской непоследовательностью: – Тем более у нас и дел-то никаких нет!
– Нет, так появятся.
– Воро-онушек!..
Опа! Сейчас в ход пойдет тяжелая артиллерия. Секундой раньше, чем Дашка начала реветь, я объявил:
– Хорошо, хорошо! Сейчас половина первого. Если до часа не появится клиент, подписываю. Нет – значит, нет.
– До без четверти! – заупрямилась та.
– Идет! Время пошло.
Обманутая моей мнимой покладистостью, Дашка только сейчас сообразила глянуть на часы. В уголке монитора горело «10.54».
– Обманул! – взвизгнула она, вцепляясь мне в волосы. – Мерзавец!
– Ау-у! Только не по голове! Я ею думаю!
Яростно закусив губу, Даша вызвала окно установки времени. Переставила часы на без двадцати час.
– Вот тебе!
– Уволю! – продолжал завывать я. – Прокляну! Вычеркну из завещания!
– Ну воронушек, ну пожалуйста!.. А потом, хочешь, я к тебе в рабство поступлю?
– Сексуальное? – оживился я.
– Как потребует мой господин!
После такого оставалось лишь согласиться. Мы придвинулись к экрану, азартно следя, как одна цифра сменяет другую. Когда до назначенного срока оставалась минута, почтовый агент пикнул, и его конвертик налился красным.
– Клиент! – обрадовался я. – Ты остаешься.
– Мя-ау! – заныла Дашка. – Вот так всегда… Нет в жизни личного счастья.
С торжествующим видом я полез в ящик. Рано радовался… Письмо выглядело так:
«Родственники пьют вашу кровь? Начальство заказало на вас приворот к работе? У вас аллергия на шерсть и вы хотите завести ручного василиска?
Грандмастер Людей поможет вам!
Глава Веденского ковена, представитель известнейшего дзайанского рода, маг-профессионал, Станислав Людей, магистр дзайанов! Десятая степень в школах фантомии, коннектии и хаосной вакханалии. Не поддавайтесь на дешевый гипноз, идите к профессионалам!»
Слишком поздно я сообразил, что без сетевого кабеля компьютер сможет принимать только спам от дзайанов.
Дашка запрыгала по кабинету, выкидывая па, которым позавидовала бы сама Бернадетт Флинн[1 - Бернадетт Флинн – легендарная исполнительница ирландских танцев, лучшая танцовщица всех времен, миров и народов.]:
– Ур-ра! Красавица Дашуля свободна, как три гуля!
– Как пуля, – проворчал я, ставя подпись на заявлении. Как назло, по закону подлости плед выскользнул из-под руки и зацепил пиалу. Чай хлынул на стол, чудом не залив клавиатуру. Тонкая струйка закапелила по ковролину.
– Все, уже собираюсь! Счета в левом ящике, письма в правом. – Дашка оглядела устроенный мной свинарник и скорчила непередаваемую гримаску: – Как поешь, не забудь вымыть пол. И не скучай без меня!
– Угу… – с кислым видом я полез за тряпкой. – С тобой действительно не соскучишься.
Тут-то оно и произошло. Все замечательные вещи всегда случаются неожиданно.
В дверь позвонили.
Я замер с тряпкой в руках. Клиент! Мысленным взором окинул себя: волосы мокрые, взъерошенные, сам в клетчатом пледе и вязаных носках. Ангел-хранитель с шерстяными крыльями. Детектив называется!
– Трево-о-ога!
Плед и носки полетели в ящик шкафа.