Магнолия - Валентин Шатилов 10 стр.


– Ну, ты даешь! Он же через день нас кормит. Нам же их всех представляли – помнишь, когда мы приехали?

– Да не помню я ничего! – отмахнулась Магнолия. – Как же это ты так его представляешь?..

Она потрогала пальчиком голую загорелую спину – и в то же время ясно видела, что трогает зеленую форменную рубашку, которая прикрывает довольно тучное тело этого, как его – Васильева… Попробовала прикрыть один глаз ладошкой – но и другим ясно видела сразу двух разных людей на одном месте.

– Только сосредоточиться надо хорошо. Так, чтоб не думать ни о чем другом. И представить, что это не ты стоишь – а он, не ты руку поднял, а он.

– Но как же тебя пропустили через ворота? – вдруг замерла в недоумении Магнолия. – Они только еще больше испугаться должны были!

– Да в том-то и дело! Не испугались! Они видели только одного – кого я представил. Точно тебе говорю! Ты изображение двойное видишь? И меня, и Васильева?

– Да, конечно.

– Ну вот! И я тоже – когда в зеркало смотрюсь. А проходил Юрок – и обратился ко мне как к Васильеву. Понимаешь?!

– Ну?

– Что – «ну»? Ты понимаешь, что это значит?

– Ну? Он, что, видел только этого, Васильева, а тебя совсем не видел?

– Именно! У него не было двойного изображения! Только то, что я представил, и все! Ты поняла, какая это вещь?! Это же маскировка! Идеальная маскировка!

– Так ты прошел мимо постовых, представляя себя нашим поваром?

– Да, да! Вышел за ворота, подошел спокойненько к постовому, сделал вид, будто достал пропуск вот отсюда – ты же видишь – здесь будто бы карман? Показал этому барану с автоматом пустую ладонь – и спокойненько пошел дальше! Искупался в их бассейне голубом и таким же образом вернулся.

– Слушай! – Магнолия разволновалась – сцепила руки, прижала их к груди, потом расплела пальцы, хлопнула в ладоши и даже засмеялась в предвкушении. – Ведь теперь ты сможешь везде гулять? Вот здорово! Ходить повсюду!

– Так и ты сможешь.

– Я? А я как?

– Да так же, как и я. Если я могу – почему ты не можешь?

И правда. У Магнолии даже перехватило дыхание.

– В эту – в Тамару Максимовну давай, – предложил Виктор. – Только так: ты – это она. И все. И пошли за ворота.

– Ага. Я попробую, – возбужденно блестя глазами, согласилась Магнолия. – Только ты отвернись, пожалуйста.

– Зачем это?

– Ну… Отвернись, и все. Мне неудобно.

– Па-ажалста! – протянул Виктор обиженно и демонстративно развернулся к ней своей двойной спиной. – Ну, готово?

– Подожди. Быстрый какой. Как это, говоришь – представить?

– Давай, давай: что ты – это она.

Магнолия зажмурилась и в малиновой темноте, переливающейся разноцветными вспышками, попыталась представить Тамару Максимовну Березину – учительницу по природоведению.

Прошло несколько секунд.

– Ну что? Можно уже? – нетерпеливо спросил Виктор.

Магнолия открыла глаза и взглянула на свои руки.

Руки были как руки – ее обычные. Без маникюра, без плоских, красивенько изукрашенных часиков – ничего на них не было от Тамары Максимовны. И на ногах, и на теле – ни ее восхитительно-серебряного платья с кружевной прошвой, ни туфель-лодочек.

– Ну? – Виктор обернулся, так и не дождавшись.

– «Ну»… Вот тебе и «ну»… – расстроенно сказала Магнолия.

– Ну и ничего страшного, – сказал Виктор решительно. – Ты, главное, не начинай сразу реветь. Наверно, не настроилась как следует, не представила во всех подробностях…

– Представила! – возразила Магнолия.

И правда, не хватало опять расплакаться! Ведь все делала! Изо всех сил представляла! А предательская влага уже собиралась под веками.

– В этом деле самый трудный – первый момент. Вот именно переход в другого человека. А когда уже находишься как бы в его шкуре, то удерживаться – легче легкого. Еще раз пробуй, давай.

Или подожди. Посмотри, как я это делаю.

Он повернул голову, глядя куда-то вбок, на мальвы, как-то по-особенному облегченно выдохнул – и стал обычным, без наслоения изображения повара Васильева.

Потом, все так же глядя в сторону, как бы набычился, напрягся – и опять появилось двойное изображение. Но уже не повара, а Юрка. Причем изображение, как и Юрок, было одноруким. И поскольку правый рукав рубашки, как и у Юрка, был заправлен за ремень брюк (чтоб не мешал), то рука Виктора – загорелая, мускулисто-бугристая, с длинной подживающей царапиной на предплечье (это вчера под ним ветка груши подломилась) – эта рука была отчетливо видна.

– Ой-ой, – забеспокоилась Магнолия – слезы у нее быстро высохли, – твою руку видно. Или, думаешь, солдаты ее не увидят?

– Надеюсь, что нет. Вообще-то – кто его знает. Тут надо быть осторожным… Но сейчас-то я тебе показывал специально. Внимательно смотрела? Видела, как я делал?

– Ага, – Магнолия сосредоточенно кивнула.

– Давай тогда – начинай. – Виктор расслабился, изображение Юрка исчезло. – Да не закрывай ты глаза, – запротестовал он, но, видя, что Магнолия собирается возразить, тут же дал задний ход: – Ладно, закрывай, закрывай. Делай, как удобно.

Магнолия закрыла глаза. Представила тонкую улыбку Тамары Максимовны, чуть-чуть приоткрывающую зубы, ее удлиненно-изогнутые брови, почти незаметно подправленные щипчиками…

Ах да, Виктор говорил, что надо представить, будто я – это она. Вот я иду, горделиво постукивая каблучками по асфальту: я знаю – какая я, как всем нравлюсь, особенно здесь, в этом запущенном саду…

Магнолия приоткрыла один глаз, осмотрела себя – нет, ничего не получается – никаких изменений.

– Ну? – еще более нетерпеливо спросил Виктор.

– Ну не знаю я, что еще делать, как еще надо представлять! – почти закричала Магнолия.

Послышался стук каблучков. Из-за наружного поворота, со стороны солдат показалась настоящая Тамара Максимовна. Она направлялась на урок.

Увидев Виктора и Магнолию, она тонко улыбнулась и сказала:

– Добрый день, молодые люди. Прервите, пожалуйста, ваши игры. Я вас приглашаю.

– Добрый день, – послушным дуэтом откликнулись молодые люди и в молчании последовали за ослепительной Тамарой Максимовной.

5

Виктор замыкал шествие. На самом пороге учебного кабинета он догнал Магнолию и шепнул ей на ухо: «Забудь все, что мы говорили. Ничего не было. Поняла? Все». И впереди нее шагнул в кабинет.

Магнолия ничего не поняла. Почему – забудь? Что-то этакое пришло опять в Викторову голову – но что?

Когда Магнолия садилась за свой стол, она вопросительно посмотрела на Виктора. Он ответил тяжелым, угрожающим взглядом.

Настроение у Магнолии совсем упало. «Он разочаровался во мне, – поняла она, – и теперь ругает себя, что поделился своим секретом». Это могло означать только одно: больше никакого разговора о превращениях между ними не будет. Виктор станет сторониться ее, демонстративно не замечать. И вообще: считать «не за свою» – знаю я это его выражение. Вот эта его привычка – делить всех на «своих» и «не своих»! Боже мой, какая нелепость, какая тоска…

– Уважаемый Виктор, у вас очень рассеянный вид, – произнесла очаровательная Тамара Максимовна подчеркнуто вежливо.

Магнолия исподлобья взглянула на нее: Тамара Максимовна стояла, картинно опираясь одной рукой – да не рукой, а двумя капризно оттопыренными пальчиками – на прозрачную трехгранную указку. Как на тросточку. Указка стояла острием на самом уголке стола – и вряд ли случайно.

«Ах, как она упивается ролью классной дамы! – с огорчением подумала Магнолия.

Назад Дальше