Все знают, чего они хотят, -- Курт, Лиза, Фриц,
толькояне знаю. И дело не вЭрне,этоячувствую вту минуту, когда
вернуть Фрица уже нельзя. Но тогда в чем же дело? Где алтари? Где боги и где
жертвы?Я решаювсе же пойти на Моцарта -- пустья одини мне отмузыки
станет еще тяжелее.
x x x
Когдая возвращаюсь, звездыужедавно сияют в небе. Моишагигулко
отдаются вузкойуличке,я глубоко взволнован.Поспешно распахиваю дверь
конторы,вхожуиостанавливаюсь, пораженный. Рядомс аппаратом"престо"
лежатрозы и мое письмо, нераспечатанное,а рядом запискаот Фрица: "Дама
сказала, что на всем этом пора поставить крест. Привет, Фриц".
Поставить крест!Меткая шутка! Иястою, опозоренный до самых глубин
моего существа,охваченный стыдом и яростью. Я сую записку в холодную печь.
Потом усаживаюсь в свое кресло и погружаюсь в мрачную задумчивость. Мой гнев
сильнее стыда, как бываетобычно, когда человеку действительно стыдно ион
знает, что ему должно быть стыдно. Я пишу другое письмо, берурозы ииду в
"Красную мельницу".
--Передайте это, пожалуйста,фрейлейнГердеШнейдер,-- говорюя
портье, -- акробатке.
Обшитыйгалунами человек смотрит на меня,точно я сделал ему какое-то
неприличноепредложение. Затем величественно тычетбольшимпальцемчерез
плечо.
-- Поищите себе другого пажа!
Я нахожу пажа и разъясняю ему свое поручение:
--Передайте букетво времяпредставления. Онобещает. Надеюсь, что
Эрна там ивсеувидит, думаюя. Потом некоторое время брожупо городуи
наконец, почувствовав усталость, возвращаюсь домой.
До меня доносится мелодичный плеск. Кнопф опять стоит перед обелиском и
поливает его. Я молчу; дискутировать на эту тему бесполезно. Беру ведро воды
ивыливаюКнопфу под ноги. Фельдфебель смотритна льющуюся воду вытаращив
глаза.
--Потоп...-- бормочет он. --Я и не заметил, что идет дождь. -- И,
пошатываясь, бредет к себе.
VI
Над лесом стоит туманная багровая луна. Душно и безветренно. Стеклянный
человекнеслышно проходит мимо.Теперьонможетвыйти:солнцеужене
превратит его голову взажигательноестекло. Ноиз осторожности он все же
наделглубокие калоши --вдругбудет гроза, а она длянего опаснее,чем
солнце.Изабелласидитрядомсомнойнаскамьепротивфлигелядля
неизлечимыхдушевнобольных. Наней обтягивающеефигуру платье изчерного
полотна, на босых ногах золотые туфли с высоким каблуком.
-- Рудольф, -- говорит она, -- ты опятьменя покинул. А в прошлыйраз
обещал остаться здесь. Где ты был?
Рудольф?СлаватебеГосподи,думаю я:если бы она сегоднявечером
назвала меня Рольфом, я бы этого не вынес.Позади -- какой-торастерзанный
день,и у менятакое ощущение, словнокто-то стрелял в меняиз дробовика
солью.
-- Я тебя не покинул, -- отвечаю я. -- Уходил -- да, но не покинул.
-- А где ты был?
-- Там, где-то в городе.
Я чуть не сказал: в городе у сумасшедших, но вовремя удержался.
-- Зачем?
-- Ах, Изабелла, и самне знаю. Ведь делаешь очень многое, сам не зная
зачем...
-- Я тебя искала сегодня ночью. Светила луна -- не такая, как вон та --
багровая, тревожная, которая лжет, нет, другая -- прохладная, ясная, ее пить
можно.
-- Наверное, было бы лучше, если быянаходился здесь, -- отвечаюя,
откидываюсьнаспинкускамьи ичувствую,как отИзабеллы на менявеет
покоем. -- А как же можно пить луну, Изабелла?
-- Сводой. Оченьпросто. У нее вкус опала.Сначала ее даже не очень
ощущаешь, только потом чувствуешь, как она начинает в тебе поблескивать.
Онасветит прежде всегоиз глаз. Но светазажигать нельзя. При свете
она меркнет.
Я беру ее руку и прикладываю к своему виску.
Рука у нее сухая и прохладная.
-- А как ее пьют с водой? -- спрашиваю я.
Изабелла отнимает у меня руку.
-- Ночью нужно открыть окно и подставить под лунный свет стакан с водой
--вот так.-- Онавытягивает руку. -- И луна попадает в него. Ее видно в
нем, стакан становится светлым.
-- Ты хочешь сказать -- она отражается в стакане?
--Нет, неотражается. Онавнем. --Изабелла смотрит наменя. --
Отражается? Что ты хочешь сказать?
--Отражение--этокартина в зеркале. Можноотражаться вомногих
предметах, если у них гладкая поверхность.И вводе. Но это не значит, что
мы в ней.
-- Гладкая поверхность? -- Изабелла вежливо и недоверчиво улыбается. --
В самом деле? Удивительно!
-- Ну конечно. Когда ты стоишь перед зеркалом, ты же видишь себя в нем.
Она снимает туфлю и смотрит на свою ногу. Ступня у нее узкая, длинная и
не изуродована мозолями.
--Чтож,можетбыть,--отвечаетонавсеещесравнодушной
вежливостью.
-- Не можетбыть. Наверняка. Но то, чтоты видишь,-- это не ты. Это
только отражение, не ты сама.
-- Конечно, не я. Но где же я сама, когда я вижу свое отражение?
-- Ты стоишь перед зеркалом. Иначе оно не могло бы тебя отразить.
Изабелла снова надевает туфлю и смотрит на меня.
-- Ты уверен, Рудольф?
-- Совершенно уверен.
-- Я -- нет. А что делают зеркала, когда они одни?
-- Отражают то, что е
Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию