Робер Артуа еще до началаСовета,покаподжидализапоздавших,взял
приезжего из Англии епископа под свое крылышко.
- А сколько времени вы пробыли в пути? Всего двенадцать дней, и этоиз
самого Йорка? Ого, да вы не мешкаливдороге,неслужилизаутренида
мессы, мессир епископ... такой аллюрвпорузаядломунаезднику!..Нуа
весело ли сыграли свадьбу вашего юного короля?
- По-моему, да. Впрочем, я на бракосочетании неприсутствовал,яуже
был в пути, - ответил епископ Орлетон.
А в добром ли здравиилордМортимер?Вотктонадежныйдруг,лорд
Мортимер настоящий друг, и он, заметьте, в те времена, что жил изгнанником
в Париже, часто вспоминал о монсеньоре Орлетоне.
- Рассказывал мне, каквыпомоглиемубежатьизТауэра.Ялично
принимал его во Франции, и благодаря мне, не скрою, он вернулсявАнглию
не таким слабым, каким прибыл к нам. Каждый из нас сделал, какговорится,
половину дела.
АкаккоролеваИзабелла?Ах,дорогаямоякузина!Всетакже
ослепительно красива?
Робер с умыслом тянул время, чтобы не дать Орлетонуподойтикдругим
группкам,помешатьемузаговоритьсграфомГеннегауилисграфом
Фландрским. Он знал по слухам, каков был этот Орлетон, и не зря не доверял
ему. Ведь именно его Вестминстерскийдворотрядилвкачествепослак
Святому престолу, и он же,какутверждали,былавторомзнаменитогои
весьма двусмысленного послания: "Eduardumocciderenolitetimerebonum
est..." ["Не бойтесь убить Эдуарда, это доброедело"или:"Эдуарда,не
убивайте,бойтесьнедоброгодела"(лат.)],которымвоспользовались
Изабелла с Мортимером, чтобы обстряпать убийство Эдуарда II.
Тогда как все французские прелаты явились на Совет в своих митрах, один
лишьОрлетоносталсявпростойдорожнойскуфьелиловогошелкас
горностаевыми наушниками. Робер не без удовлетворения отметил про себя это
обстоятельство: когда английский прелат возьмет слово, эта самаядорожная
скуфьясредизолоченыхмитрявноумалитавторитетдоверенноголица
королевы Изабеллы.
- Регентом будет назначен его светлость Филипп Валуа, - шепнул Робер на
ухо Орлетону, как бы поверяя великую тайну лучшему своему другу.
Орлетон промолчал.
Вот тут и появилась в проеме двери тасамаяперсона,которуюждали,
чтобы открыть заседание Совета. И персоной этой была графиняМагоАртуа,
единственная женщина во всем государство, имевшая право присутствоватьна
Королевских советах. Здорово она, Маго,постарела:ноги,казалось,еле
выдерживали тяжесть дородноготела;шлаона,опираясьнапалку.Под
белоснежно-седыми волосами лицо было каким-то буро-багровым.Онамотнула
головой, приветствуя присутствующих, подошла к ложу, окропила святой водой
усопшего и грузно опустилась в кресло рядомсгерцогомБургундским.
Онамотнула
головой, приветствуя присутствующих, подошла к ложу, окропила святой водой
усопшего и грузно опустилась в кресло рядомсгерцогомБургундским.По
всей зале разносилось ее хриплое дыхание.
Архиепископ-примас Гийом де Три поднялся с места, повернулся сначалак
телу покойного короля и, неторопясь,осенилсебякрестнымзнамением,
потом застыл на миг в молитвенной позе, воздев очи горе, ксводчатомупо
толку, как бы ожидая вдохновения свыше. Шепоток в зале затих.
- Благородные мои сеньоры, - начал он, - когда прерывается естественный
ход наследования и некому передать бразды правлениягосударством,власть
вновь обращается к своим истокам, коль скоро королевскаявластьзиждется
на согласии пэров. Такова воля господа и Святой церкви, котораядаетнам
всем урок, выбирая из своей среды первосвященника.
Складно говорил монсеньор де Три, будто читал с амвона проповедь. Пэрам
и баронам, собравшимсяздесьпредстоялорешить,комуследуетвручить
временно бразды правления государством Французским, дляначаланазначить
регента, а затем - ибо мудрый обязан предвидеть все, - а затем облечьего
королевской властью в том случае,еслинаиблагороднейшаядамаФранции,
королева родит дочь, а не сына.
Лучшего среди равных - rumus inter pares, - воткогоследуетназвать
регентом, и при том условии, что он узами кровитеснеепрочихсвязанс
королевским домом. Разве не при подобных же обстоятельствах пэры -бароны
и князья церкви некогда вручили скипетр самому мудрому исамомусильному
среди них, герцогу Французскому и графу Парижскому Гуго Капоту, основателю
славной династии?
- Наш почивший в бозе государь,нынеещеприсутствующийсрединас,
продолжал архиепископ, чуть склонив свою митру в сторону парадного ложа, -
возжелал просветить и наставить нас, выразиввзавещанииволюсвою,и
назвал самого близкого своегородича,христианнейшегоидоблестнейшего
принца, достойного править нами и вести нас,-еговысочествоФилиппа,
графа Валуа, Анжу и Мэна.
Христианнейший и доблестнейший принц, в ушах укоторогоотжестокого
волнения жужжало и гудело, растерялся, не зная, как ему вести себя в такую
минуту. Скромно потупить голову, уныло свесивмясистыйнос,значилобы
показать присутствующим, что он не слишком-то уверен в своихдостоинствах
и в своем праве на управление страной. А если онсвызывающегорделивым
видом выпрямит стан, чего доброго, оскорбятся пэры. Поэтомуонпредпочел
третье застыл на месте снеподвижнымлицом,уставившисьнасафьяновые
сапожки усопшего государя.
- Пусть каждый из вас соберется с мыслямии,вопросивсвоюсовесть,
выразит свою волю ради всеобщего блага, - закончил архиепископ Реймский.
МонсеньорАдамОрлетонподнялсяпервым,едватолькопрозвучали
последние слова.
- Я уже вопросил свою совесть, - произнес он. -Яприбылсюда,дабы
передать волю короля английского, герцога Гиеньского.
Он уже давно был искушен в таких спорах,гдехотявсеподрукойи
решено заранее, но никто нерешаетсясказатьпервоеслово.