Кругом считали, чтоонмыслит,ана
самом деле он думал о том, какое бы изречение ему сейчасвысказать,дабы
создалось впечатление, будто он и впрямь размышлял, но голова у негобыла
пустая, как высохший орех.
Король, настоящий король-незабытьбыглавного,-долженбыть
доблестным и храбрым и жить в роскоши! На самом деле Филипп имел лишь один
талант - отменно владел оружием. Нет, не на войне, апростовтурнирных
состязаниях на копьях и мечах. В качестве наставникамолодыхрыцарейон
был бы, что называется, незаменим при дворекакого-нибудьбарончика.Но
коль скоро он стал владыкой Франции,егокоролевскоежилищенапоминало
замок из романов Круглогостола,которымизачитывалисьвтуэпохуи
которыми была забита его голова. Турнир затурниром,празднества,пиры,
охота, различные увеселения, а потом снова турниры, целые лесастраусовых
перьев на шлемах, и кони, убранные богаче, чем придворные дамы.
Филипп весьма усерднозанималсяделамигосударственными,отводяим
ровно час в день после очередного состязания, откуда он возвращался весь в
поту, или очередного пиршества, откуда он возвращался с набитымбрюхоми
сильнозатуманеннойголовой.Егоканцлер,королевскийказначей,
многочисленные сановники принимали решения за него или шли за приказаниями
к Роберу Артуа. А тот и впрямь тратил на управление страной больше времени
и сил, нежели сам король.
При любом затруднении ФилиппвызывалксебеРоберадлясовета,и
поэтому все безоговорочно повиновались графу Артуа, зная,чтолюбоеего
распоряжение будет одобрено королем.
Так дело и шло, и наконец весьдворотправилсянакоронование,где
архиепископ Гийом де Три должен былвозложитькоронунаглавубывшего
своего питомца. Праздник, пришедшийся наконецмая,длилсяцелыхпять
дней.
Казалось,всекоролевствособралосьвРеймсе.Даинетолько
королевство, но также иполовинаЕвропы,втомчислевеликолепныйи
полностью обнищавшийкорольБогемииИоганн,графВильгельмГеннегау,
маркиз Намюрский и герцогЛотарингский.Целыхпятьднейувеселенийи
пирушек, про такое изобилиеипротакиетратыреймскиегорожанееще
никогда и не слыхивали. Они,которымпришлосьпокрытьвсерасходына
устройство празднеств, они, которые брюзжали по поводунепомерныхзатрат
на последние коронования, на сей раз сдорогойдушойдоставляливсев
двойных, тройных количествах. Впервые за последнюю сотню лет в королевстве
Французском было выпито столько: вино и еду развозили на лошадях по дворам
и площадям.
Накануне коронования корольспревеликойпомпойпосвятилврыцари
Людовика де Креси, графа Фландрского и Неверского. Решенобыло,чтомеч
Карла Великого во время торжественной церемонии коронования будетдержать
граф Фландрский и затем передаст его новому монарху. Всерукамиразвели,
как это коннетабльсогласилсястольбезропотноотказатьсяотобряда,
который по установленной традиции выполнялименноон.
Всерукамиразвели,
как это коннетабльсогласилсястольбезропотноотказатьсяотобряда,
который по установленной традиции выполнялименноон.Даещепришлось
посвятить для этого графа Фландрского в рыцари. НомоглиФилиппVIс
большим размахом засвидетельствоватьпередвсемсветом,какуюгорячую
дружбу питает он к своему фландрскому родичу?
А на следующий день, когда в соборе ужешлаторжественнаяцеремония,
когда главный королевский камергерЛюдовикБурбонужеобулФилиппав
сапожки,расшитыекоролевскимилилиями,послечегокрикнулграфа
Фландрского, которому полагалось подать меч, тот даже не шелохнулся.
- Мессир граф Фландрский! - повторил Людовик Бурбон.
И по-прежнемуЛюдовикдеКресинетронулсясместаистоялсо
скрещенными на груди руками.
- Мессир граф Фландрский, - снова поднял голос герцог Бурбон,-ежели
вы присутствуете здесь иликто-тоуполномоченприсутствоватьздесьот
вашего имени, соблаговолите выполнить долг ваш, иначе вы нарушите его.
Под сводами собора застыла мертвая тишина, прелаты, бароны исановники
переглядывались с испуганно-удивленным видом; один лишь король даже бровью
не повел, да Робер Артуа, сопя, закинулголовувверх,будтоеговдруг
ужасно заинтересовала игра лучей, пробивавшихся сквозь витражи.
Наконец граф Фландрский соблаговолил выступитьвперед,приблизилсяк
королю и, склонившись перед ним, проговорил:
- Сир, ежели быкликнулиграфаНеверскогоилиграфадеКреси,я
немедленно подошел бы к вам.
- Но почему же, мессир, почему, - спросил Филипп VI, - разве вы не граф
Фландрский?
- Сир, по титулу граф, но пока что я не извлек из этогоровноникакой
пользы.
Вот тут-то Филипп VI и принял самый что нинаестькоролевскийвид,
выпятилгрудь,огляделсоборсмутнымвзглядоми,нацелившисьсвоим
внушительным носом на собеседника, изрек хладнокровным тоном:
- Что вы такое говорите, кузен?
- Сир, - ответствовал граф, - жители Брюгге, Ипра, Поперинга иКасселя
выдворили меня прочь из моих ленных владений и не считаютменяболеени
своим графом, ни своим сеньором; хорошо еще,чтомне,преодолевмногие
трудности, удалось бежать в Гент, ибо весь край охвачен мятежом...
Тут Филипп Валуа пристукнулсвоейогромнойладоньюпоподлокотнику
трона - жест этот он не раз замечал у Филиппа Красивого, и сейчас повторил
егобессознательно,ибовглазахегопокойныйдядябылподлинным
воплощением величия.
- Людовик, дражайший мой кузен, - произнес он раздельно и звучно, - для
нас вы граф Фландрский, и клянусь святым помазанием ивеликимтаинством,
свершающимся ныне, не знать ни отдыха, ни срока, пока мы не вручимвамв
полное владение ваше графство.
Граф Фландрский преклонил перед королем колено.
- От всей души благодарю вас, сир.
И церемониал пошел обычным порядком.