ОбабратаКолоннастяжелымипухлымиподбородками,украшенными
посередине ямочкой, казались двумя ваннами, вырядившимися прелатами.
Граф Пуатье не пожалел расходов на певчих. Хор в сотню с лишним голосов
звучал на славу в сопровожденииоргана,укоторого,непокладаярук,
трудилисьчетыреприслужника,раздуваямехи.Громовая,воистину
королевскаямузыкагулкоотдаваласьподсводами,сотрясалавоздух,
оглушала толпу.Мальчики-прислужникимоглибезнаказанноболтатьмежду
собой, а дворяне из кардинальскихсвитвысмеиватьвслухсвоихвладык.
Невозможно было расслышать даже того, что говорилось в трех шагах, а того,
что происходило у входа, и подавно.
Служба закончилась; замолклиорганихор;створкидверейглавного
портала были широко распахнуты. Но ни один луч дневного света непроникал
в собор.
На мгновение толпа замерла: всем показалось, будто во время заупокойной
мессы чудом затмилось солнце; но вдруг кардиналы поняливсе,ияростный
гул голосов заполнилцерковь.Свежаякаменнаякладказакрылапортал;
регент приказал во время мессы замуровать все входыивыходы.Кардиналы
очутились на положении пленников.
Тут-то и началось столпотворение: прелаты, каноники, священники, слуги,
забыв о чинопочитании и рангах, смешались в кучуисуетливосновалипо
храму божьему, как крысы, попавшие в западню. Пажи влезали другдругуна
плечи, подтягивались на руках, заглядывали в окна и кричали сверху:
- Собор со всех сторон окружен вооруженными людьми!
- Что с нами будет, что с нами будет? -стоналикардиналы.-Регент
коварно обманул нас.
- Так вот почему он угостил нас такой музыкой!
- Но это же прямое посягательство на святую церковь! Что нам делать?!
- Отлучить его! - кричал Каэтани.
- А что, если он возьмет и уморит нас голодом иди велит всех перебить?
ВоинственныебратьяКолоннаиихсвита,вооружившисьтяжелыми
бронзовыми подсвечниками, скамьями и жезлами для торжественныхпроцессий,
готовились дорого продать свою жизнь. И уже итальянцы с гасконцаминачали
осыпать друг друга оскорблениями и упреками.
- Нет, это ваша ошибка! - кричали итальянцы. -Почемувысогласились
перебраться в Лион? Мы отлично знали, что попадем в ловушку.
- Если бы вы выбрали кого-нибудь из наших, непришлосьбынамздесь
сейчасторчать,-возражалигасконцы.-Этовывовсемвиноваты,
недостойные христиане!
Еще минута, и обе партии схватились бы врукопашную.
Лишь одна-единственная дверь былазамуровананеполностью-вней
оставили узкий проход, куда мог протиснуться человек, но изэтогоузкого
отверстия торчал целый лес пик, зажатых в железныеперчатки.Вдругпики
приподнялись, и граф де Форэ в доспехах, БермонделаВутинесколько
закованных в латы людей проникли в церковь. Их встретилиградомугрози
грубейшей руганью.
Вдругпики
приподнялись, и граф де Форэ в доспехах, БермонделаВутинесколько
закованных в латы людей проникли в церковь. Их встретилиградомугрози
грубейшей руганью.
Сложив руки на эфесе шпаги, граф де Форэ спокойно дождался концабури.
Был он человек могучий, смелый, равно нечувствительный как к угрозам,так
и к мольбам,аглавное,егоглубоковозмущалонедостойноеповедение
кардиналов, подававших в течениедвухлетхудойпримерсвоейпастве;
поэтому граф решил любойценойвыполнитьраспоряжениеФилиппаПуатье.
Грубое его лицо было изборождено глубокими морщинами, глаза сурово глядели
из-под забрала шлема.
Когда кардиналы и их приспешники наконец осипли от крика, граф деФорэ
заговорил; его четкая, размеренная речь отдавалась гулким эхом под сводами
церкви.
- Мессиры, я нахожусь здесь по приказу регентаФранциииуполномочен
сообщить вам, что единственной вашей заботой отныне должнобытьизбрание
папы, а равно довожу до вашего сведения, что ниодинизвасневыйдет
отсюда, пока папа не будет избран. При каждом кардинале может остатьсяпо
одному капеллану, по два дворянина для услуг или - если угодно-подва
писца. Это уж выбирайте сами. Все прочие могут покинуть собор.
Гасконцы и провансальцы негодовали не меньше итальянской партии.
- Мошенничество! - вопил кардинал де Пелагрю. - ГрафПуатьепоклялся,
что нам даже не придется войтивоградумонастыря,итольконаэтом
условии мы согласились собраться в Лионе.
- Устами графа Пуатье, -возразилграфдеФорэ,-говорилкороль
Франции. Но короля Франции нет в живых, и теперь вам говорит регентмоими
устами.
Единодушное негодование охватиловсехпленников.Проклятиянатрех
языках-итальянском,провансальскомифранцузском-сливалисьв
нестройный гул. Кардинал Дюэзбезсилрухнулнасиденьеводнойиз
исповедален и даже руку к сердцу приложил, всемвидомпоказывая,чтов
стольпреклонномвозрастенелегкосноситьподобныеудары,и
притворно-сокрушенно бормотал что-то невразумительное, как быприсоединяя
свойголоскпротестующимкрикамкардиналов.Арнод'Ош,
кардинал-камерлинг, брюхатый, полнокровный прелат,бросилсякграфуде
Форэ и заявил ему угрожающим тоном:
- Напоминаювам,мессир,чтопапувтакихусловияхвыбиратьне
положено, ибо вы нарушили уставГригорияX,согласнокоторомуконклав
должен собираться именно в том городе, где скончался папа.
- Вы там сидели, монсеньоры, в течение двух лет и разбрелись ктокуда,
не выбрав папы, что, позвольте вам заметить, тоже противоречит уставу.Но
ежели вы почему-либожелаетепопастьвКарпантрасс-пожалуйста,мы
доставим вас туда в закрытых повозках под надежной охраной.
- Не будем заседать под угрозой насилия!
- Вот поэтому-то, монсеньоры, церковь окруженавооруженнойстражейв
семьсотчеловек,которыенадежнозащищаютваспорешениюгородских
властей, дабы обеспечить вам безопасностьидатьвозможностьпобытьв
уединении.