КошмарЛжедмитрия
преследовал его, желание узнать, кто он такой,недавалопокоя,ноцарь
никак не мог разгадать эту головоломку. Наконец, как-тоапрельскимвечером
онпослалзаСмирновым-Отрепьевым,чтобысноварасспроситьегоо
племяннике. На этот раз Отрепьев пришел, трепеща отстраха:несладкобыть
дядькой человека, доставляющего столько треволнений великому правителю.
Борис вперил вОтрепьеваиспепеляющийвзглядсвоихналитыхкровью
глаз. Его круглое бледное лицо осунулось,щекиотвисли,адородноетело
царя утратило былую силу.
- Я призвал тебя для нового допроса, - сообщил царь. - Речьпойдетоб
этом нечестивце, твоемплемянникеГришкеОтрепьеве,омонахе-расстриге,
объявившем себя царем Московии. Уверен ли ты, раб, что не далмаху?Уверен
или нет?
Зловещая повадка царя, свирепое выражение его лица потряслиОтрепьева,
но он нашел в себе силы ответить:
- Увы, твое высочество, не мог я ошибиться. Я уверен.
Борис хмыкнул и раздраженно поерзал в кресле. Его наводящие ужасглаза
недоверчиво смотрели на Отрепьева.Разумцарядостигтогосостояния,в
котором человек уже никому и ничему не верит.
- Врешь, собака! - злобно зарычал Борис.
- Твое высочество, клянусь...
- Врешь! - заорал царь. - И вот тебедоказательство.Призналбыего
Сигизмунд Польский, будь он тем, кем ты его называешь? Развенеподтвердил
быСигизмундмоюправоту,когдаяразоблачилмонаха-расстригуГришку
Отрепьева, будь я действительно прав?
- Братья Нагие, дядья мертвого Дмитрия... -началбылоОтрепьев,но
Борис вновь оборвал его.
- Они призналиегопослеСигизмундаипослетого,какяпослал
обличительную грамоту, да и то не сразу, а спустядолгоевремя,-заявил
царь и разразился проклятиями. - Я утверждаю, что ты лжешь! Каксмеешьты,
раб, хитрить со мной? Хочешь, чтобы тебя вздернули на дыбуиразорвалина
части, или добром правду скажешь?
- Государь! - вскричал Отрепьев, - я верно служил тебе все эти годы.
- Говори правду, раб, если надеешься сохранить шкуру свою!-загремел
царь. - Всю правду об этом твоем грязном племяннике, если он насамомделе
племянник тебе!
И Отрепьев в великом страхе наконец-то, выложил всю правду.
- Он мне не племянник, - признался боярин.
- Не племянник?! - в ярости взревел Борис.-Тактыпосмелсолгать
мне?
НогиОтрепьеваподломились.Онвужасерухнулнаколениперед
разгневанным царем.
- Я несолгал...Нето,чтобысовсемужсолгал.Ясказалтебе
полуправду, государь. Звать его Гришка Отрепьев. Под этим именемегознают
все, и он на самом деле монах-расстрига и сын женыбратамоего,какяи
говорил.
- Но тогда... тогда... - Борис растерялся, и вдруг до него дошло.-А
кто его отец?
- Штефан Баторий, король польский. ГришкаОтрепьев-внебрачныйсын
короля Штефана.
У Бориса на миг перехватило дыхание.
- Это правда? - спросил он и сам же ответил себе: - Понятное дело,что
правда. Хоть что-то прояснилось, наконец... Наконец-то. Ступай...
Отрепьев, спотыкаясь, вышел вон. Он благодарилБогазато,чтотак
легко отделался. Боярину было невдомек, сколь мало значиладляБорисаего
ложь в сравнении справдой,которуюонвсежеповедалцарю,правдой,
пролившейужасающий,ослепительныйсветнамрачнуютайнуЛжедмитрия.
Головоломка, так долго мучившая царя, наконец-то была решена.
ЭтотсамозваныйДмитрий,этотмонах-расстригабылпобочнымсыном
Штефана Батория, католика. Сигизмунд Польский и воеводаСандомирскийвовсе
не пребывали в заблуждении. Иони,идругиевысокопоставленныепольские
дворяне,вневсякогосомнения,прекраснознали,ктоонтакой,и
поддерживали его, выдавая за ДмитрияИоанновича,желаяобманутьчерньи
помочь самозванцузахватитьрусскийпрестол.Темсамымонистремились
внедрить в Московию правителя, который был быполякомикатоликом.Борис
былнаслышанофанатичнойнабожностиСигизмунда,который,движимый
благочестием, однаждыпожертвовалшведскимтроном,ипрекраснопонимал
смысл и суть этой интриги. Разве не говорили ему, что вКраковнаведывался
папский нунций? Разве неподдерживалэтотнунцийпритязанийсамозванца?
Почему же Папу так интересует московский трон и престолонаследие на Руси?С
чего бы вдруг римскомусвященникупомогатьчеловеку,стремящемусястать
правителем православной страны?
Наконец Борис понял все. Рим. Рим затеял этодело,иподлиннаяцель
интриги заключалась в насаждении католичества на Руси.Сигизмундприбегк
помощи Папы, втянул его в заговор, потому что, сам будучивыборнымкоролем
Польши, видел в честолюбивом отпрыске Штефана Баториячеловека,способного
низвергнуть его с польского трона. И вот, желая направить амбициивдругое
русло, он стал крестным отцом (если неизобретателем)всейэтойзатеис
самозванцем. Он-то, верно, и придумал выдать молодца за убиенного Дмитрия.
И не было бы этих полных тревог месяцев, расскажиемудуракОтрепьев
все как есть с самого начала. Как просто было бы тогда вскрыть этотгнойник
обмана. Ну, да лучше поздно, чем никогда. Завтра он обнародует правду, иее
узнает весьмир.Атакаяправдавполнеможетзаставитьпризадуматься
суеверныхрусскихнедоумков,приверженцевправославия,поддерживавших
самозванца. Пусть увидят, в какую западню их хотели залучить.
Вечером в Кремле давали пир в честьчужеземныхпосланников,иБорис
пришел к трапезе в гораздо лучшем, чем прежде, расположении духа.