Принц молча смотрел нанего,пытаясьсовладатьсосвоимстрастным
вспыльчивым нравом. В конце концов он прорычал:
- Поди прочь!
Прелат склонил голову, не смея посмотреть в глаза повелителя.
- Храни тебя Господь, владыка, - чуть ли не рыдая произнес онивышел
вон.
Епископ Коимбрский был взволнован. Он любил принца, которому былстоль
многим обязан: он понимал в глубине души, что Афонсо Энрикес прав, но онне
мог изменить своему долгу перед Римом, долгу столь же простому ипонятному,
сколь и неприятному. Рано поутру АфонсоЭнрикесудоложили,чтокдверям
собора прибит пергамент, сообщающий о его отлучении от церкви, аепископ-
то ли от страха, то ли от горя -покинулгородиотправилсявпутьна
север, к Порту.
Неверие быстро уступило место гневу в душе АфонсоЭнрикеса.Азатем,
почти так же быстро, он принял решение - безумноеибезрассудноерешение,
какого,собственно,иследовалоожидатьотсемнадцатилетнегоюнца,
держащего в руках бразды правления. Однако в решении этом, еслиучестьего
однозначность и полное пренебрежение законами церкви и общества, можнобыло
заметить определенную логику, пусть и безнравственную.
Облачившись в латыинабросивнаплечиотороченнуюзолотомбелую
мантию, АфонсоприскакалксоборувсопровождениисвоегобратаПедро
Альфонсо и двух рыцарей, Эмигио Мониша и Санчо Нуньеса.Здесьнаогромных
окованных железом воротах, как емуиговорили,виселримскийпергамент,
предающий принца анафеме.Высокопарные,витиеватыелатинскиефразыбыли
выведены на нем изящным округлым почерком умелого церковного писца.
Он соскочил со своего громадного коня и, бряцая доспехами,взбежалпо
ступеням собора. Егоспутникиследовализаним.Очевидцамипоследующих
событий стали несколько зевак, которые остановились, увидев своего принца.
Указ об отлучении еще неуспелпривлечьксебечье-либовнимание,
поскольку в двенадцатом столетии искусство читать по-писанномупредставляло
собой тайну, посвящены в которую были лишь оченьнемногие.АфонсоЭнрикес
сорвал пергамент с гвоздя и смял его вкулаке,затемвошелвсобор,но
вскоре вышел оттуда и направилсявмонастырь.Поегоприказузабилив
колокола, созывая монахов.
Вскоре вокруг инфанта, стоявшего на залитомсолнцемцерковномдворе,
сталисобиратьсячленымонашескогоордена-суровые,отчужденные,
величественные,онинеторопливошествовалиподукрашеннымилепным
орнаментом сводами; одеянияихниспадалидоземли,руки,спрятанныев
широкие рукава ряс, были сложены нагруди.Выстроившисьполукругомперед
своим правителем, они невозмутимо ждалиобъявленияеговоли.Колокольный
звон над головой стих.
Колокольный
звон над головой стих.
Афонсо Энрикес не стал попусту тратить слов.
- Я собрал вас, - возвестилон,-чтобыобъявить,чтовыобязаны
избрать нового епископа.
По толпе священнослужителей пробежал ропот.Каноникиподозрительнои
осуждающе смотрели на принца, бросали косые взгляды друг надруга.Наконец
заговорил один из них:
- Habemusepuscopum,-мрачнопромолвилон,итутжераздалось
несколько голосов, вторивших ему:
- У нас есть епископ!
Глаза молодого правителя загорелись.
- Вы заблуждаетесь, - сказал он им. - У вас был епископ, но егобольше
здесь нет. Он сбежал, покинув свой престол, после того какобнародовалэту
позорную писанину. - Принц поднял руку сосмятымуказомоботлучении.-
Посколькуя-богобоязненныйхристианскийрыцарь,янепризнаюэтой
анафемы. Отлучивший меня от церквиепископбежал,поэтомувынемедленно
изберете нового, и он снимет с меня наказание, наложенное Римом.
Онистоялипередним-безмолвныеибесстрастные,исполненные
достоинства священнослужители, уверенные в том, что закон на их стороне.
- Ну, так что же? - рявкнул молодой человек.
- У нас есть епископ! - повторил чей-то высокий голос.
- Аминь! - отозвался хор, и под сводами заходило гулкое эхо.
- Я же сказал вам,чтовашепископбежал,-продолжалнастаивать
принц, и голос его дрожал от гнева. - И я заявляю, чтоонневернется,и
нога его никогда впредь не ступит на улицы моего города Коимбры. Поэтомувы
немедленно приступите к избранию его преемника.
- Повелитель, - холодно отвечал ему один из монахов, - избраниенового
епископа незаконно и невозможно.
- Да как смеете вы говорить мне такое? - взревел принц,взбешенныйих
холоднымупорством.Онвзмахнулрукой,яростнымжестомприказываяим
удалиться. - Прочь с глаз моих, вы - злобные спесивцы! Возвращайтесь всвои
кельи и ждите моих повелений. Коль скоро вы, преисполнившись высокомернойи
тупой гордыни, не желаете исполнятьмоюволю,ясамизберувамнового
епископа.
Афонсо был страшен в своем гневе, и монахи не осмелилисьсказатьему,
что, даже будучи принцем, он не имеет права устраиватьвыборыепископа.С
прежним бесстрастием поклонившись ему, они повернулись иудалилисьтакже
неспешно, как пришли.Нахмуривбровиисжавгубы,Афонсопровожалих
взглядом; Мониш и Нуньес молчастоялиунегозаспиной.Внезапновзор
темныхнастороженныхглазпринцаостановилсянапоследнейудаляющейся
фигуре. Мрачное строгое шествие замыкал высокий худощавыймолодойчеловек.
Бронзовый цвет кожи и хищное ястребиное лицо свидетельствовали о том, чтов
жилах его течет мавританскаякровь.