Еще мальчишкой я убедился в том, что всякое правительство есть естественный враг своего народа. Если мы примем его семантику, то наполовину проиграем битву. Мы не пираты, а освободители.
Кейтлин шевельнулась. Тревога звучала в ее голосе:
– Вы говорите как фанатик, сэр. Моя страна хорошо помнит их, слишком даже хорошо.
Дозса, коренастый, темноволосый мужчина с миндалевидными глазами на довольно плоском лице, рассмеялся:
– Тогда зовите нас частной полицией… или проповедниками. Или безумцами – последнее, пожалуй, вернее всего. Но не пиратами. Пираты стремятся отобрать деньги.
– Говори, что хотел, Сергей, – предложил Бродерсен.
– Я полагаю, что всем нужно пройти инструктаж и попрактиковаться в обращении с легким стрелковым оружием, – констатировал Зарубаев. – Вне всякого сомнения, каждый на борту умеет стрелять, но лишь мы с вами, капитан, служили в миротворческих силах и знаем технику боя – в том числе и космического. Мы можем дать инструкции. До Т‑машины лететь несколько дней, от Солнечных Ворот до Земли придется тоже добираться не один день, и кто может сказать, что будет потом. Мы можем заучить некоторые основы, начало методики.
– М‑м‑м… м‑м‑м… – Бродерсен шевельнулся на своем столе. – Мы не рассчитываем на неприятности.
– Некоторая тренировка не повредит, – заявил Дозса. – В этом путешествии у нас пока не слишком много дел. Я буду рад чем‑нибудь заполнить свободные от вахт часы. А как насчет остальных? – Он бросил взгляд в сторону застывшего Лейно. – Быть может, занятия помогут нам теснее сплотиться.
Дискуссия вырвалась на свободу. Согласившись на предложение, все обратились к возникшим вопросам. Прошло два часа, прежде чем Бродерсен отпустил экипаж. Свободные от дежурства могли оставаться в общей комнате, но никто не сделал этого. Выходя из комнаты, Вейзенберг шепнул:
– Попробую что‑нибудь сделать с Мартти, Дэн, но все в основном зависит от тебя самого, так?
– Ух! – вздохнул Бродерсен, когда они с Кейтлин остались вдвоем.
Она взяла его за руки.
– Бедняжка. Нелегкое это дело быть капитаном, правда? Он чуть улыбнулся:
– Ты обнаружишь, что пост квартирмейстера тоже не сулит особых восторгов, моя дорогая. Работы больше, чем у кока и стюарда, хотя и у них дела по горло. Выдай да посчитай, и пригляди, чтобы корабль был в порядке… Лучше я начну учить тебя прямо сейчас.
Она приблизилась.
– Неужели спешка настолько неотложна?
– Увы, боюсь, что да, – отвечал он. Кейтлин вздохнула.
– Ну что ж, хорошо, потом. – И показав в сторону ближайшего обзорного экрана:
– Там, снаружи, всегда опаздывают, пока мы живы. Разве не так, мой дорогой?
Он не отвечал, слишком захваченный увиденным – очертаниями ее тела на фоне далеких звезд.
Глава 13
Я была огромной гордой семгой, но не знала слов, которыми можно выразить величие или гордость. Я была такой. Мои бока отливали синевой стали, подбрюшье горело серебром, но я знала о металле только остроту крючка, некогда впившегося в мою губу и вырвавшего кусок плоти. Я сливалась воедино с водой, и всегда была таковой. Когда я была мальком, вода рябила и шептала вокруг меня, а я пряталась в гравии, и неторопливая тень щуки скользила, затмевая желтые полосы солнца. Позже вода текла, бурлила, ласкала, облегала меня, когда, отдавшись на волю течения, я уносилась к морю. А потом вдруг сделалась соленой и жалом своим пробудила сознание, которым я обладала еще в икринке; и я прыгала от радости, взмывая в водопад света, где воздух острым ножом резал мои жабры. Ну а затем годы, не знавшие времени, я бродила в море, охотилась, догоняла, грызла сопротивляющуюся мягкую плоть, и восторгалась.
Но наконец я уловила благоухание, которому нельзя было противиться, и устремилась домой. Нас было много; мы одолевали сопротивлявшуюся нам реку и покрывали ее воды блеском своих тел. Теперь и мы сами стали добычей. Мы умирали, умирали, и каждая смерть становилась тем же праздником, каким была и жизнь. Я победила. Жизнь таилась внутри меня. В мирной заводи верховья реки рыла я хвостом в гравии, некогда укрывавшем меня, гнездо для моих собственных детей. Я не понимала, какими они будут – и съела бы любого, если бы он попался мне, – но тогда я любила их. Тут он нашел меня. Он. Это был самый лучший момент в моей жизни.
Ну а вскоре я была готова к смерти. И явился Призывающий, и взял меня в Единство. Я была Рыбой.
Чистая эзотерика, как бывало всегда, когда речь заходила о вкусах в искусстве. Вообще Дэн считал себя человеком простым и примитивным – так сказать, любителем картошки и мяса, хотя и не отказывающийся от изысканной пищи. Кейтлин и Лиз умели готовить, что… свойственно сексуальным женщинам – а вообще он был гурманом. Родители постарались, чтобы Дэн получил хорошее образование, но сам он держался чистого прагматизма, пока не вступил в миротворческие силы. А потом захотел осмыслить то, что пережил на Земле и за ее пределами, и занялся изучением истории, антропологии и связанными с ними дисциплинами, что в свой черед помогло ему понять великих творцов. К тому же первая жена поощряла его интересы, вторая поступала аналогично.
– Пусть я и не интеллектуал, – иногда замечал Дэн, – но предпочитаю мыслителей. – И финансировал кафедру гуманитарных наук в университете Эополиса.