Раз в три-четыре года они снаряжают экспедиции за камушками, а заодно и флайфлауэров отлавливают, пытаются разводить на Земле… Но когда на Земле, качество чем-то там хуже и разводятся эти фиалкотараканы плохо… В общем, ты когда-нибудь слышал о Бернарде Шостаке? Это биохимик, чуть ли не гейтсовский лауреат.
Молчанов нахмурился и промямлил какую-то нечленоразделыцину. Фамилию Шостак он определенно слыхал, и не раз, но, помнится, к биохимии и Гейтсовской премии слышаное отношения не имело…
А Крэнг продолжал:
— Он впервые сумел разработать синтезкод этого ферме… ферм… ну, этих духов. Но ты же понимаешь, синтетик стоит гроши и серьезным спросом пользоваться не будет (там же всей цены, что из редчайшей живности получают, а запах, по совести говоря, гадковатый)… Поэтому Шостак придумал основать на родине флайфлауэров колонию. Понимаешь…
— Не понимаю. У макросов с постоянным селением проблема, а у Шостака что?
— А у Шостака этой проблемы не будет, — сообщил Дик. — У него голова — куда там «крепко-твердым»! А ты лучше слушай. Колония будет вроде здешней, со всякой такой экзотикой. Только будут не лесорубы, конечно, а егеря-сборщики, которые как бы это… добывают этих… тварей… с риском для жизни, вот. И варят духи чуть ли не прямо в джунглях. На — гы-гы! — кострах. Но… — Дикки-бой попытался выдержать эффектную паузу (и выдержал бы, только терпения не хватило), — но это все так, заставка. А на деле — потайной бункерок и синтез-лаборатория. Маленькая, литров на сто пятьдесят — двести в год, иначе цена упадет. Понял? А в перспективе еще и туризм. Парфюм-сафари, а? Прилетел, сходил с профессионалом в джангл, сам себе сделал духи… Да за такое счетастые будут платить суперозверелые деньги! Понял?
— Я даже большее понял, — рассеянно вымямлил Матвей. — Максимум через год антимонопольный комитет заинтересуется всей этой лавочкой, мигом дороется, что объем производства намеренно ограничивается в целях жульнического раздувания прибыли… И останется твой Шостак без монополии. И без штанов.
— Не останется, — отмахнулся Крэнг. — Потому что никто не дороется. Говорю же, есть там…
Теперь настал Матвеев черед отмахиваться:
— Ладно, хрен с ними. Все я уже понял, в одно только втюхаться не могу: при чем здесь ты. И я.
Крэнг победоносно ощерился:
— При всем! По закону о преимущественных правах колонисты имеют безоговорочный эксклюзив на разработку основных ресурсов. ВСЕХ, понял? И алмазов — тоже. Поэтому Шостак возглавит колонию лично. А «Макрохарду» — вот! — Он оттопырил средний палец, поразмыслил секунду и вдобавок скрутил исконно славянскую дулю. — Как по-вашему говорят: на кость, выкоси?
— Как говорят по-нашему — это наше дело. Еще раз спрашиваю: какое отношение ко всему тобою вышеизложенному имеем ты и я?
— Я в деле, — гордо объявил Дик. — И между прочим, навербовать егерей-собирателей на Новом Эдеме — ну» чтоб с опытом безаппаратурной работы и вообще с подходящим опытом — это я посоветовал.
— Если руководство этой аферы прислушивается к твоим советам, можешь место мне не держать, — хмыкнул Молчанов и вдруг с маху хлопнул себя по лбу: — Ты как сказал, Шостак? А он, часом, не имеет отношения к «Шостак энд Сан Глобкэмикал»?
Крэнг тоже хмыкнул:
— Имеет. Он как раз именно сын. И «Глобкэм» финансирует всю эту, как ты говоришь, аферу.
— Подожди-подожди… Что-то же говорили такое, будто они на грани банкротства…
— Тушь, — пренебрежительно заявил Дикки-бой. — Видал? — Он чиркнул пальцами по комбинезонному рукаву, щелкнул по стеклу часов. — И это даже не весь аванс.
— Остальное небось выкинул на билет до Нового Эдема? — осведомился Молчанов.
— Никаких билетов. Экспедиция уже готова на все сто, транспортник сейчас на орбите.
Навербуем здесь двадцать рабочих, заберем тебя — и вперед! С местными бонзами договорено. Они, правда, не очень обрадовались, но согласие на вербовку дали (кто-то из «Глобкэма» нашел способ на них нажать).
Ну конечно, вот что за гостей, явно не имеющих отношения к грузоперевозкам или туризму, готовились принимать в порту; вот из-за чего сдвоенные патрули и распоряжения удерживать юношество от опрометчивых поступков…
— Слушай, малыш мой Дикки, а что ты своим нынешним хозяевам понаплел обо мне?
— Ничего такого! — Малыш Дикки аж руки вскинул, будто сдаваясь. — Даже имени не назвал. Сказал просто, что есть тут очень стоящий человек. А у них как раз подгадался дурацкий прокол с кадрами: бухгалтер опорно-двигательную базу откинул. Все, понимаешь, калькуляции поподбивал, снаряжение оприходовал, а чуть ли не перед самым вылетом — на тебе. Какой-то несчастный случай там…
— Так ты что, в бухгалтера меня?! — Матвей от изумления даже о боли в губах забыл.
— Н-ну да… — растерянно протянул Крэнг. — Но ты не бойся, справишься. Ты же умный, А там все уже в основном сделано… И еще будешь переводчиком…
— Интересно, а какое уютное местечко ты забронировал для себя? — осведомился Молчанов.
— Я — начальник боевой группы. Ну, охрана и прочее. Десять орлов в подчинении. Да каких! Один к одному, сам отбирал.
— Воображаю! — Матвей захихикал и не лег, а прямо-таки обвалился на койку. — Каждый небось еще тупее тебя. И где только удалось выискать таких аж десятерых?
Крэнг вскочил со своего складного кресла, Ухватился обеими руками за решетку и стал невероятно похож на гориллу из какого-нибудь нищего зверинца.
— По-твоему, я что, тупица? Почему?
— Потому что флайфлауэры — это Байсан, — тихо, но очень раздельно выговорил Молчанов. — А Байсан — это всадники. А я — не самоубийца,
— Говорю же, Шостак что-то изобрел против них такое… секретное… ну, что ли, усмиряющее… Для других останутся пугалом, а нас не тронут. Это такое будет… — Дик замялся, подбирая слова, но Матвей не стал дожидаться результата.
— Я сам знаю, какое это будет, — злобно сказал бывший великий хакер. — Этот твой Шостак изобрел навязаться в конкуренты коллективу пай-мальчиков под вывеской «Макрохард». Где-нибудь по дороге вас подстережет фрегат без опознавательных знаков и спасет от всадников ха-а-рошим деструкторным залпом. И пожалуйста. Только без меня.
Крэнг попробовал втиснуть лицо между прутьями (без особого успеха) и тоже перешел на полушепот:
— Предпочитаешь гнить здесь? Мат, мы старые друзья, но ты ничего не понял. Не будет твоего согласия — не будет и залога.
Молчанов нарочито медленно поднялся, нарочито медленно подошел к Дику, почти коснулся носом его носа и сказал по слогам:
— На-пле-вать.
— Мат, — торопливо забормотал Крэнг, — понимаешь, то, о чем ты говорил… Я и сам все это понял, только, понимаешь… я понял, но слишком поздно, понимаешь? Я…
— Рад бы выйти из дела, но не знаешь как? Щупани за попку офицера Маарийохаккинен. В этой гостинице небось куча свободных номеров.
— Не поможет. — Дикки-бой шмыгнул носом (совсем как давным-давно, еще в Сумеречных Кварталах, когда, без спросу вляпавшись в очередную дурость, запоздало прибегал к дружку Мату за умным советом). — Я получил аванс и почти все потратил. Твоя Малолихарканен поправит трусы и доставит меня на корабль в наручниках.
— Так от меня-то ты чего хочешь?! Чтоб я, беззаветной дружбы ради, согласился подохнуть с тобой за компашку? Чтоб тебе, бедненькому, скучно не было — так?! Да пшел ты!!!
— Если ты будешь с нами, никто не погибнет.