Грустно в этом признаваться, но мы не были с отцом душевно близки. Когда пришли трудные времена, вся эта либерализация и так далее, я занялся челночным бизнесом. И довольно удачно. Отец и понятия не имел, сколько я зарабатываю и, вообще, что сколько стоит. Он отдавал в дом всю свою зарплату, как делал всю жизнь, остальное его не интересовало. Единственным предметом его расходов были книги. Когда его привлекала какая‑то книга, найденная у букинистов, он без всяких сомнений влезал в долги, а потом месяцами давал грошовые уроки немецкого языка, чтобы расплатиться. Жаль, не могу вам показать, большая часть книг уже упакована, но в его библиотеке есть инкабулы, которых нет даже в Лондонской королевской библиотеке, не говоря про Ленинку. Чтобы у вас было представление о библиотеке, могу вам сказать одно: когда нам понадобились деньги, под залог библиотеки отец без труда получил почти двести тысяч долларов.
– Зачем вам понадобились такие деньги? – поинтересовался Пастухов.
– Возникла необходимость, – ушел от прямого ответа Юрий.
– В чем же проявлялись его странности? – вернулся Пастухов к теме разговора.
– Во всем. Он словно бы вылез из своего архива и кабинета, изумился происходящему и развил такую бурную деятельность, которой от него не ожидал никто. Для начала он дал мне пару коммерческих советов и настоял, чтобы я им последовал.
– Вы последовали?
– Да. И не пожалел об этом. Потом он занялся общественной деятельностью.
– Он захотел стать губернатором?
Юрий даже засмеялся:
– Боже сохрани. Отец – губернатор! Да он подал бы в отставку на второй день после выборов. Впрочем, шансы его на выборах были даже не нулевыми, а отрицательными. Экология – это, конечно, важная вещь, но город волнует сейчас совсем другое.
– Для чего же он влез в предвыборную кампанию?
– Об этом я все время спрашиваю и себя. И не нахожу ответа.
– У вас была возможность спросить об этом отца.
– Я спросил. Он ответил: сынок, есть вещи, которых тебе лучше не знать.
Занимайся своим бизнесом и ни о чем не думай. Я еще несколько раз заходил с разных сторон, но ответа так и не получил. Притом, что отец, в общем, был очень открытым человеком и ценил мое внимание к его делам.
– С кем он был близок и мог быть откровенным?
– До конца, пожалуй, ни с кем. Можно сказать, что он дружил с Игорем Борисовичем Мазуром. Это председатель объединения «Яблоко» в нашем городе. Он тоже завзятый библиофил, хотя его библиотека, конечно, и в сравнение не идет с библиотекой отца. Последнее время они часто встречались и спорили о предвыборных программах «Яблока» и «Социально‑экологического союза». На выборы они хотели идти в блоке, но потом что‑то между ними разладилось, и они разделились. На мой взгляд, это не имело ни малейшего значения, потому что ни у «Яблока», ни у «Социально‑экологического союза» не было ни малейших шансов пройти даже во второй тур выборов. И вообще, я считаю, что все это глупые игры, которыми тешат себя взрослые люди. Застарелая болезнь «шестидесятников». Не доиграли в детстве.
Теперь наверстывают упущенное.
– Почему разошлись «Яблоко» и «Социально‑экологический союз»?
– Понятия не имею, – не без раздражения ответил Юрий. – Я знаю только одно. Отец хотел, чтобы «Яблоко» включило в свою программу один из его пунктов, а Мазур был против. На этом они и разошлись. После этого отец проявил совершенно неожиданную для него энергию, собрал необходимое количество подписей и зарегистрировался как кандидат в губернаторы от «Социально‑экологического союза». Отец – губернатор!
Этого невозможно представить.
Отец – губернатор!
Этого невозможно представить. Впрочем, все это было из области фантастики… Чаю?
Или кофе? Или чего‑нибудь выпить?
– Спасибо, – отказался Пастухов. – Не нужно ничего. С меня достаточно, что вы отвечаете на мои вопросы.
– Я делаю это, чтоб выполнить долг перед отцом. И только. У меня нет никаких иллюзий. Убийца не будет найден. Вы человек здесь чужой и просто не представляете, какие деньги и силы здесь задействованы. Сотни миллионов долларов. Я говорю о порте. Если бы у нас были предвыборные тотализаторы, я бы разбогател, потому что со стопроцентной уверенностью могу сказать, кто станет губернатором.
– Кто? – спросил Пастухов.
– Хомутов. Нынешний губернатор, представитель движения НДР.
– Рейтинг у него – всего 21 процент.
– Вы верите во все эти рейтинги? А я верю в реальность. Хотите пари?
– Нет, – отказался Пастухов. – Я спорю только тогда, когда уверен в успехе. А в успехе я уверен, когда владею ситуацией. Сейчас же для меня все как в тумане.
Почему вы считаете, что губернатором станет Хомутов?
– Это очень просто. Для развития порта и вообще промышленности нашего города, как и всей России, нужны иностранные инвестиции. Извините, что говорю вам такие банальные вещи. Деньги могут дать только немцы. А если на выборах победах коммунист, наш город, и вообще Россия, не получит от них ни пфеннига. Я не считаю себя ни демократом, ни коммунистом, но на их месте я поступил бы точно так же. Демократы разворуют часть денег. Увы, это факт. Но часть все‑таки пустят в дело. А коммунисты часть разворуют, а остальное расфукают на социальные программы. Им же придется выполнять предвыборные обещания. А где на это взять деньги?
– Имел ли Николай Иванович какое‑нибудь отношение к порту?
Юрий задумался и ответил не сразу:
– Скажем так: он видел порт в исторической перспективе.
– Какую программу он хотел предложить «Яблоку»?
– Этого я не знаю. Он не объяснял, зная мое нелюбопытство к таким вещам, а я не спрашивал.
– Давайте перейдем к последним дням, – предложил Пастухов. – Я знаю, что это самые тяжелые воспоминания, но вам придется вспомнить все до последней мелочи.
– Это мой долг перед отцом, – согласился Юрий. – Спрашивайте.
– Когда у Николая Ивановича возникла мысль баллотироваться в губернаторы?
– Незадолго до конца регистрации кандидатов. До этого он ничего об этом не говорил и даже, по‑моему, не думал. Потом произошло одно событие, которое его не на шутку взволновало. Более того, он был возбужден так, как я никогда в жизни не видел. Вообще‑то он был спокойным и даже несколько флегматичным человеком.
– Что это за событие?
– По форме оно очень простое. Утром он вышел к калитке, чтобы взять газеты.
Среди газет оказался довольно плотный пакет в коричневой бумаге без обратного адреса и, по‑моему, вообще без марок. Отец всегда читал газеты у себя наверху, в кабинете. Так было и в этот день. Но вдруг он спустился вниз и сказал мне:
«Кажется, сбылись мои самые худшие предположения». Я спешил на работу, поэтому не стал расспрашивать, а вечером отец ни на какие мои вопросы не отвечал. Этого конверта у него я больше не видел. Что было в нем – понятия не имею. О каких худших предположениях он говорил – тоже. Я знаю только одно: в тот вечер он был у губернатора – у Валентина Ивановича Хомутова. Причем в неурочное время, вечером. Хомутов принял его, потому что они были очень давно знакомы и у отца учились оба сына Хомутова.
– В каком состоянии он от него пришел?
– Я бы сказал так: в угнетенном.