Комната, в которой он находился, напоминала подвальную мастерскую, царство не то столяров, не то сантехников. В комнате не было ничего угрожающего, даже ножа на столе. И эти двое, к которым он по дурости влез в «тойоту», тоже мирно сидели тут же на лавках, ожидая, когда он очухается.
Водитель был комплекции крупной, нрава не очень мирного, но у него даже мысли не мелькнуло оказать хоть какое‑то противодействие своим похитителям. В их позах, манере двигаться, даже сидеть было нечто такое, от чего хотелось забиться под лавку, как хочется обыкновенному человеку убежать куда‑нибудь подальше из комнаты, в которой разгуливают два тигра или две рыси.
– Ресницы подрагивают – очухался, – констатировал маленький, вглядевшись в лицо водителя. – Хватит придуриваться, открывай глаза.
Водитель открыл глаза. Руки‑ноги были целы, ничего не болело, нигде никакой крови, одежда мокрая, но целая. Только возле левого уха чуть побаливала какая‑то точечка – с ее помощью, видно, его и отключили.
– Олег Мухин, – представился маленький. – Прозвище, естественно. Муха. Ну, а какое другое прозвище может быть у человека с такой комплекцией и с такой фамилией? – И сам же ответил:
– Никакого. А это Дима Хохлов. Прозвище – Боцман.
Потому Боцман, что когда‑то начинал в морской пехоте. До такого высокого звания, как боцман, он, конечно, там не дослужился, но мы уж его так зовем по привычке и из уважения. Потому что если бы он подольше там послужил, обязательно стал бы боцманом. Или даже старшим боцманом, он у нас очень способный, очень.
– Кончай трепаться, – довольно добродушно прервал Хохлов.
– Во‑первых, я не треплюсь, а говорю чистую правду, – возразил Мухин. – А во‑вторых, нужно же о чем‑то поговорить с человеком, прежде чем переходить к делу. А то он может черт‑те что подумать про нас. А я не люблю, когда про меня думают черт‑те что, а тем более несправедливо. И ты не любишь. Вообще никто не любит. И наш друг Костя Зайончковский тоже не любит. Я правильно произнес твою фамилию, ничего не перепутал?
– Правильно, – подтвердил водитель.
– Вот мы и начали приличный, вежливый разговор, – обрадовался Мухин. – Извини, Костя, что не можем предложить тебе закурить. Твои сигареты размокли, а своих у нас нет. Ни я, ни Боцман не курим. Отучил нас один наш друг. Доказал, что курить вредно. А знаешь как? Навьючил на каждого килограммов по шестьдесят разного скарба, ну – взрывчатки, того‑сего, и прогнал два броска по тридцать километров.
По горам. А теперь, сказал, можете курить сколько влезет. И почему‑то никому не захотелось. Только один из наших выдержал и закурил. И до сих пор курит. У него прозвище Док. Потому что он медик, хирург. Мы его хотели с собой взять, но ему куда‑то на курсы повышения квалификации понадобилось – пришлось ехать без него.
Но тебя. Костя, больше всего волнует сейчас, наверное, только один вопрос. На кой хрен мы рассказывали тебе, как нас зовут. Я тебе отвечу. Мы очень рассчитываем, что станем с тобой друзьями. И по работе, и так. Мы просто обязаны стать с тобой друзьями и единомышленниками. Потому что другого выхода у нас просто нет. Верней, он есть, но о нем лучше не думать. Я, например, и не думаю.
А ты. Боцман?
– Я тоже.
– Вот водишь, и он не думает, – радостно подхватил Муха. – А если он что говорит, то этому можно верить. На все сто. Я говорю это тебе как человек, которому он три раза спасал жизнь. А я ему только два раза. Итак, Костя, нас чрезвычайно интересуют события, которые произошли вечером 12 октября, а также чуть раньше и чуть позже. Иными словами, все события, которые имеют хоть какое‑то отношение к вечеру 12 октября сего, 1997 года.
А я ему только два раза. Итак, Костя, нас чрезвычайно интересуют события, которые произошли вечером 12 октября, а также чуть раньше и чуть позже. Иными словами, все события, которые имеют хоть какое‑то отношение к вечеру 12 октября сего, 1997 года.
– А что было вечером 12 октября? Маленький укоризненно покачал головой.
– Не нужно. Костя, начинать с ошибок. Плохая примета. Твои слова не выдают в тебе человека выдающегося ума. Нет, не выдают. Потому что любой умный человек сразу бы понял: раз мы спрашиваем о событиях 12 октября, значит, мы знаем о них достаточно много. А раз мы спрашиваем о них тебя, мы, следовательно, уверены, что и ты о них знаешь достаточно много. И ты в самом деле знаешь о них много. И я не сомневаюсь, что ты поделишься с нами своими знаниями. Весь вопрос только в том, какие методы придется применить, чтобы убедить тебя сделать это.
Слова о методах очень не понравились водителю губернаторского «мерседеса», поэтому он решил дать задний ход:
– А, двенадцатого октября! – воскликнул он. – Это когда Комарова убили? Конечно, помню. Сразу бы сказали – сразу бы вспомнил. А так – думай. Цифры – они безликие. События – дело другое.
– Я запомню этот афоризм, – пообещал маленький. – И как‑нибудь использую. Не возражаешь? Цифры безлики, и только события сообщают им жизнь. А теперь очень подробно расскажи нам, что ты делал 12 октября.
– Ну, что делал? Утром пришел в гараж, проверил тачку.
– Все было в порядке? – поинтересовался высокий, которого маленький назвал Боцманом.
– В полном. Тачке всего год, что с ней может случиться? Это же «мерин», «мерседес» то есть, а не вшивая «Волга». Потом заехал за хозяином домой, привез его на работу. Часа в два с двумя какими‑то иностранцами, немцами похоже, ездили на стройплощадку нового жилого комплекса. Около четырех вернулись. Я пообедал и устроился в приемной ждать, пока шеф поедет домой. Но неожиданно в начале шестого он вышел из кабинета и велел отвезти его на улицу Строителей.
– Прервемся, – вмешался Мухин. – Входил ли кто‑нибудь до этого к нему в кабинет?
– Нет, только старшая секретутка.
– Ты уверен в этом?
– А то нет? Все же мимо меня проходили. Если бы кто посторонний шел, я бы обязательно его приметил. Вы охранников можете спросить – они подтвердят.
– Пока мы спрашиваем тебя. Что было дальше?
– Мы подъехали к дому номер семнадцать по улице Строителей, шеф велел мне остаться в машине и ждать.
– А где были охранники? – поинтересовался Боцман.
– Он их не взял с собой.
– А обычно берет?
– Обычно берет. Он довольно долго звонил в калитку, потом вошел. Его не было примерно тридцать минут. Потом хозяин проводил его до калитки, пожал ему руку, и мы вернулись в резиденцию.
– Ждал его там кто‑нибудь?
– Нет, – уверенно ответил водитель. – Секретутка передала срочные факсы, сказала про пару важных звонков, и он ушел к себе в кабинет. Около семи вышел, и я отвез его домой, как обычно. Вот и все.
– Когда он вышел из калитки, было у него что‑нибудь в руках? – спросил Боцман.
– Не помню. Вроде нет. Да нет, я бы заметил. Вот и все.
– Нет, Костя, не все, – мягко поправил маленький. – Ты забыл сказать нам две вещи. С кем ты встречался до этой поездки и с кем ты встретился после этой поездки.
– Да когда? – как можно более искренне возмутился водитель. – У меня и времени не было с кем‑то встречаться! Сами прикиньте!
– Ты мог встретиться не 12 октября, а раньше.