– Но я действительно не знаю! Было почти темно, туман. Я и понятия не имею, кто увидел мой сигнал.
– А кто должен был увидеть?
– Этого я тоже не знаю. Маленький обернулся к товарищу.
– Боцман, выйди на три минуты, а? Не могу я издеваться над твоей изнеженной психикой. Клянусь, я не сделаю ему слишком больно. Я сделаю только так, чтобы он вспомнил, что такое боль. Заодно принеси полведра воды. Она может понадобиться.
– Нет! – сказал водитель. – Нет! Пожалуйста, не нужно! Я все скажу. Все, что знаю. Я действительно не знаю, кому подал знак, когда мы отъехали от дома Комарова. От меня ничего и не требовалось. Лишь мигнуть не повороте левым подфарником, если переговоры закончатся неудачей.
– Кому ты подал сигнал – не вопрос, – заметил маленький. – Ты подал сигнал убийце. Через двадцать минут Николай Иванович Комаров был застрелен.
– Я не имею к этому никакого отношения! – воскликнул водитель. – Клянусь жизнью моих детей! Клянусь всем, чем только можно!
– Я склонен поверить, – заметил Боцман, когда водитель перестал бить себя в грудь.
– А у меня и сомнений на этот счет не было, – ответил Мухин. – Нерационально.
Для чего вводить в горячую схему лишнего человека? Его использовали для другого.
И практически втемную. А вот кто использовал – это он знает и сейчас нам подробно расскажет. Ну, Костя? В какой‑то из дней накануне убийства Комарова, а еще вернее – за неделю или даже за две, ты встретился с человеком, с которым раньше никогда не встречался. И встреча эта произошла по его инициативе, хотя и могла выглядеть совершенно случайной. Чтобы ты не перенапрягал свою память, подскажу, что именно этот человек приказал тебе дать сигнал, о котором мы только что говорили. Ты помнишь, конечно, этого человека?
– Да. Но я не знаю, кто он. Он никогда не представлялся и не называл себя. И губернатор его не называл. Однажды, примерно за неделю до всех этих событий, он вызвал меня и сказал: «Поговори с этим человеком». Мы спустились в холл первого этажа и поговорили.
– О чем? – спросил маленький.
– Разговор был пустой и дурацкий. Он спросил, нравится ли мне эта работа. Я сказал: да. А что? Зарплата нормальная, под машиной ночами не нужно лежать. А что не подхалтуришь – ну, сейчас с халтурой негусто, столько частников навалило, что по улицам не проехать. Он спросил, понимаю ли я, что на должности водителя губернатора должен быть человек, проверенный во всех отношениях. Я сказал: проверяйте. Сидеть я никогда не сидел, прав по пьянке не лишался, всего одна серьезная авария была в жизни, да и то не по моей вине. Принимаю тоже в меру, и с этой стороны ко мне не подкопаешься. Он сказал, что речь идет не о прошлом, и по биографии ко мне никаких претензий нет. Речь о будущем. Губернатор – серьезная политическая фигура, и он может стать объектом внимания криминальных группировок и даже западных разведок.
– Таким образом он дал понять, что представляет ФСБ? – уточнил Мухин.
– Вот именно – дал понять, – подтвердил водитель. – Никаких документов не показал, ни на кого не сослался.
– А ты не спросил его документы?
– Нет. Как‑то неловко было. К тому же представил ему меня сам губернатор. Как я мог ему не доверять?
– Продолжай, – кивнул Боцман.
– А нечего продолжать. Побазарили и разошлись. Я пообещал сообщать ему, если замечу вокруг губернатора что‑нибудь подозрительное.
– Он тебе дал телефон?
– Нет. Сказал, что сам будет звонить.
– Звонил?
– Нет.
За неделю – ни разу. А потом пошла эта катавасия.
– Какая?
– Ну, выборы. Собрания, митинги, выступления по телевидению.
– Когда он тебе позвонил?
– Этот день я хорошо помню. Когда Комаров был зарегистрирован кандидатом в губернаторы. Все в конторе ходили и хохотали. У него не было ни одного шанса.
– О чем тебе сообщил этот человек?
– Попросил о встрече. Мы встретились в парке, в глухом месте. Он приказал мне отслеживать все, что связывает губернатора с Комаровым. И вообще, все, что у нас станет известно о Комарове. Я пообещал. А мне что? Это же не военная тайна, верно?
– Что ты ему сообщал?
– Ну, время от времени он звонил мне домой или в служебку, и я передавал то, о чем у нас треплются – больше и нечего было. Ну, а дня за три до того дня он приказал мне быть наготове и выполнить приказ, который он мне передаст – либо сам, либо через посредника.
– Приказ о сигнале?
– Да.
– Он передал его сам?
– Да.
– Опиши его, – вмешался в разговор Боцман. – Рост, вес, телосложение, особые приметы.
Водитель задумался. У него была хорошая зрительная память, и он неплохо запомнил таинственного незнакомца. Беспокоило его сейчас другое: стоит ли рассказывать про него этим парням, несущим в себе какую‑то опасность, гораздо более серьезную, чем морду набить или даже покалечить в драке. Водитель всем своим опытным нутром чувствовал, что столкнулся с тем, с чем в жизни никогда не сталкивался, и самое разумное было дистанцироваться от этой опасной странности, вернуться в мирный и безопасный быт. Что для этого лучше: соврать этим парням или сказать правду?
– Лучше не врать, – словно бы угадав его мысли, подсказал маленький. – Во‑первых, нехорошо. А во‑вторых, опасно. Мы же узнаем правду, согласен?
И водитель решился. Да что он мне, брат или сват? Опасность, исходящая от незнакомца, была мнимая: ну, формальности в анкете будут копать, да копай, копай! А опасность, исходящая от этих парней, была настолько очевидной, что и думать о ней нечего было. Их дела – не анкеты и туманные разговоры про иностранные разведки. Их дела вот они, тут, в метре – боль и смерть. Да еще какая, твою мать, смерть! Если они не врали про этого Махмуд‑хана, а очень не похоже, что они врали… Нет, не врали. По очень простой причине: им незачем врать. И если так… – Записывайте, – сказал водитель.
– Мы запомним, – успокоил его Боцман.
– Лет тридцати пяти, самую малость выше среднего роста, среднего телосложения, очень хорошо тренирован. Не накачан, как нынче молодежь, а по‑настоящему тренирован.
– Почему ты так решил? – спросил маленький.
– Просто я видел, как он перепрыгнул через поваленный ствол липы. Я говорил, что первый раз мы встречались в парке. Так вот, он эту липу не стал обходить. Он просто взмыл над землей с места без всякого разбега и оказался на другой стороне. Потом, после встречи, я вернулся к этой липе. Раз пять разбегался, чтобы перепрыгнуть через нее – ни хрена. А он – одним движением.
– Вооружен?
– Да, что‑то под мышкой торчит. Что – не знаю.
– Вам с губернатором приходится бывать в МВД, в ФСБ. Видел ты его там хоть раз?
– задал вопрос маленький.
– Нет, ни разу. Даю дальше приметы, – продолжал водитель. – Темноволосый, с легкой сединой, довольно коротко постриженный. Одежда обычная, не ширпотреб, но и не фирма. И есть особая примета, из‑за которой его ни с кем не спутаешь. На левой брови – небольшой шрамик. И как бы продолжение этого шрамика – на верхней левой губе.