В заключение Мокси, глядя Лисенку в глаза, крикнул:
– Так ты скажи напрямик – есть привидения или нет?
– Нет, – сказал Лисенок. – И вечером мы это докажем. С нетерпением жду, когда стемнеет. А не обратили ли вы на кое– что внимание?
– На что?! – в один голос воскликнули трое приятелей.
– Ведь это будет наше первое ночное приключение!.. Домби, скажи, что ты слышал.
– Когда я шел по тропинке, все животные разговаривали между собой о том, что в турбазе появилось привидение. Ну, самое что ни на есть обыкновенное ночное привидение из тех, которые существуют повсюду. Просто оно появлялось и его видели все, кто там бывал.
– Только и всего?
– Оно хихикало. Так говорят. Да, кто-то сказал еще, что оно взбиралось кому-то на спину, чтобы ехать верхом, но остальные не поверили.
– И что еще говорят?
– Что ему нравится душить. Сдавит горло и душит. Тут Мокси крикнул, что он сейчас же уйдет подальше от этих мест. И зачем только Лисенок всех уверял, будто привидений не существует, а теперь вот оказывается, что они есть да еще повсюду и забираются на спину, сдавливают горло, хихикают … и…
– Мокси! – прервал его Лисенок. – Привидения – это плод человеческой фантазии. Это выдумка. И вот, кто верит в привидения – дурак!
– А раз ты не дурак, – сказал Домби, – то, может, ты пойдешь сегодня вечером на турбазу?
– А почему бы нет?
– И подойдешь к ней совсем близко?
– Да.
– И внутрь войдешь? – удивился Димби.
– Войду и пробуду там сколько захочу!
– Ты с ума сошел! – воскликнул Мокси.
– Войду, постою там и выйду!
– Но мы-то не пойдем, – сказал Мокси, – так, что никто и не увидит, действительно ли ты вошел, и поэтому лучше тебе не ходить, раз никто тебя не увидит, потому что, когда ты вернешься, мы все равно тебе не поверим – ведь никто видеть тебя там не будет. Ты можешь сколько угодно рассказывать, что ты оттуда вернулся, но мы… Вот так… Верно, Димби?
– Что, Мокси? – не понял Димби.
– Ну то, что я ему сказал.
– А что ты ему сказал?
– Что не надо туда ходить.
– Ну да…
– И все-таки я пойду! – стоял на своем Лисенок. – Для меня главное – войти туда и постоять там в темноте. Если вообще привидения существуют, – то оно обязательно явится и докажет мне это. Верно, Димби?
– Конечно… Но и мы тоже можем пойти туда, только дойдем – самое большее – до полянки перед турбазой. Чтобы увидеть, как ты войдешь в дом.
– Это самое большее. Дальше – хоть убей меня – не смогу! – сказал Мокси. – Самое большее – до полянки, чтобы убедиться, что ты вошел. Потому что мне страшно, – пони маете? Я вам уже тысячу раз говорил – не хочу, чтобы мне было страшно, а мне страшно.
– Потому что ты себе не внушаешь.
– Что?
– Надо себе внушать какую-нибудь мысль, – начал объяснять ему Лисенок. – Какую-нибудь мысль, которая была бы противоположной страху. Например, если непрерывно повторять:«мне не страшно», то обязательно свыкнешься с мыслью, что не страшно и действительно не будешь чувствовать страха.
– Ну, хорошо! А сколько раз?
– Очень много раз… Если вы начнете сейчас, то надо повторять это до самого вечера. А когда наступит вечер, у вас уже не будет никакого страха. Вы даже войдете вместе со мной в дом.
И тотчас же все четверо стали без конца повторять: «Мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно». Они купались в реке и твердили: «Мне не страшно». Лежали на солнышке, – «Мне не страшно». Снова купались – «Мне не страшно». Пошли по тропинке – «Мне не страшно, мне не страшно». Обедали – «Мне не страшно». Улеглись на полянке – «Мне не страшно». Заснули. Ничего. Ни звука. Проснулись. «Мне не страшно». Вернулись к речке. «Мне не страшно, мне не страшно». Искупались. «Мне не страшно». Всю вторую половину дня твердили: «Мне не страшно», до самого захода солнца.
«Мне не страшно, мне не страшно»…
– А не слишком ли много это – а, Лисенок? Непрерывно одно и то же.
– Ну и что – зато исчезает страх. А тот, кто не чувствует страха, – счастливчик. Может быть, самые счастливые те люди, животные, вообще всякие существа, которые не чувствуют страха – бесстрашные.
– Ненавижу, когда мне страшно, – признался Мокси. – Как только перестану чувствовать страх, – я стану самым счастливым существом на свете!
Друзья отправились на турбазу. «Мне не страшно», – твердили они по дороге. Но вскоре остановились. «Мне не страшно, мне не страшно». «Потому что мне не страшно», как же можно не остановиться, – думал каждый, – мне же не страшно, мне же не страшно… Как красиво пляшут белочки… «Мне не страшно»… на деревьях!"Мне не страшно". И в траве. «Мне не страшно». И опять на деревьях. «Мне не страшно». Грациозно пляшут… Какие у них ритмичные движения, как вертятся они на ветках, как обрушиваются водопадом на траву и словно дым поднимаются к листве, незаметно пробираются позади стволов и вдруг появляются снова. Белочки и хвосты, хвосты и белочки; невозможно разобрать, где начинается одно и где другое, что именно первое и что второе… и все это расцвечено отблесками солнечного заката, пробивающегося сквозь облака. А, может быть, эти плясуньи забираются в само солнце, а затем выходят из него? Потому что они становятся все краснее, совсем красными – солнце ведь заходит – и прыгают, как язычки пламени. А как только угаснет последний луч солнца, беличий ансамбль отправится на боковую – будет спать до утра.
Лисенок, Димби и Домби вздохнули. Мокси продолжал глазеть, разинув рот.
– Закрой рот! – напомнил ему Лисенок. Раздался скрип затворяемого шкафа.
– Как много красивого на свете! – со вздохом сказал Мок си. – Какое искусство!.. А мы направляемся к каким-то при видениям!..
Они снова пошли. «Мне не страшно, мне не страшно». Стемнело. «Мне не страшно, мне не страшно».
Позади их кто-то зловеще захихикал. Все пустились бежать в установленном порядке: впереди Мокси, за ним Домби, потом Димби и последним Лисенок; он, правда, мог бы в два
счета всех обогнать, но стыдился показать себя трусишкой.
– Ну, и смеху же будет сегодня ночью! – крикнул им вслед, снова захихикав, Чими и выскочил из-за куста.
Когда приятели, добежав до бака, остановились, Лисенок сказал, что они вовсе не испугались, а так получилось от неожиданности. И все единодушно согласились с этим. Один только Мокси пожелал узнать, что же это была за птица, у которой такой противный голос. Димби принялся объяснять ему: птицы, мол, бывают самые разные – их ведь очень много, – и некоторые по вечерам хихикают. Вот так: и Димби принялся хихикать. К нему присоединился Лисенок. И получилось такое хихиканье, что ого-го! Мокси воспользовался общим оживлением и лягнул бак. Когда ослик видел этот бак, он всегда лягал его, потому что он напоминал ему об этом паршивце Чими.
– И чего только мы не делали с этим баком, – заметил с гордостью Лисенок. – Однажды даже помогли выбраться с его дна лягушонку Чимижимичамижами.
– Которого я ненавижу и тайно и явно, – сказал Мокси и вторично лягнул бак.
Они отдышались. «Мне не страшно, мне не страшно». Огляделись. «Мне не страшно, мне не страшно».
– Вот видите, – мне не страшно, мне не страшно, – видите, как помогает самовнушение! Мне не страшно, мне не страшно! – сказал Лисенок.
– В самом деле, – мне не страшно, мне не страшно, – вежливо ответил Димби.
– А у меня чувство страха совсем исчезло, – признался Домби.
– О! Это меня особенно удивляет, Домби! Мне не страшно, мне не страшно, – заявил Мокси.
– Почему? Все на свете – мне не страшно, мне не страшно, – меняется… Мне не страшно, мне не страшно, – возразил Домби.