Ян оперся на стену по обе стороны от ее плеч и повел головой, почти касаясь нежной кожи, втягивая вздрагивающими ноздрями будоражащий кровь аромат женщины:
– Еще переведаемся, сударыня ведьма! – многозначительно пообещал он.
От глухого голоса над самым ухом, у Марты едва колени не подкосились, а Лют уже наклонился над юношей, по-прежнему лежащим без памяти. Она привела себя в вертикальное положение, зачем-то подергала вверх лиф желтого платья, и тоже подошла ближе к нише.
– Он умирает?
Марта опасливо рассматривала юного колдуна, который принял такое деятельное и страшное участие в ее спасении, не решаясь задавать никаких вопросов. Стыдно признаться, но она с большим облегчением приняла бы его смерть, чем пробуждение, вполне резонно опасаясь человека, способного на такое, как бы жалко он не выглядел.
– Черт его знает! – с досадой отозвался Ян, – В прошлый раз он тоже отрубился, но оклемался быстрее…
Лют зло взъерошил пятерней волосы: надежды на убежище и приятное времяпрепровождение мало того, что не оправдались, так он еще и завяз куда глубже! Марта ладно, – такая ноша не тянет, а этот?! В городе оставаться нельзя, после того, что он с воришкой вытворил, и всю ночь на чужой территории хозяйничал, снимая сливки, так что ждать пока мальчишка придет в себя и станет на ноги просто негде. К тому же, вообще не известно есть ли на это шансы – и в прошлый раз жуткие чары дались ему нелегко, а сейчас он многократно превзошел то, что продемонстрировал на разбойничьем хуторе. А бросать после всей возни, после того, как он их шкуры спасал, рискуя собой, как-то уж совсем не по-людски…
– Значит так, телега наша на прежнем месте осталась, только перевернута… А вот клячу таки свели. Я что-нибудь на замену присмотрю, и тронемся отсюда.
Снова дожидаясь Яна, Марта вся извелась, хотя утро было самое раннее. Даже исхитрись Лют где-то достать сейчас хоть какую лошадь – ворота ради них никто открывать не станет. Так что как не хотелось ей как можно скорее оказаться подальше от своего бывшего дома и бывших соседей, приходилось смирять нетерпение.
Она бродила по башне как привидение, пиная попадающиеся обломки тяжелым башмаком.
Колокола монастыря Сестер Страстей Господних и церкви Св. Иоакима отметили заутреню. В унисон короткому перезвону прозвучал приглушенный стон и, пересилив себя, Марта вернулась к нише.
Оказалось, что юноша не только пришел в себя, но ему даже почти удалось встать, и ей осталось только подхватить его, что бы не упал. И тут же Марта едва не разжала руки, отшатываясь от упершегося в нее режущего взгляда. Позвоночник разом превратился в ледяной штырь, дыхание оборвалось и сердце трепыхнулось где-то в горле.
Мальчишка сам оттолкнул ее, и забился в угол, сверкая оттуда своими странными глазами. Марта через силу сделала глубокий вдох и постаралась сказать как можно спокойнее:
– Я – Марта. Как тебя зовут?
Эти глаза напоминали ей два запотевших зеркала.
– Марта, – раздельно и громко повторила она, указывая на себя, – Ты меня помнишь?
Ты понимаешь, что я говорю?
Вначале Марта подумала, что он пытается придумать себе имя и историю, что бы скрыть, кто он на самом деле, просто не доверяя ей, и не ожидала того, что последует: мальчишка отвернулся с презрительной миной, которая, тем не менее, не могла скрыть испуг.
Не в силах выносить его тягостное присутствие, пусть даже и молчаливое, Марта резко развернулась на каблуках и вышла, оставив его одного.
Яна она поджидала на пороге, и при виде нее шерсть вставала на загривке.
– Поговорить надо, Лют, – бывшая кружевница повела головой за башню, – Ян, кто он?!!
– Не знаю! – честно ответил Лют.
– КТО ОН?!!
– Откуда я знаю?!! Я его по случаю из озерца выловил, и с тех пор он мне слова не сказал. Успокойся. Может он и дикий, так ведь и мы не ангелы.
– Ангелы не ангелы, не о том речь! Если бы с ним было все просто!
– Если б с ним было так все просто, мы с тобой могли здесь и не стоять уже, – резонно возразил Ян, – Не бойся, сударыня ведьма, сдам его бенедектинцам, и кончено!
Лют припер ее к стене своим телом.
– Тобой займусь. Пойдешь со мной? Ты не думай, если сердце не лежит, – я ни одну бабу силой не брал. Последнее это дело…
– Ох, Лют… сам знаешь! А мне ведь и идти больше некуда…
– Я тебя полюбому на дороге не брошу!
– Что так? – в голосе Марты появился вызов.
– А вот так! – прищурился в ответ Ян, – Иди к телеге, я сейчас.
Он подтолкнул ее в нужную сторону чуть пониже спины, сам направляясь в башню, забирать и их мороку и заботу. И сразу понял, что мальчишка прекрасно слышал их разговор: юноша смотрел на него совсем пустыми глазами. Ожидая, что в них вот-вот снова начнет клубиться знакомое марево, Ян шагнул к нему.
– Стой!
Юноша вглядывался в подскочившего оборотня с растерянным отчаянием, беспомощным жестом вытянув руки перед собой, и в этом взгляде Лют прочел страх, злость и какой-то осадок – вроде обиды…
Ян присел перед ним, что бы их глаза оказались на одном уровне.
– Слушай меня, – раздельно проговорил он, – После вчерашнего, о чем я тебя кстати не просил, будем считать, что мы квиты. Служить тебе я не нанимался. Но бросать дело на пол пути не привык. И кажется обещал, что я тебя не выдам.
Человек, к которому я тебя отвезу, – монах, аббат. Но он единственный, кому я свою жизнь и смерть доверю! Либо ты едешь со мной, либо я сейчас ухожу.
Думал парень не долго, – знать, и правда, положение его было безвыходным! И у Яна опять не вовремя проснулась жалость: долго ли он один протянет, несмотря на всю его колдовскую силу, особенно если потом по полдня трупом валяется? Волколак принял впервые протянутую ему руку, и помог встать, хотя доверия в амиантовых глазах не прибавилось. Видно, деваться парнишке было некуда, а таинственного монаха он боялся меньше, чем снова остаться одному.
Уже устроившаяся на телеге, Марта при виде них только вздохнула.
9.
Марту немного потряхивало: а если ее узнают? Но Ян как специально правил неторопливо, позевывая и по-птичьи нахохлившись. Она прекрасно понимала, что у него ночка выдалась еще беспокойнее, он конечно оборотень, но не железный и в отдыхе нуждается больше них всех, однако не могла сдержать раздражение и нервную дрожь, то и дело прикусывая язык что бы не дергать его. Марта ерзала, старалась натянуть чепец так, что бы крылья как можно больше скрывали лицо, и куталась в плащ.
– Наоборот, – раздался спокойный голос Яна.
– Что? – встрепенулась Марта.
– Наоборот, говорю, – он повернулся и окинул беглую вдову совершенно ясным и острым взглядом, – Плащ распахни и прелести выстави.
– Это зачем?! – Марта больше удивилась, чем оскорбилась.
– За тем, что тот, кто будет на них пялиться, о лице не вспомнит.
Марта почувствовала как-будто ее обдало солнцем, стало тепло и спокойно, – хорошо когда рядом человек, который знает, что делает и всегда начеку. Хотя и странно было полагаться на кого-то другого. Она придвинулась ближе, распахнулась и вольготно улеглась на борт. Ян покосился и хмыкнул.
– Ты тоже лица не вспомнишь? – игриво усмехнулась Марта.
– Скажем, меня интересует не только лицо, – осклабился волколак.
Он свернул к рынку, опять отлучился, вернувшись уже с полной корзинкой снеди, что было как нельзя кстати – желудок едва не в голос требовал внимания.