Поеживаясь от холода (у костра разморило), Кравчук поглядел на красные стаи пуль, которые, обгоняя друг друга, неслись к острову, осуждающе послушал гудение машин, скрип повозок по песку, голоса в темноте и зашагал, натыкаясь на корневища.- Старший лейтенант! - вполголоса позвал он, ничего не видя в плотных потемках осенней ночи.Впереди кто-то простуженно покашлял, и отозвался мягко картавящий голос:- Вы, Кравчук?- Я.- Подойдите, пожалуйста, сюда. Я послал Скляра искать старшину. Исчез куда-то старшинка. Кухни до сих пор нет.- Тут ведь стреляют, - насмешливо произнес женский голос.Кравчук огляделся: на снарядных ящиках, подняв воротник шинели, сутулился старший лейтенант Кондратьев, сбоку, почти сливаясь с ним, сидела батарейный санинструктор Шурочка. Когда же подошел Кравчук, она не отодвинулась от комбата; он сам немного отстранился, простуженно спросил сквозь кашель:- Как дела, сержант?- Что же вы к костерку-то не идете, товарищ старший лейтенант? Кравчук неодобрительно глянул на освещенное ракетой лицо Шурочки, добавил:- Кашляете... А шинель мокрая небось...- Все обсушились? - отозвался Кондратьев. - Как Лузанчиков?- Озяб. Опомниться не может.- Что от Сухоплюева?- Танки, говорят, там ходят.- Это мы и отсюда слышим, - по-прежнему насмешливо сказала Шурочка, точно мстя сержанту за его осуждающий взгляд.- Да, это я отсюда слышу, - повторил Кондратьев задумчиво. - Гудят.И в это время с правого берега ударили танки. Спаренные разрывы на кромке острова осветили склоненные фигуры саперов. И снова: выстрел разрыв.- Вот они... Прямой наводкой, - сказал Кравчук. - В обороне врыты. И зацепился он как зверь. Что ж, опять купаться будем, товарищ старший лейтенант?Он спросил это без тени улыбки - Кравчук не умел шутить - и долго глядел на правый берег, ожидая, что скажет Кондратьев. Тот молчал, молчала и Шурочка, и, понимая это молчание по-своему, Кравчук подумал, что до его прихода был между ними иной разговор. Он осуждал командира батареи, но с особенной неприязнью судил он вызывающую эту Шурочку, которая открыто льнула к Кондратьеву. Он осуждал ее ревниво и хмуро, потому что хорошо знал о прежних отношениях ее и капитана Ермакова. Сержант недолюбливал Кондратьева за его странную манеру отдавать приказания: "прошу вас", "не забудьте", "спасибо" - и порой с чувством неудовольствия и удивления вспоминал те времена, когда капитан Ермаков перед всей батареей называл старшего лейтенанта умницей.После того как капитан Ермаков отбыл в госпиталь и место его занял командир первого взвода Кондратьев, санинструктор Шурочка стала властно, на виду всей батареи, брать его в руки, командовать им, и Кравчука оскорбляло это бабье вмешательство. До этого он пытался ее защищать: тонкая, с высокой грудью, в ладной, всегда чистой гимнастерке, в хромовых сапожках, она вызывала в нем трудную тоску по женской ласке, но когда теперь Деревянко едко говорил, что она из тех, кто вечером ляжет на одном конце блиндажа, а утром проснется на другом, Кравчук не останавливал его, как прежде.- Так как же, товарищ старший лейтенант? - переспросил Кравчук, в темноте чувствуя на себе взгляд Шурочки. - Снова купаться будем?Помолчав, Кондратьев ответил тихо:- Вряд ли все переправимся нынче ночью. Только что я разговаривал с саперным капитаном. Ругается на чем свет стоит - восемь человек у него за два часа выкосило. Пойдемте. Посмотрим, как там...Он встал, и Кравчук увидел в мерцании ракет его сутуловатую фигуру в мешковатой шинели с нелепо торчащим воротником."Экий слабак, искупался в Днепре - простуду схватил", неодобрительно подумал никогда в жизни не болевший Кравчук. Шурочка тоже поднялась, гибко, бесшумно, только сапожки скрипнули.
Сказала властно:- Старший лейтенант Кондратьев!- Что, Шурочка?- С вашим бронхитом не советую лазить в воду. Вам у костра погреться надо. Портянки просушить. Шинель. Выпить водки с аспирином.- Что же делать, Шурочка? - виновато ответил Кондратьев. - Старшины нет. Водки нет."Что ты, умная такая, раньше обо всем этом молчала?" - сообразил Кравчук и со злостью сказал:- На войне нет бронхита.Кондратьев смущенно проговорил:- Да, да, конечно. Идемте, Кравчук.- Что же, пойдем! - твердо сказала Шурочка, будто Кондратьев обращался к ней. И пока шли впотьмах меж сосен, пока шагали по острову к берегу, Кравчук неотступно слышал позади тонкий, решительный скрип песка под Шурочкиными сапогами, думал: "Экая сатана-бабенка, ничего не боится, закрутит Кондратьеву голову И кто это выдумал женщин на войне держать! Одна беда, неразбериха, тоска от них".Они задержались на берегу, в сырой тьме, пронизываемые ветром. С явным недоверием прислушались к короткому затишью на той стороне - странно молчали пулеметы в непроницаемо сгустившейся ночи, оттуда, из темноты, веяло сладковатой гнильцой трупов.- Вот, - прошептал Кравчук. - Притихли...- Ужин, - ответил Кондратьев, сдерживая кашель. - Немцы пунктуальны...Потом донесся спешащий, стук топора, голоса вблизи воды, отрывистые команды: "Шевелись; По-быстрому!" Там, внизу, ползали саперы вокруг сколачиваемого парома, и Кондратьев окликнул:- Капитан, капитан!- Кто там? Эй! Кто там? - отозвался из потемок прокуренный начальственный баритон. - Давай сюда!Кондратьев не успел ответить. Над Днепром с шипеньем повисли гроздья ракет, заработали пулеметы, смешались зеленые и белые светы в небе, смешались трассы, конусом несясь к парому, и весь берег, фигурки саперов озарились, проступили из ночи, как на желтом листе бумаги. Гулко сдваивая, ударили танки. Слева возник широкий дымящийся синий столб, скользнул по берегу и уперся в какую-то лодчонку, подле которой мигом рассыпались люди.- Ложись!Они упали на мокрый песок, в свежую щепу у самого парома, над головой взвизгивали трассирующие пули.- Разрывные, - пояснил Кравчук и увидел: к лежавшему впереди Кондратьеву подползает от парома человек в офицерской фуражке.- Кто такие? - спросил, преодолевая одышку, начальственный баритон.- Как дела с паромом? - ответил Кондратьев.- А вы не видите? Ей-Богу! Ходите, демаскируете. Людей у меня косит. Дайте солдат. Человек пять-шесть. Пришлите людей... И дуйте отсюда.- Сколько нужно людей?- Десять человек.- Много просите, - мягко возразил Кондратьев, и Кравчук, услышав, подумал облегченно: "Вроде правильно...".- Давай, давай отсюда, артиллеристы... Видишь, прожектора появились... Давай! Не демаскируй!Они ползком выбрались из района саперов и молча двинулись в глубь острова. Кондратьев покашливал. Шурочка шла рядом с ним. Кравчук спросил:- Кого пошлем?- Подумаем, - невнятно ответил Кондратьев. Впереди послышалось фырканье лошади, легкий металлический звук; поддеревьями, низко над землей, затлели угольки, дохнуло теплым запахом подгоревшей пшенной каши.- Кто идет? - раздался неподалеку полувеселый окрик.- Это вы, Скляр? - спросил Кондратьев. - Что, нашли старшину?- Товарищ старший лейтенант, вы только, пожалуйста, не удивляйтесь. Вы не поверите своим ушам! - торопясь, оживленно заговорил невидимый в темноте Скляр. - Вы не поверите своим ушам, кого я привез от старшины! Он был у старшины...- Что, что? - не понял Кондратьев. - О чем вы?- Я вам не скажу, вы сами посмотрите! - восторженно воскликнул Скляр.- Это почти военная тайна...Кравчуку не понравился такой вольный оборот речи.- Что такое? - грозно повысил голос Кравчук. - Почему так со старшим лейтенантом?- Я извиняюсь! Товарищ старший лейтенант... товарищ сержант, вы не поверите своим ушам! Вы сами посмотрите, - произнес Скляр секретным шепотом.