В десять часов пятнадцать минут.
Помощник прокурора, Ален Дрюэ, задавал вопросы, тогда как толстенький следователь только слушал с неясной улыбкой на губах. И он, несмотря на то, что ему было трудно прокормить свое семейство, казалось, наслаждался жизнью. Время от времени он украдкой взглядывал на Мегрэ, словно для того, чтобы установить с ним какой-то контакт.
Двое других, помощник прокурора и полицейский комиссар, говорили и вели себя так, как и положено добросовестным чиновникам.
- Врач уже осмотрел тело?
- Нет, не успел. Он утверждает, что до вскрытия невозможно определить число пуль, поразивших Пальмари. Заметен лишь след от пули, пронзившей затылок.
Значит, подумал Мегрэ, Пальмари не ожидал нападения.
- А не посмотреть ли нам, господа, прежде чем явятся сотрудники отдела установления личности.
Каморка Манюэля не изменилась, в этот час она была щедро залита солнцем. На пороге - свернувшееся тело, густая седина волос выпачкана на затылке кровью.
Мегрэ удивился, заметив Алину Бош, стоявшую у одного из окон. На ней было светло-голубое платье, которое он уже видел, ее черные волосы обрамляли смертельно бледное лицо, покрытое красными пятнами.
Она смотрела на вошедших мужчин с такой ненавистью или с таким вызовом, словно готова была броситься на них.
- Ну что, месье Мегрэ, теперь вы, наверное, удовлетворены, - процедила она сквозь зубы и, обращаясь ко всем, добавила:
- Значит, меня нельзя оставить с ним, как любую женщину, потерявшую мужчину, с которым она прожила всю жизнь? Это правда, что вы меня арестуете?
- Вы ее знаете? - тихо спросил следователь у Мегрэ.
- Довольно хорошо.
- Вы думаете, это она?
- Вам, наверное, говорили, господин следователь, что я никогда ничего заранее не думаю. Я слышал, как сейчас подъехали сотрудники отдела установления личности. Они идут сюда со своей аппаратурой. Вы позволите мне допросить Алину с глазу на глаз?
- Вы увезете ее?
- Я предпочел бы сделать это здесь! Потом я отчитаюсь перед вами о том, что удалось вытянуть.
- Когда тело унесут, придется, вероятно, опечатать дверь этой комнаты.
- В случае надобности полицейский комиссар возьмет это на себя, если вы разрешите.
Следователь по-прежнему наблюдал за Мегрэ глазами, полными лукавства. Так ли он представлял себе знаменитого комиссара? Не был ли разочарован?
- Поступайте, как считаете нужным, но держите меня в курсе дела.
- Пойдемте, Алина!
- Куда вы меня ведете? На набережную Орфевр?
- Нет, не так далеко. В вашу комнату. А ты, Жанвье, сходи за нашими людьми, которые стоят на улице, и втроем подождите меня в гостиной.
Алина мрачно смотрела на специалистов, наводнивших комнату своими аппаратами.
- Что они будут тут делать?
- То, что полагается. Фотографии, отпечатки пальцев и тому подобное. Кстати, оружие нашли?
Она показала ему на круглый столик около дивана.
- Это вы его подобрали?
- Я до него не дотрагивалась.
- Чей это пистолет?
- Насколько мне известно, он принадлежал Манюэлю.
- Где он его держал?
- Днем прятал за радиоприемник, чтобы в любой момент можно было до него дотянуться.
- Где он его держал?
- Днем прятал за радиоприемник, чтобы в любой момент можно было до него дотянуться. Вечером клал на свой ночной столик.
Это был "смит-и-вессон" 38-го калибра - оружие профессионалов.
- Пойдемте, Алина!
- Я ничего не знаю.
Она неохотно последовала за ним в гостиную, открыла дверь в спальню, типично женскую, с широкой низкой кроватью, какую чаще увидишь в кино, чем в парижских интерьерах.
Портьеры, обивка стен были из золотисто-желтого шелка; огромный ковер из белого козьего меха покрывал почти весь пол, а тюлевые занавески превращали солнечный свет в золотистую пыль.
- Слушаю вас, - сердито произнесла она.
Она упала в глубокое кресло, обитое шелком цвета слоновой кости. Мегрэ не решался сесть на один из хрупких стульев и колебался, зажигать ли ему трубку.
- Я убежден, Алина, в вашей непричастности...
- Кроме шуток?
- Не злитесь. На прошлой неделе вы мне помогли.
- Это, конечно, был не самый умный поступок в моей жизни. Теперь на тротуаре, напротив, красуются двое ваших шпиков, и тот, что выше ростом, еще сегодня провожал меня на рынок.
- Таково уж мое ремесло.
- И вас от него никогда не тошнит?
- А что, если мы прекратим играть в войну? Допустим, что я занимаюсь своим ремеслом, как вы занимаетесь своим, и не важно, что каждый из нас стоит по другую сторону барьера.
- За свою жизнь я никому не причинила зла.
- Возможно. Зато Манюэлю причинили сейчас непоправимое зло.
Он видел, как глаза молодой женщины наполнились слезами, и слезы эти не казались притворными. Алина неловко высморкалась, как маленькая девчонка, которая старается не разрыдаться.
- Зачем было нужно, чтобы...
Она осеклась.
- Что именно было нужно?
- Ничего. Не знаю. Ну... Чтобы он умер. Как будто он и так не был несчастен, живя в четырех стенах, потеряв ногу.
- Но он жил с вами.
- От этого он тоже страдал, потому что ревновал меня, и, Бог знает, возможно, на это и были причины.
Мегрэ взял на туалете золотой портсигар, открыл его и протянул Алине. Она машинально взяла сигарету.
- Вы вернулись с покупками без пяти десять?
- Инспектор подтвердит вам это.
- Если только вы не скрылись от его наблюдения, как случалось время от времени.
- Но только не сегодня.
- Значит, вы ни с кем не имели контактов по поручению Манюэля, не должны были передавать никаких инструкций, никому не звонили?
Она пожала плечами, машинально отгоняя от себя дым.
- Вы поднялись по парадной лестнице?
- А зачем мне было идти по черной? Я ведь не прислуга.
- И прежде всего вы направились на кухню?
- Как всегда, когда возвращаюсь с рынка.
- Можно осмотреть кухню?
- Кухня - направо по коридору.
Он открыл дверь и окинул помещение взглядом. Служанка варила кофе. Стол был завален овощами.
- Вы прежде всего вынули все из сумки?
- Кажется, нет.