Благодаря Кэнкеннену, хотя Боб до смерти будет попрекать Чарли тем, что бармен выволок его из постели в самые декабрьские морозы и заставил играть роль Санта-Клауса, Елица уже далеко, в соседнем округе. Пусть теперь полиция шарит в доме Юго: одно из самых веских обвинений против него, по-видимому, отпало.
Снег опять превращался в слякоть, и бильярдная напротив, где старый Скроггинс с оглушительным хрипом прочищал себе бронхи и мальчишки с четырех часов дня толпились вокруг бильярдов, изображая из себя гангстеров, выглядела сегодня особенно зловеще.
О новом происшествии Чарли услышал от Саундерса лишь около пяти. Штукатур рассказал о нем при Джастине.
- Знаешь, что случилось у Юльдмана?
Проведя утро в окружном суде, Чарли, естественно, не видел, как в половине десятого к старьевщику нагрянули двое полицейских в штатском, а после этого он весь день на улицу носа не высунул.
- Его ограбили?
- Сегодня ночью.
Юльдман жил в старой части города, недалеко от Боба Кэнкеннена, а на их улице находилась только его лавка. По вечерам он уходил домой, полагаясь на решетки, защищавшие витрины, и электросигнализацию, которую установил года два назад.
- Вскрыть сейф не пробовали: ночью там ничего нет, кроме старых часов и дешевых допотопных украшений.
Дверь не взломана, витрина не тронута. Я был у себя во дворе и слышал, как сыщики совещались на аллейке. По их мнению, вор проник в дом через чердачное окошечко, вернее сказать, вентиляционное отверстие футах в десяти над землей. Но даже встав на мусорный бак, которых полно на аллейке, до отверстия не дотянуться, а главное, мужчине в него не пролезть. И все-таки похоже, что грабитель пробрался именно через него. Назад удрал тем же путем - нашел в лавке стремянку и подставил.
- Что взяли?
- Полдюжины пистолетов с патронами. Оружие брали только современное, самых крупных калибров, револьверы не тронули. Исчез также кожаный портфель - туда наверняка сложили оружие и боеприпасы. К дорогим ружьям, выставленным на витрине, не притронулись.
К фотоаппаратам - тоже, хотя некоторые из них можно было бы перепродать долларов за полтораста.
Чарли даже не взглянул на Уорда, неподвижно сидевшего за стаканом пива. Сколько раз он видел подобное в перенаселенных предместьях, где работал в начале своей карьеры! И всегда это начиналось с кражи оружия: оно - основа шайки.
Итак, компания сопляков располагает теперь средством испытать свое хладнокровие, и они, конечно, сгорают от желания пустить это средство в ход.
- Отпечатков пальцев, разумеется, не осталось?
Мальчишки читают подряд все дешевые полицейские романы и журналы, специализирующиеся на детективе.
В техническом плане они безусловно утрут нос местной полиции.
- В конце концов я начну радоваться, что у меня одни дочери, - со вздохом заключил Саундерс.
Бедняга! Он так мечтал о сыне, а у него пять девчонок с такими же топорными лицами и добрыми глазами, как У отца.
Джулия слушала, стоя на пороге кухни: все, что касается детей, неизменно интересовало ее.
- Прикрыли бы лучше места, где ребят учат играть на деньги! - бросила она издали, недобро посмотрев на Джастина.
Зачем? Бармен чувствовал - У орд выиграл партию.
Сам Чарли сделал что мог: поднял на ноги Кэнкеннена, и тот отчасти смягчит удар - хотя бы по Майку.
Итальянец опять начал беспокоиться, где Боб, но перед самым обедом адвокат позвонил и первым делом осыпал приятеля проклятьями: зачем тот втравил его в эту авантюру?
- Где вы?
- Ясное дело, в баре, но у них только скверное виски.
Итальянец опять начал беспокоиться, где Боб, но перед самым обедом адвокат позвонил и первым делом осыпал приятеля проклятьями: зачем тот втравил его в эту авантюру?
- Где вы?
- Ясное дело, в баре, но у них только скверное виски.
- А где он находится?
- Не знаю. Тут ни одного указателя. Просто кучка домишек у дороги. Мне втолковали: сколько-то раз повернуть направо, потом налево, потом опять направо, и выскочишь на номерное шоссе.
- Что с Елицей?
- Порядок. Она у своих стариков.
- Как все прошло?
- Отлично. Семейка сбежалась вытаскивать мою машину: я застрял в грязи в ста футах от их дома. Это на берегу моря, местность вроде болота - не разобрать, где суша, где вода.
Чарли мысленно представил себе хибару, как у Майка.
- Люди прекрасные, только вот по-английски - ни в зуб, кроме самых младших. Отец - точь-в-точь оперный пират, хотя довольствуется сбором съедобных моллюсков да ставит верши на лангустов. Знаешь, Чарли, я охотно все расскажу, но предупреждаю: счет за разговор пошлю тебе.
- Знаю.
Бобу нравилось разыгрывать из себя скупердяя: он с удовольствием прикидывался, будто пересчитывает сдачу, заводился из-за счета в ресторанах, на заправочных станциях орал: "И чтоб бензин самый дешевый!"
- Все перецеловались, и младенец пошел по рукам.
А рук там хватает! В семье, вместе с замужними дочерьми, человек двенадцать, если не больше, все одинаковой породы, и кухня у них очень даже недурная. Мне поднесли стаканчик их родного самогона: вкус оригинальный, крепость - ничего подобного не пробовал. Один из мальчишек - он ходит в школу - перевел мои слова отцу, и тот обещал оставить девицу с малышом у себя и ни во что не мешаться. Если начнут допрашивать, притворится идиотом, а мальчишка будет держать меня в курсе.
Сейчас попытаюсь выбраться на шоссе, но завтра - это уж точно - проснусь с отчаянным воспалением легких.
Чарли до самого закрытия надеялся, что Боб вернется, и вздрагивал всякий раз, когда слышал, что мимо идет машина, у которой барахлит мотор или дребезжат разболтанные детали. Но Кэнкеннен, видимо, встретил еще не один бар на своем неведомом пути назад, в город, к просторному дому, где его ждала экономка.
Для очистки совести бармен вызвал ее на провод.
- Боб не вернулся?.. Так я и думал. Звоню сказать, чтобы вы не беспокоились. Он наверняка вернется поздно ночью.
- И не стыдно вам гнать его за город в такую погоду? Вижу я, что вы за человек! Вам все равно, что с ним будет, - не вам его выхаживать.
В тот вечер Чарли взялся лечиться от простуды: принял аспирин, выпил двойной грог, велел Джулии растереть ему грудь и так пропотел, что ночью ей пришлось встать и переменить простыни. В котором часу это было?
Ночь, как и минувший день, оказалась для итальянца насыщена телефонными разговорами. Он стоял, закутавшись в одеяло, и ждал, пока Джулия перестелет кровать, как вдруг услышал внизу звонок и в полудреме решил было, что это будильник на кухне. Затем подумал: что-то стряслось с Кэнкенненом, сбросил одеяло, накинул халат и заспешил вниз по лестнице.
Аппарат трещал так настойчиво и тревожно, что Чарли даже не включил электричество, и бар по-прежнему был освещен только отблеском уличного фонаря, проникавшим через дверную фрамугу.
- Хэлло, Чарли! Это ты, старина?
Звонил не Кэнкеннен, а Луиджи, которого, видимо, рассмешил вопрос приятеля в ответ на его "хэлло".