- Хэлло, Чарли! Это ты, старина?
Звонил не Кэнкеннен, а Луиджи, которого, видимо, рассмешил вопрос приятеля в ответ на его "хэлло".
- Который час?
- Здесь половина двенадцатого; у вас, если не ошибаюсь, - уже второй. Я тебя разбудил?.. Ну ничего.
Судя по голосу, Луиджи был бодр и весел; в трубке слышались музыка, звон бокалов, голос и смех, преимущественно - женщин.
- Ты не знаком с Гэсом, но это не важно. Он один из лучших моих клиентов. Алло! Ты меня слышишь?
Джулия спустилась в бар, набросила на плечи мужа одеяло, потом усадила и надела ему носки.
- Гэс из Сент-Луиса... Выбился в люди и теперь, бывая в Чикаго, обязательно заглядывает ко мне распить бутылочку. Он хочет с тобой поговорить. Передаю трубку.
- Хэлло, Чарли! Друзья моих друзей - мои друзья.
Заранее знаю: ты - парень что надо. Жаль, что по телефону выпить вместе нельзя - у нас тут такое шампанское, какого я отродясь не пробовал.
- Мировое! - поддакнул голос подвыпившей женщины.
- Не обращай внимания, Чарли. Это Дороти... Нет, Дороти, дай нам со стариной Чарли поговорить о деле...
Я насчет твоего знакомого, Чарли, ну того, чей портрет Луиджи вывесил в баре. Этот клоп - изрядная гадина.
Я сразу сказал Луиджи: "Остерегайся этой птички, друг".
Нам в Сент-Луисе знакомство с ним недешево встало. Не помню, сколько уж лет прошло, но его до сих пор не забыли. Кличка у него была Адвокат. Он действительно здорово разбирается в законах. Права практиковать не имел, но консультации у нас давал - обычно в барах, дансингах, дешевых ночных клубах. Представляешь уровень? Там всегда есть такие, кто нуждается в совете, а в солидную контору обращаться не хочет... Алло?
Слушаешь, Чарли?
Бармен услышал, как говоривший переспросил:
- Я не перепутал? Парня зовут Чарли?.. Алло! Это я тебе рассказываю, чтобы ты держал с ним ухо востро.
Консультации он превращал вроде как в ловушки: выпытает у человека подноготную и давай его шантажировать.
Возился он главным образом с бедными девчонками - та не зарегистрирована, у этой неприятности... Что тебе, Луиджи? Не советуешь касаться таких вещей по телефону?.. Да я и так обиняками говорю!.. Ты меня понимаешь, Чарли?.. Вот и хорошо. Сам я такими делами не занимаюсь. У меня самый что ни есть честный бизнес - строительство. Бульдозеры и прочий тарарам. Но у меня приятель интересовался одной семнадцатилетней малышкой.
Однажды он съездил с ней на ту сторону Миссури <Город Сент-Луис стоит на реке Миссисипи, у слияния ее с Миссури.> и сдуру записал ее в гостинице как свою жену. Не знаю уж, сколько он заплатил Адвокату, чтобы выпутаться из этой истории. Если он, сволочь, еще в твоих краях, расквась ему рожу, да поскорее: ничем другим его не проймешь. За этим я тебе и звоню. У нас ребята так и поступили. Собрались втроем и поучили его жить.
Поймали ночью, раздели донага, отходили как следует и швырнули в реку, предупредив: встретят еще раз - сделают то же самое, только камень к ногам привяжут.
Тогда он и исчез.
- Давно?
- Года два будет... Конечно, детка, спроси.
- Что у вас за погода? - вклинился женский голос. - Вы ведь на побережье?
- Море отсюда в сорока милях.
Сейчас идет снег.
- Благодарю.
- Алло, Чарли! - взял трубку Луиджи. - Теперь ты в курсе. Подробно напишу, когда улучу время. Во всяком случае, начинаю верить, что Алиса была права.
Кстати, она заезжала сюда. Посмотрела на снимок и сразу заказала двойной "манхаттан"... Спокойной ночи, братишка.
- Спокойной ночи! - крикнул в трубку клиент из Сент-Луиса; он, видимо, подливал себе шампанского.
Утром Чарли окончательно слег: он проснулся с температурой, и Джулия, не спрашивая его согласия, вызвала врача. Словом, ночной столик бармена оказался заставлен лекарствами, которые надлежало принимать каждые два часа, здоровенным графином лимонада, напоминавшим ему гриппозные дни в детстве, и тошнотворным овощным отваром.
Он вынужден был догадываться о приходе и уходе клиентов по доносившемуся из бара шуму, и каждый стук входной двери вырывал его из полузабытья, в которое он порой впадал. В часы, когда должен был появиться Джастин, Чарли стучал в пол, вызывая Джулию, и та прибегала, совершенно запыхавшись: в ней сто шестьдесят - сто семьдесят фунтов, а лестница винтовая.
- Что он говорил?
- Спросил, не уехал ли ты. Я ответила - нет.
- Знает, что я слег?
- Да. Желает тебе поправиться к праздникам.
- Ему-то что до меня?
- Потом дочитал газету и ушел.
Он - это был, конечно, Уорд, имя которого Чарли избегал по возможности произносить.
- Ни о чем другом он не говорил?
- Нет.
- Ты не нагрубила ему?
- Только напомнила, что окурки не надо бросать на пол - в баре хватает пепельниц.
- Саундерс не заглядывал?
- Сегодня утром - нет.
- А Гольдман?
- Тоже. Были только ребята из транспортной конторы - выпили по стаканчику на ходу. Еще - доставщик пива. В подвале порядок. Звонили насчет скачек. Я ответила, что сегодня их не будет.
- Но это же не правда!
- Ничего, перебьются! Сейчас я принесу тебе отвар.
Постарайся не раскрываться.
- Сперва дай мне сигареты.
- А что доктор сказал?
- Да я всего раза два затянусь - вкус лекарства надо отбить: очень противное.
После отвара Чарли уснул, и ему приснился Майк в арестантской одежде. Но одежда была какая-то странная, полосатая, придававшая Юго сходство с осой, да и тюрьма ненастоящая. Все это происходило в огромном, сплошь застекленном, как казино, здании на берегу моря.
Там собралось множество женщин и детей, несколько подростков и какой-то старик, похожий на Авраама из иллюстрированной Библии, по-видимому начальник.
В иные минуты Майк тоже казался вроде как бородатым. Разговор шел на непонятном языке, голоса звучали тихо, музыкально, и Чарли почудилось, что в дальних углах он видит нагих отроков, играющих на арфах.
Юго, без сомнения, тоже был здесь начальником, возможно еще более важным, чем библейский патриарх: все женщины и дети словно принадлежали ему, и он непринужденно расхаживал между ними, гибкий, как танцор.
Разбудил больного какой-то шум, правда не очень громкий. Чарли внезапно проснулся, взглянул на часы и сообразил - это Уорд распахнул дверь бара. Именно его появления в любом облике итальянец неизвестно почему ждал во сне; поэтому он был даже огорчен, что забытье сменилось явью.