"Из какого города?"
"Вас интересует, из какого города я выехал утром?"
"Хотя бы это".
"Из Портленда <Имеется в виду Портленд в штате Мэн (Сев.-Вост. США).>. Вы, разумеется, хотите знать и название гостиницы, где я ночевал?"
"Если вас не затруднит".
Я делаю знак Бриггсу, моему заместителю, - давай на соседний телефон, проверь правильность сведений.
"Из Портленда уехали автобусом?"
"Нет. Добрался на машине до Бангора <Город в штате Мэн.>, позавтракал там в ресторане, что рядом с муниципалитетом".
"Взяли машину напрокат?"
"Нет, сел в попутную".
"Короче, добирались с помощью автостопа?"
"Подвернулась оказия".
"А после Бангора?"
"Опять попутной. Машина, которая подвезла меня утром, - старый Понтиак", принадлежит канадцу из Нью-Брансуика <Провинция Канады.>, номерной знак канадский, цвет темно-желтый".
- Номер спросил?
- Номер этой машины он забыл. Зато помнит номер той, что подвезла его под вечер.
- Запомнил тоже случайно?
- Да.
- Ты не сказал ему, что это странно?
- Сказал.
- Что он ответил?
- Что ему не внове разъезжать по стране и он привык принимать меры предосторожности.
- К тому, что его задерживают шерифы, он тоже привык?
- Возможно. Вторая машина, как он утверждает, высадила его, как раз когда начался снегопад, около пяти, на перекрестке, откуда виден весь город, - То есть у "Четырех ветров".
- Вез его черный "Шевроле", принадлежащий рыботорговцу-оптовику из Кале. Ее номер он назвал.
- Записал его, что ли?
- Запомнил. Бриггс позвонил туда, и полиция тут же дала справку. В полночь я позвонил рыботорговцу. Он, должно быть, с вечера надрался - еле языком ворочал.
"Не удивляюсь", - пробурчал он, захлопнув за собой дверь так, что в трубку было слышно.
"Чему вы не удивляетесь?"
"Тому, что он вами задержан. Я подвез его, чтоб было с кем поболтать по дороге. Два часа старался завязать разговор, но этот тип не дал себе труда ни слова сказать, ни кивнуть. Когда поднимались на холмы, окна запотели и я опустил стекло, а он его преспокойно поднял - дескать, боится сквозняков. Время от времени доставал из кармана новую сигарету и прикуривал от окурка, мне даже не предложил. На прощание не сказал ни "благодарю", ни "до свидания"!
"Он сам показал, где его высадить?"
"Нет, только назвал город, куда едет; я не захотел делать крюк ради такого субчика и высадил его на перекрестке".
Бутылки заняли свои места на полках, Чарли пора было переодеваться.
- Я бился над ним до двух ночи. Принес даже бутылку и два стакана в надежде его умаслить и, по-моему, сам под конец набрался.
Словом, парень не желает сказать ни кто он, ни откуда и зачем приехал. Не возражает, когда ему дают понять, что Джастин Уорд - не настоящее его имя.
Не возражает, когда ему дают понять, что Джастин Уорд - не настоящее его имя. Имеет при себе чуть ли не пять тысяч и едет не поездом, не автобусом, а на попутных машинах, как бродяга какой-нибудь.
В чемоданчике у него грязное белье, смена чистого, пара носков и домашние туфли. Я заговаривал с ним о том, о сем, но так и не выяснил, чем он занимается.
Руки у него белые и пухлые; судя по всему, работает он ими нечасто. Здоровье, должно быть, не совсем в порядке: время от времени он глотает пилюльку. Коробочку с ними таскает в жилетном кармане.
"Печень?" - шутливо осведомился я.
"Может, печень, а может, и другое".
В офисе стало жарко, и он расстегнул пиджак. Я словно невзначай взглянул на подкладку и заметил, что он отпорол марку фирмы.
Он прямо-таки читал мои мысли, вроде как шел за ними по пятам.
"Это ведь мое право, верно?"
"Бесспорно, но согласитесь, отпарывать марку со своей одежды как-то не принято".
"Бывает, что и отпарываешь".
В конце концов я уже не знал, что с ним делать. Мои люди отправились по домам. Поскольку во время убийства фермера неизвестный ехал с рыботорговцем на Бангор, у меня не было никаких оснований задерживать его: с таким типом неприятностей потом не оберешься.
"Уже поздно, - вздохнул он. - По вашей вине я остался без крыши на ночь: гостиницы, по-моему, уже закрыты. Словом, буду весьма обязан, если вы дадите мне здесь переночевать, а утром принять ванну".
И самое смешное: сконфуженный шериф не посмел предложить ему койку в одной из арестантских, а повел его наверх, к себе в квартиру. М-с Брукс встревожилась.
- Кто это?
- Не волнуйся. Один приятель.
- Какой приятель?
- Ты его не знаешь.
- И ты пускаешь в дом человека, которого я не знаю?
После смерти тещи у Бруксов освободилась комната.
Постели там не было, и Кеннету пришлось доставать из шкафа простыни, подушку, полотенца.
- Когда я проснулся, незнакомец уже мылся в ванной. Прайса он не убивал - вот все, что мне известно, Чарли. В остальном...
- Я убирал на улице снег, а он подошел и поздоровался.
- Ты позволишь? - спросил шериф, в третий раз берясь за бутылку бурбона <Сорт виски.> с таким видом, словно делает это машинально. - Пари держу, он вот-вот вернется.
- Не сомневаюсь.
- По-моему, тебе самое время переодеться, - крикнула Джулия из кухни. - Вы оба там разболтались, как старухи.
Шериф быстренько утер рот и счел за благо ретироваться.
- Начнет тебе докучать - сразу вызывай меня.
- Благодарю, с меня одного раза хватит.
Был час, когда молодежь отправляется после церкви в аптеку поесть мороженого. Взрослые, перед тем как сесть в машины, задерживались на паперти; солнце в белесом небе казалось желтоватым пятном. Юго - согласно иммиграционному свидетельству его звали Михаиле Млечич, но для всех он был Майком или просто Юго - еще спал: голый, огромный, мускулистый, с волосатой грудью и грязными ногами, он лежал поперек постели без простынь, а вокруг неслышно скользили две женщины и дети.
Происходило это, конечно, не на Холме, не в квартале, прилегающем к кожевенному заводу, равно как и не по соседству с Чарли.