Клара была не только бледная и возбужденная, как описывала
ее Пегги Майон. Ее глаза блестели, а в ее возрасте глаза у девушки так блестеть не должны. Все же я расплылся в улыбке, чтобы показать, что
оценил ее заинтересованный взгляд.
Тем временем адвокат Джеймса, судья Генри Арнольд, уже повесил свою шляпу. В течение дня я, конечно же, навел о каждом из них справки и выяснил,
что его величали «судьей» только потому, что он когда то заседал в городском суде. Его внешность меня разочаровала. Он был маленьким сухоньким
сморчком с такой плоской лысой головой, что на ней легко удержалась бы пепельница, и носом, который казался вдавленным внутрь. По всей
вероятности, внутри он был лучше, чем снаружи, поскольку имел порядочный список клиентов, главным образом из числа бродвейской элиты.
Проводив их в кабинет и представив Вулфу, я уже собрался рассадить их по желтым креслам, но тут баритон приметил красное кожаное кресло и
плюхнулся в него. Я помогал Фрицу готовить заказанные ими напитки, когда в дверь снова позвонили, и я отправился открывать.
Пришел доктор Ллойд. Он был без шляпы, так что заминки не случилось, и внимательный взгляд, которым он ощупал меня с головы до пят, вероятно,
получился у него неумышленно, в силу профессиональной привычки: не страдаю ли я малокровием, диабетом или чем то еще? Обладая приятным
морщинистым лицом и беспокойными темными глазами, он выглядел в точности так, как должен выглядеть настоящий врач, хирург, пользующийся у
клиентов прекрасной репутацией, о чем я узнал днем, наводя справки. Когда я ввел его в кабинет, он сразу отыскал глазами столик с напитками и на
протяжении всего вечера активнее других налегал на «бурбон» с мятной водой.
Последние двое пришли вместе или, во всяком случае, вместе оказались на пороге, когда я открыл дверь. Если бы Джеймс не захватил красное кресло
раньше, я, вероятно, отдал бы его Адели Босли. Пожимая мне руку, она сказала, что уже давно хотела познакомиться с Арчи Гудвином, но эти слова
были лишь частью ее работы по связям с общественностью, и я пропустил их мимо ушей. Дело в том, что из за моего стола находящиеся в кабинете
люди видны лишь в профиль или в три четверти, и только сидящий в красном кожаном кресле – в фас, а именно такой ракурс мне нравился. Адель Босли
нельзя было назвать милашкой, так как, когда родилась Клара Джеймс, она, очевидно, училась уже в пятом или шестом классе, но я решил, что ее
гладкая загорелая кожа и красивый, незаметно поведенный помадой рот составляют неплохой пейзаж.
Руперт Гроув руки мне не подал, что нисколько меня не огорчило. Вероятно, как импресарио он прекрасно заботился об интересах Майона, но о
собственной комплекции он заботился отвратительно. Мужчина может быть толстым и все же сохранять, как Фальстаф или Ниро Вулф, некое подобие
фигуры, но этот субъект похоже, уже давно утратил всякое представление о пропорциях. Коротконогий, он весь, казалось, был сконцентрирован где то
в средней трети. Вежливо заглянуть ему в лицо удавалось только сделав над собой усилие. Понимая, что должен составить какое то мнение о каждом,
я сделал это, но не увидел ничего достойного внимания, за исключением пары проницательных и юрких черных глаз.
Когда все расселись и получили по напитку, Вулф пальнул из стартового пистолета. Он выразил сожаление, что обременил их просьбой прийти в столь
жаркий вечер, но добавил, что по его убеждению, решить рассматриваемый вопрос справедливо и беспристрастно удастся, только если все
заинтересованные стороны получат возможность высказаться. Ответный гул голосов вобрал в себя все – от молчаливого согласия до крайнего
возмущения.
Судья Арнольд заявил, что, с юридической точки зрения, данный вопрос вообще не может обсуждаться, поскольку Альберто Майон мертв.
– Чепуха, – отрезал Вулф. – Будь оно так на самом деле, вы, адвокат, не стали бы утруждать себя приходом сюда. В любом случае, цель нашей
встречи – сделать так, чтобы этот вопрос не превратился в повод для судебной тяжбы. Сегодня утром четверо из вас звонили миссис Майон, чтобы
удостовериться, правда ли, что я действую от ее имени, и получили утвердительный ответ. Итак, действуя от ее имени, я хочу выяснить факты.
Вместе с тем могу вас заверить, что миссис Майон прислушается к моим рекомендациям. Если я решу, что ей причитается крупная денежная сумма, вы,
конечно, можете протестовать, но если я приду к выводу, что у нее нет оснований для претензий, она смирится. Однако чтобы взвалить на себя такую
ответственность, я должен располагать всеми фактами. Итак…
– Но вы – не суд! – бросил Арнольд.
– Нет, не суд. Но если вы хотите перенести обсуждение туда, я могу это устроить. – Глаза Вулфа задвигались. – Мисс Босли, как считаете,
понравится вашему начальству такого рода шумиха? Мистер Гроув, как бы отнесся к подобной перспективе ваш клиент, будь он еще жив? А что скажете
вы, мистер Джеймс? Вам ведь дурная слава тоже ни к чему, не так ли? В особенности если в газете появится имя вашей дочери!
– А почему оно должно там появиться? – спросил Джеймс своим поставленным баритоном.
Вулф воздел ладонь к потолку.
– Потому что оно будет зафиксировано в материалах следствия. Суд установит, что перед тем, как ударить мистера Майона, вы ему сказали: «Оставь в
покое мою дочь, ублюдок».
Я опустил руку в карман. У меня проверенное опытом правило: если среди присутствующих есть или может оказаться убийца, пистолет должен быть
наготове. И хотя оружие всегда хранится в третьем ящике стола, то есть совсем рядом, я завел обычай перед приходом гостей перемещать пистолет в
карман. Именно в этот карман, зная о дерзости Джеймса, я и опустил сейчас руку. Но он остался сидеть в своем кресле и лишь крикнул:
– Ложь!
– Это слышали десять человек, – возразил Вулф. – То то поднимется шуму, когда вы отвергнете это под присягой, а потом все десять, будучи
вызванными в суд для дачи показаний, начнут вам противоречить. Честное слово, уж лучше вам обсудить все со мной.
– Что вас интересует? – спросил судья Арнольд.
– Факты. Первый уже был предложен на обсуждение. Если я вру, я хочу знать об этом. Мистер Гроув, вы присутствовали при инциденте. Правильно ли я
процитировал мистера Джеймса?
– Да, – ответил Гроув высоким, довольно приятным тенором.
– Вы сами слышали, как он произнес эти слова?
– Да.
– Мисс Босли, а вы?
Она заерзала.
– Не лучше ли будет…
– Как угодно. Вы не под присягой, просто я собираю факты, и мне сказали, что я солгал. Так вы слышали, как он произнес эти слова?
– Да, слышала. – Адель перевела взгляд на Джеймса. – Извини Джиф.
– Но это неправда! – воскликнула Клара Джеймс.
– Выходит, мы все лжем? – огрызнулся Вулф.
Мне следовало предупредить ее, когда она смотрела на меня в прихожей, что с Вулфом надо держаться осторожно. И хотя она была искушенной молодой
женщиной с блестящими глазами, ее стройность казалась сродни той, что бывает от недоедания, а Вулф абсолютно не переносил людей, которые плохо
питаются. Я знал, что теперь он ринется на нее в атаку.
Но Клара не унималась.
– Я не то имела в виду, – сказала она язвительно.