И как же глупо было с моей стороны спрашивать ее об этом – я сама мучила своими вопросами в Шантосе всех и каждого, пока они не начали меня сторониться как зачумленной.
– Андре Барбе сказал, что видел, как Жорж срывал днем яблоки за домом, в котором живут Рондо, у них там фруктовый сад. Сам он яблоки не слишком любит, и потому я решила, что он готовил угощение для лошади.
– И больше никто его не видел...
– Никто.
Сколько же раз я пыталась узнать, что делал мой Мишель в свои последние часы со слов тех, кто его видел? И не сосчитать.
– А этот Барбе, он Жоржа не видел? /
– Он не видел, как Жорж ушел из сада. Да и никто другой его не видел. А я спрашивала многих. Правда, Барбе мне сказал кое-что.– Она тяжело вздохнула.– Он сказал, что встретил какого-то мужчину, незнакомого, на дороге между Машекулем и Нантом. Узнав, что Барбе из Машекуля, незнакомец пришел в страшное волнение и предупредил, что мы должны как следует присматривать за нашими детьми, потому что им грозит опасность быть украденными. А еще он спел песенку с такими словами: «Sur се, Гоп lui avait dit, en se merveillant, qu'on у mangeout les petits enfants».
Я была потрясена. Та самая фраза, которую написал мне Жан, слова, заставившие меня заинтересоваться тем, что случилось с мадам ле Барбье, именно их пробормотал прохожий, указавший мне дорогу к ее дому. Но Жоржу было шестнадцать, он уже не маленький ребенок, по крайней мере не настолько маленький, чтобы его можно было съесть. Впрочем, не все шестнадцатилетние мальчики выглядят как взрослые мужчины.
– Агата, скажите мне, Жорж был не слишком крупным мальчиком?
– Он еще продолжал расти.
– А Барбе сказал вам, откуда пришел тот незнакомец?
– Сен-Жан-д'Анжели.
Довольно далеко. Но плохие новости путешествуют быстро, особенно по темным дорогам.
По просьбе Агаты ле Барбье я провела с ней еще час, хотя говорить нам было больше не о чем, я задала ей все вопросы, которые собиралась задать. Она предложила мне перекусить тем немногим, что у нее было, и я согласилась; мой отказ мог ее оскорбить. В самый тяжелый период после исчезновения Мишеля я не могла сделать и десяти шагов, если меня кто-нибудь не заставлял. Мадам ле Барбье прошла из своей деревни через лес до самой часовни аббатства; она предстала перед епископом, пусть и не в самом привлекательном виде, и рассказала свою историю, которую епископ не пожелал слушать. Затем в кромешной темноте добралась назад, до своего дома. А сегодня справилась с болью, когда я задавала ей свои вопросы. Эта женщина, наделенная сильным характером, вызвала у меня глубокое уважение.
Теперь же пришла моя очередь показать, что у меня есть характер. Я быстро шагала назад, в аббатство, по лесу, окутанному сгущающимися сумерками, минуя страшные тени и ямы, и ветки, норовившие схватить меня за одежду, но ужас перед этим лесом отошел на задний план, уступив место другому пугающему видению – как выгнутся красиво очерченные брови Жана де Малеструа, когда я расскажу ему, что мне удалось узнать.
– ...На это ему с изумлением сказали, что здесь едят маленьких детей.
– Да, в песенке, ваше преосвященство, и от мужчины, который указал мне дорогу. А еще от кое-кого, кому сказал раньше тот, кто слышал от другого человека. И свидетель клянется...
Я не стала упоминать мадам ле Барбье и Жана, чтобы не отвлекать епископа от сути проблемы.
– Жильметта, я много раз говорил, что нам не следует обращать внимание на сплетни...
– Это не сплетни, – твердо возразила я, хотя колени у меня дрожали.– Я узнала все это в результате расспросов.– Наконец я достала из рукава письмо Жана и раскрыла его, чуть более резко, чем следовало.
– Наконец я достала из рукава письмо Жана и раскрыла его, чуть более резко, чем следовало.– Посмотрите на письмо моего дорогого сына, которое пришло из самого Авиньона. Все это имеет прямое отношение к причине, заставившей меня отправиться в Машекуль.
Я вздрогнула, потому что выдала себя, а на лице епископа появилась хитрая улыбка.
– В таком случае я, видимо, ослышался, – заметил он. – Мне казалось, вы пошли в Машекуль, чтобы купить нитки и иголки.
Оказавшись уличенной во лжи, я попыталась придумать достойный ответ.
– Да, ваше преосвященство. Это была главная цель.
– Жильметта, вам не следует лгать. Я не настолько суров, чтобы женщина не могла сказать мне правду.
Клянусь всеми святыми, своей строгостью он сам вынудил меня солгать. Но сейчас было не слишком подходящее время обсуждать данный вопрос; это лучше сделать в спокойной обстановке, когда он будет расположен прислушаться к критике. Я скромно опустила голову, рассчитывая, что мне удастся его обмануть.
– Прошу вас, позвольте мне извиниться, ваше преосвященство, за недостаток уверенности в вашей справедливости. Признаюсь, я очень хотела еще раз поговорить с мадам ле Барбье и должна была вам об этом сказать.
Выражение его лица смягчилось.
– Да, вам следовало.
– Но мне действительно были нужны нитки и иголки. А поскольку я отправилась за ними в Машекуль, то решила, что будет разумно встретиться с ней и обсудить заинтересовавшие меня моменты.
Он взглянул на мои пустые руки.
– Значит, вы успели занести свои покупки, прежде чем пришли ко мне.
«Пресвятая Дева, спаси меня!»
– Нет...
– В таком случае, где они?
– Их нет! – нетерпеливо вскричала я.– Мне ничего не понравилось. По какой-то причине рынок был довольно пуст.
Одна бровь медленно поползла вниз.
– Вообще ничего?
– Ничего, – подтвердила я.
– Хм-м-м. Возможно, все купцы собрались сегодня здесь, в Нанте, какая жалость. Вы часто возвращаетесь после своих вылазок с огромным количеством покупок, умудрившись приобрести больше, чем собирались. А потом часами рассуждаете о том, какие чудесные вещи вам удалось найти. Я уже давно понял, что вы таким способом пытаетесь оправдать то, как тратите средства аббатства, и, должен признаться, с нетерпением жду этих мгновений, потому что вы светитесь от удовольствия и демонстрируете чудеса изобретательности, придумывая, как можно использовать то, что вы купили. Сегодня вы вернулись с пустыми руками, и, значит, не будет увлекательных историй, если не считать дикой сказки о том, что кто-то ест маленьких детей.
– По крайней мере, они ничего не стоили аббатству...
– ...Учитывая, что они собой представляют.
На мгновение я спросила себя, знал ли мой Этьен меня так же хорошо, как этот человек.
– Признаюсь, меня несколько отвлекла история о пропавшем ребенке, но зато я не потратила зря денег.
– Только немного времени. И «немного» – еще мягко сказано, если вспомнить, чем вы сегодня занимались. Надеюсь, эта история не будет отвлекать вас и в дальнейшем.
– Ваше преосвященство, я выполнила все свои обязанности, прежде чем покинула аббатство. Согласна, одна из целей моего путешествия слишком сильно меня увлекла, но вы должны понимать, что этой историей следует заняться – дети действительно исчезли, и объяснения случившемуся нет. Дети. Понятно, что они не принадлежат к благородным семьям, но...
– Мы наверняка знаем только про одного ребенка.
– Ходят упорные слухи, что были и другие.