– Ради чего вы все это затеяли, доктор? Надоели пациенты-наркоманы?
– Что-то в этом роде, – сказал Уоррен.
Он уходил от Паркера в приподнятом настроении, и хотя он все время твердил себе, что он еще ничего не решил, что он еще только примеряется к ситуации, Уоррен понимал – он уже не отступит.
4
Он позвонил Тоузьеру.
– Могу я рассчитывать на вашу помощь сегодня вечером, Энди?
– Конечно. Моральную или физическую?
– Возможно, и ту и другую. Встретимся в Говарде. Знаете этот клуб?
– Знаю, – сказал Тоузьер. – Вы могли бы найти местечко и получше, Док, где тратить ваши денежки. Это не клуб, а сучий вертеп.
– Я буду играть, Энди, но не на деньги, – сказал Уоррен. – Держитесь где-нибудь в тени. В случае чего, я вам дам знак. Я там буду в десять часов.
– Уловил. Вам нужна некоторая страховка.
– Вот-вот, – сказал Уоррен и повесил трубку.
Клуб Говард находился в Кенсингтоне, скрываясь за фасадом одного из старых викторианских домов с террасой. В отличие от клубов в Сохо, он призывно возвещал о себе неоновой рекламой пива и рулетки. Это было солидное заведение. Разовыми порциями наркотиков здесь не торговали.
В начале одиннадцатого Уоррен, пройдя игральные комнаты, подошел к бару. Он прекрасно понимал, что его визит в это заведение не останется незамеченным Швейцар у входа, завидев его, поднял трубку внутреннего телефона и что-то сообщил, стало быть, о приходе Уоррена мгновенно узнали высшие эшелоны местной власти. Когда Уоррен наблюдал за рулеткой, он вдруг подумал, что будь он Джеймсом Бондом, здесь могло бы произойти убийство.
В баре он заказал себе виски, и когда бармен поставил перед ним стакан, раздался блеклый голос с американским акцентом:
– Это будет за наш счет, доктор Уоррен.
Уоррен обернулся и увидел распорядителя клуба Джона Фоллета.
– Что вас привело к нам? – спросил Фоллет. – Если вы ищете здесь ваших заблудших овечек, то их здесь нет. Мы их не привечаем.
Уоррен понял, что это предупреждение. Он знал, что некоторые пациенты являлись сюда в надежде на крупный выигрыш. Но чаще всего это заканчивалось скандалами и потасовками, которые, конечно, претили заправилам клуба. Уоррену дали понять, чтобы он приструнил своих подопечных.
Он улыбнулся Фоллету.
– Да нет, зашел просто так, Джонни. – Он поднял стакан. – Присоединяйтесь!
Фоллет кивнул бармену и сказал:
– Ну что ж, рад вас видеть.
"Посмотрим", – подумал Уоррен.
– Видите ли, Джонни, – сказал он, – мои пациенты, о которых вы говорите, просто больные люди. Я ведь не командую ими.
– Может, и так, – согласился Фоллет, – но когда эта публика под кайфом, хлопот не оберешься. Вы даже не представляете, что они могут натворить. Только вы и можете с ними сладить.
– Я их предупреждал, чтобы они сюда не совались. Это все, что я могу сделать.
Фоллет коротко кивнул.
– Понятно. И на этом спасибо, доктор.
Уоррен оглядел зал и заметил Эндрю Тоузьера, стоявшего за ближайшей стойкой.
– Вы, кажется, процветаете, – сказал он непринужденно.
Фоллет фыркнул.
– Разве можно процветать в этой безумной стране? Нам приходится теперь обходиться без нуля в рулетке, а это черт-те что! Ни один клуб не продержится, если у него заранее не будет некоторого преимущества.
– Разве? – удивился Уоррен. – У вас же равные шансы с посетителями. Потом, вы имеете доходы от бара и ресторана, к тому же члены клуба вам платят взносы.
– Да вы что, всерьез? – возмутился Фоллет. – Здесь другие законы. В любой игре с равными шансами удачливый богатей всегда обштопает удачливого бедняка. Бернулли открыл это аж в тысяча семьсот тринадцатом году, – это называется Санкт-Петербургский парадокс. – Он показал рукой в сторону рулеточного стола.
– Куш на этом колесе пятьдесят тысяч фунтов, а сколько, вы думаете, имеют клиенты? Мы играем против них с равными шансами, а они, теоретически говоря, бесконечно богаты. В перспективе нас обдерут как липку.
– А я и не знал, что вы математик, – сказал Уоррен.
– Любой бизнесмен, не знающий математики, быстро свернет себе шею, – сказал Фоллет. – Пора бы уже и вашим законодателям обзавестись математиками. – Он нахмурился. – Вот хотя бы очко, – он кивнул в сторону карточных столов. – Было время, когда эта игра была запрещена, считалось, что в ней все решает случай. Теперь, когда подобные игры разрешены, очко опять запрещают, на сей раз потому, что хороший игрок может обыграть плохого. Ведь это же идиотизм!
– А как по-вашему, можно стабильно выигрывать в очко? – спросил Уоррен с интересом.
Фоллет кивнул.
– Если у вас железная память и стальные нервы. На наше счастье, таких клиентов у нас раз, два и обчелся. Мы рискуем в очко, но в рулетке необходимо железное преимущество. – Он уныло посмотрел в свой стакан. – А с такими законами далеко не уедешь.
– Да, кругом одни проблемы, – равнодушно заметил Уоррен. – Может, вам вернуться в Штаты?
– Да нет, покантуюсь пока здесь, – ответил Фоллет, осушая свой стакан и собираясь уйти.
– Подождите, – сказал Уоррен. – Мне нужно поговорить с вами, за этим я и пришел.
– Если речь идет о пожертвованиях вашей клинике, вы же знаете, я в этом деле пунктуален.
Уоррен улыбнулся.
– На этот раз я хочу предложить вам денег.
– Ах вот как? Что ж, придется задержаться, послушать, – сказал Фоллет. – Выкладывайте.
– Я планирую небольшую экспедицию примерно на полгода, – сказал Уоррен. – Конечно, заработок скромный, скажем, две с половиной в месяц. Но в случае удачи вас ожидает вознаграждение.
– Две с половиной! – Фоллет засмеялся. – Смекните-ка, сколько я сейчас имею. Нет, доктор, поищите кого-нибудь другого.
– Не забывайте о вознаграждении, – спокойно напомнил Уоррен.
– Ну, хорошо, каково же вознаграждение? – спросил Фоллет, улыбаясь.
– Тут можно и поторговаться, ну для начала, предположим, тысяча.
– Доктор, не смешите меня, я-то думал, что вы предложите мне что-нибудь серьезное. – Он повернулся, чтобы уйти. – Увидимся.
– Не уходите, Джонни. Мне почему-то кажется, что вы согласитесь на мое предложение. Видите ли, я знаю, что произошло с тем аргентинцем пару месяцев тому назад. Вы ведь нагрели его больше, чем на двести тысяч фунтов, не так ли?
Фоллет замер на секунду и, повернув голову, сказал через плечо:
– А откуда вам это известно?
– Ну, такие истории быстро распространяются, Джонни. Здорово вы с Костасом облапошили беднягу.
Фоллет повернулся к Уоррену и серьезным тоном сказал:
– Выбирайте выражения, доктор Уоррен, особенно, когда речь идет об аргентинских миллионерах. С вами что-нибудь может произойти.
– Разумеется, – согласился Уоррен. – И с вами тоже что-нибудь может произойти, Джонни. Например, если этот аргентинец узнает, как его обтяпали, он этого не спустит, ведь правда? Он несомненно обратится в полицию. Одно дело, когда ты проигрываешь, а другое, когда тебя надувают. Так что он пойдет в полицию, а полиция, – он похлопал Фоллета по груди, – придет к вам. И тогда в лучшем случае вас посадят на судно и отправят в Штаты. Кстати, я слышал, что Джонни Фоллету сейчас следует держаться от Штатов подальше.
– Вы слишком много слышите, – холодно сказал Фоллет.
– Так уж получается, – сказал Уоррен со скромной улыбкой.
– Вы что, пытаетесь поддеть меня на крючок?
– Считайте, что так.
Фоллет вздохнул.
– Уоррен, ну вы же знаете, как тут обстоят дела. Я здесь имею всего пятнадцать процентов прибыли, ведь я – не хозяин. То, что проделали с аргентинцем, что бы там ни было, дело рук Костаса.